Полная история Христианской Церкви - Александра Бахметева

Одним из таких ревностных служителей Божиих был инок Фридолин, о котором сохранилось довольно мало сведений. Известно, что он трудился в горах Вогезских. Туда же прибыл в конце VI века и другой ирландец, инок Колумбан. С двенадцатью товарищами он поселился в бедной и дикой местности. Народ там был крайне грубым, не имел даже понятия о земледелии. Иноки, имея устав св. Бенедикта, стали возделывать землю и скоро внушили своей святой жизнью такое уважение к себе, что жители толпами приходили к ним за советами. Иноки охотно поучали их, объясняли им закон Божий и, хотя сами были бедны, помогали им. В устроенном ими монастыре стали принимать детей на воспитание и деятельно распространяли и слово Божие, и грамотность, и всякое полезное знание. Число иноков возрастало. Под управлением Колумбана образовались три монастыря, из которых самым значительным стал Люксельский. Этот успех вызвал зависть окрестных епископов и пресвитеров, которые не пользовались уважением народа. Они возненавидели Колумбана, который часто укорял их за то, что они, как наемники, пекутся о своих выгодах, а не как добрые пастыри о благе своих овец, и стали его преследовать. Колумбан следовал правилам ирландских монастырей, соблюдал некоторые древние обычаи, отличавшиеся от римских, и не считал себя зависимым от папы. Духовенство восстановило против него гражданское начальство. Колумбан был вынужден удалиться к свевам (в нынешней Швейцарии). Шафгаузен, Цюрих, потом Брегенц услышали слово Божие от ревностных ирландцев. Подвергшись новым гонениям, Колумбан перешел в Италию, где основал близ Павии монастырь Боббио. Иноки этого монастыря усердно распространяли слово Божие в Северной Италии. Любимый ученик Колумбана, Галл, оставшись в Швейцарии, устроил близ Брегенца пустынножительство, известное под именем Сан-Гальского.

Бывший храм женского Иоанновского монастыря. VI–VII вв. Франция, Арль

Эти святые мужи воспитали много учеников, которые ревностно продолжали начатое дело. К ним постоянно прибывали из-за моря новые благовестники, особенно же после того, как на Британских островах Старобританская Церковь была подавлена силой Рима. Иноки, не подчинившиеся Риму, поспешили в другие страны, и трудами их святое благовествование распространилось в Швейцарии, Германии и отчасти Франции. Местности близ Дуная, Рейна, горы Вогезские, леса Шварцвальда приняли множество ирландских и английских подвижников. Основались монастыри, в которых обучалось юношество. Благовестники, всецело преданные службе Божией, внушали народу величайшее уважение: не принимая даров, они жили бедно, своим трудом, и неутомимо заботились о благе ближних, возвещая Евангелие и пробуждая к умственной деятельности. В местных народных преданиях хранятся имена первых благовестников: Колумбана, Галла и Магноальда, трудившихся во Франции, Швейцарии и частично в Италии; Трутберга и Зегберта – в Шварцвальде; Пирмина – в Эльзасе; Килиана, отдавшего в окрестностях Вюрцбурга жизнь за соблюдение заповедей, потому что запрещал вюрцбургскому князю вступить в брак со вдовой брата, за что и был убит по ее повелению. Об этих благовестниках сохранилось много сказаний, и в благодарной памяти народа они живут как святые и чудотворцы.

Вслед за проповедниками, державшимися старобританского исповедания, прибыли с Британских островов и другие, покорные Риму. Они неминуемо должны были столкнуться с первыми тружениками, и в Средней Европе повторилась борьба между Церковью Римской и началами Церкви, независимой от папской власти. Как и на Британских островах, победа осталась за теми, которые пользовались внешней силой.

С трудом водворялось христианство между фризами и батавами в нынешней Голландии и Бельгии. В первые века христианские проповедники мало посещали эти страны, а когда обращенные франки начали заботиться о распространении веры среди батавов и фризов, то эти племена, ненавидевшие франков, неохотно принимали веру своих врагов, тем более что франкские правители в этом деле часто употребляли силу: они менее всего заботились о благе самих народов, стремясь утвердить свою власть над ними. Оттого вера не укоренялась прочно. Новообращенные при каждом успехе своего оружия оставляли Христов закон, подвергали гонениям христианских проповедников и возвращались к прежней вере. Но были и ревностные благовестники, которым святая истина стала дороже жизни. Таковым в начале VII века явился епископ Аманд, уроженец Нанта; его считают апостолом Бельгии. Вначале он проповедовал среди басков в Пиренеях, потом на берегах Дуная и наконец всю остальную жизнь посвятил Бельгии. Немало страдал он от язычников в окрестностях Гента, Люттиха и Местрихта. Умер в 679 г., а католики чтят его память 6 февраля.

Его дело продолжил с большим успехом другой франкский епископ, благочестивый Елигий. Еще в юности, будучи золотых дел мастером, он употреблял все заработанные деньги на дела христианского милосердия, выкупал пленных, помогал им, поучая закону Божию, строил церкви. Впоследствии был посвящен в епископы Нойона. Его епархия включала в себя местность, составляющую ныне Бельгию и северо-восточную часть Франции. Любимый королем Дагобертом, он употреблял свое влияние на благо народа и прославился ревностью к распространению веры, милосердием и благотворительностью.

Но при всех усилиях благовестников и правителей вера Христова распространялась медленно. В VII веке ирландец Ливии был убит идолопоклонниками, и немало трудов выпало на долю английских проповедников, которые в том же веке прибыли к фризам и батавам. Одним из первых стал Вильфрид, тот самый, который в Англии так успешно действовал в пользу папы; за ним последовали англичане Вигберт, Эгберт и Виллиброрд. Деятельность последнего явилась особенно значительной. Он был впоследствии епископом Утрехтским, посещал Данию и остров Гельголанд, проповедуя язычникам, от которых много пострадал. Но, как мы уже сказали, распространение веры находилось в зависимости от успеха оружия франков. В начале VIII века фризскому королю Ратботу удалось на время освободиться от власти франков. Увы, торжество его оружия было и торжеством язычества. Рассказывают, впрочем, что благочестивый епископ Вульфрам уговорил сурового язычника принять Святое Крещение. Но, уже вступив одной ногой в купель, тот вдруг спросил у епископа:

– А что предшественники мои, прежние короли фризов, на небесах или во аде?

– Конечно, во аде, потому что умерли без крещения, – отвечал епископ.

– Ну, так я хочу лучше быть во аде с славными предками моими, чем в раю с бедняками, – возразил Ратбот и вышел из купели.

Ратбот вскоре был опять побежден франками, и тогда снова усилились меры к распространению христианской веры, но больше через британских, чем франкских благовестников.

Во Франции христианское просвещение стояло на очень низкой ступени. Наследники Хлодвига были большей частью христианами только по названию. Преступления и развратная жизнь их, знакомые нам из повествования Григория Турского, говорили о том, что язычество не было побеждено в их сердцах силой истинной веры. Мало заботилось о чистоте веры и духовенство, соблазнявшееся мирскими выгодами. С момента принятия христианской веры при Хлодвиге епископы, помогавшие ему утвердить свою власть, принимали активное участие в делах государства. Так продолжалось и дальше. Епископы, единственные образованные люди в стране, управляли посольствами, иногда городами и областями, вели переговоры с чужими властителями, занимали должности при дворе. Все это удаляло их от исполнения прямых обязанностей. Епископов можно было видеть во дворцах, на войне, на охоте, на шумных и бесчинных пирах, но весьма редко в их епархиях. Почти никогда не являлись они наставниками и пастырями, и народ был оставлен на попечение низшего духовенства, крайне необразованного и угнетаемого духовными и светскими властями. Существовало правило, чтобы епископ, хотя бы однажды в год, объезжал свою епархию для обзора церковных дел, для поучения народа и принятия жалоб и чтобы потом церковные дела обсуждались на духовных совещаниях, называемых синодами. Но даже это правило соблюдалось плохо, и синоды постепенно перестали созываться, потому что церковные дела стали обсуждаться на государственных совещаниях, где заседали епископы.

На ту среду, в которой вращались франкские епископы, став по сути вельможами и царедворцами, они не имели благотворного влияния, потому что сами заразились ее безнравственностью. Возлюбив богатство и власть, они нередко потакали порокам сильных мира сего ради выгод, часто жертвовали чистотой христианского учения. Алчность с самого начала легла темным пятном на франкское духовенство. От новообращенных требовалось лишь показное уважение к Церкви, чаще всего выражающееся одними дарами. Им внушалось, что пожертвованиями в Церковь можно загладить грехи и преступления. Варварские вожди, которых Церковь сама благословляла на войну и грабеж, щедро делились с ней своей добычей. Они охотно дарили Церкви поместья и сокровища, веря, по учению своих наставников, что таким образом можно купить и прощение прежних преступлений, и право совершать новые. Богатства текли так обильно в руки духовенства, что некоторые короли были вынуждены запрещать передачу имений Церкви мимо прямых наследников. Но и это распоряжение не имело желаемых последствий. Духовенство, довольно снисходительное к порокам и преступлениям, грозило проклятием и вечными мучениями тем, которые посягали на его имущество, оспаривали его права. Церковное имущество более всякого другого было защищено, потому что за ограбление церковного или монастырского имущества духовенство отлучало виновных от Церкви. Следствием всего этого был тот факт, что в конце VII века треть земель Галлии принадлежала церквам и монастырям, которые были свободны от всяких налогов и податей. Приходское духовенство, кроме того, имело право на десятинный сбор, и короли жаловались иногда, что Церковь сделала их нищими.