Алиедора - Ник Перумов

— Бежать? — криво усмехнулся Ксарбирус, скрещивая руки на груди. — От такой великолепной возможности наконец-то узреть тех, кого почитает за опасных врагов сам дхусс? Ну уж нет. Я, милостивые судари мои, уже стар и давно отучился бояться. Так что, Тёрн, я уж пойду с тобой.

— Вы не понимаете, — с отчаянием повысил голос Тёрн. — Вы не знаете, кто они такие и на что способны…

— А вот, кстати, и узнаем, распечать их в три корня!

— Да-да-да, — закивал Ксарбирус. — Мне, знаешь ли, сударь мой дхусс, до ужаса любопытно посмотреть на истинного Мастера Беззвучной Арфы.

— Он сотрёт тебя в порошок, — на сей раз Тёрн забыл о всех и всяческих «достопочтимых мэтрах».

— Он? Меня? В порошок? Такого слабого и бе-е-еспо-о-мощного? — Ксарбирус мастерски изобразил старческую дребезжащую речь. — Едва ли. Ведь его учение — то есть ты, мой добрый дхусс, — как раз и есть воплощение добра, сочувствия и жалости. Не может быть, чтобы учитель настолько сильно отличался от тебя.

Дхусс не стал спорить. Просто повернулся, махнул рукой, вскинул посох — и Стайни едва успела заметить стремительное движение рук. Бывшей Гончей показалось — она узнаёт мелодию, неслышимую, но существующую; Тёрн сотворил заклятье невидимости.

— Ну, чего встали? — не растерялся Ксарбирус. — Невидимость невидимостью, а траву-то он ещё пригнетает!

Стайни, Брабер и сидха бегом бросились за решительным алхимиком.

— Будет очень больно, — терпеливо повторял чужой чародей, сидя на корточках возле Алиедоры. — Будет очень больно, и ты можешь кричать. Чем громче, тем лучше.

Мечник угрюмо вышагивал рядом, оба клинка наголо, словно собрался вот-вот кого-то рубить. Сама благородная доньята не могла ни пошевелиться, ни крикнуть — горло слово парализовала обвившая её тьма. Левая рука откинута в сторону и тоже обездвижена — кольцо мрака вокруг запястья, два возле локтя и ещё одно — на плече. Волшебник же тем временем закатал ей рукав и сейчас сосредоточенно возился, протирая кожу какими-то дурно пахнущими снадобьями. Алиедора догадывалась, что он собирается делать, и внутри у нее всё сжималось от позорного ужаса; однако, против её ожиданий, ничего колюще-режущего чародей не вытащил. Вместо этого провёл чем-то вроде жирного угля короткую черту вдоль надувшейся, словно сытая змея, вены, прошептал что-то на своём непонятном языке — и там, где была нарисованная им линия, плоть Алиедоры лопнула. Кровь обильно заструилась по руке вниз, струйки сбегали, обнимая пальцы, тяжёлые капли срывались с их кончиков.

«Ну, и где боль-то?» — успела подумать Алиедора. В Некрополисе (а особенно допрежь него) приходилось терпеть такое, что эта боль показалась бы мелким укусом.

— Сейчас всё будет, — волшебник опять прочёл её мысли.

В кожу над ключицей аккуратно и осторожно вошла острая адамантовая игла. Мускулы затряслись мелкой дрожью, страх очумело рванулся из живота вверх, но тут, как и обещал чародей, пришла настоящая боль. Вместе с кровью из Алиедоры уходили силы, она теряла защищавшие её эликсиры Некрополиса, а вместо них — вместо них приходила лишь ещё более сильная боль.

Драло, выворачивало, рвало, распирало. Лопалось, ломалось, содрогалось, крошилось и вновь лопалось. В теле, казалось, не осталось ни одной целой кости.

— Кричи, кричи, — поощрял волшебник.

Кричала ли она — Алиедора не знала. Мир стремительно тонул в багровом мареве, и из него один за другим выступали — кор Дарбе и Байгли Деррано, трёхглазый чародей Метхли и давным-давно сгинувший громила из «Побитой собаки». Целая череда лиц. Где-то вдали маячил Белый Дракон.

Думать и рассуждать она не могла. Глаза глядели даже сквозь как будто бы зажмуренные веки.

— Оставь её, Роллэ. — Это было сказано на общем языке, глухо и с угрозой.

Дхусс стоял у другого края поляны, держа посох наперевес, словно копьё.

Чародей — которого, оказывается, звали Роллэ — выпрямился, элегантным движением отёр пальцы о тонкий плат и брезгливо бросил его в огонь. Что-то сказал на певучем, непонятном языке, улыбнулся, развёл руки, словно стремясь обнять дхусса. Второй, мечник, напротив, весь подобрался, двинулся мягким хищным шагом, заходя сбоку.

— Оставь её, Разыскивающий. Тебе нужен я? Что ж, давай переведаемся. Ты был моим наставником, Роллэ. Хочешь убедиться, что я кое-чему успел научиться?

Мечник бросил два быстрых взгляда — на мага Роллэ и потом вновь на дхусса. Казалось, он растерялся.

И вновь чародей что-то сказал на своём наречии, и вновь дхусс ответил ему на общем языке, понятном корчащейся от боли Алиедоре:

— Чтобы заставить меня прийти, ты стал мучить невинную. Низко ж ты пал, учитель. Сильно же ты испугался. Что ж, придётся показать, что…

Роллэ состроил досадливую гримасу и небрежно вытянул руку.

Из-под земли словно рванулся протянутый от мага до дхусса тёмный канат. Свитое из волокон мрака вервие расплескало вокруг себя дёрн, кольцами набросилось на Тёрна, однако тот не дрогнул и не отступил ни на шаг. Посох он не выпустил, и, несмотря на прижатые к телу руки, пальцы дхусса легко пробежали по отполированному дереву. Алиедора готова была поклясться, что вновь слышит музыку, странную, не от мира сего, словно пришедшую с хрустальных небесных сфер.

Она ожидала, что тёмное вервие сейчас лопнет, разлетится ничтожными, быстро исчезающими в дневном свете лоскутьями, — однако вместо этого разжала когти терзавшая её саму боль.

Адамантовые иголки распались сверкающей пылью, плоть Алиедоры вытолкнула острые огрызки — всё, что осталось от жуткого инструмента.

Этого, похоже, никто не ожидал, ни мечник, ни мучивший её волшебник Роллэ. Путы мрака вокруг доньяты распались тоже, и хотя по левой руке обильно струилась кровь и Гончая осталась без своего арсенала, но в бой она бросилась тотчас, не колеблясь ни мгновения.

Безоружная, с голыми руками, оставляя за собой шлейф крови из рассечённой жилы — Алиедора одним прыжком покрыла отделявшее её от чародея расстояние и вцепилась в него.

Ей не хватило половины мгновения, чтобы свернуть этому Роллэ шею. Проклятый маг! Быстр и ловок, как змея. Рядом оказался и мечник, рукоять эфеса ударила Алиедоре в висок, но сознание не погасло. Она уже слышала, как хрустят позвонки в тонкой шее Роллэ, но тут чародей наконец прохрипел что-то гневное, и доньята покатилась по земле.

— Беги! — хлестнул её выкрик дхусса, и ноги сами понесли Алиедору прочь, такие сила и власть были в этом голосе.

— Стой! — хрипло выкрикнул за спиной Роллэ. Доньята надеялась, что хрипит он так после её хватки.