Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Уильям Форд Гибсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше под серым пластиковым брезентом стояла половинка экранолета «дорнье», а за ней – на самодельном трейлере – похожий на осу черный гоночный мотоцикл «судзуки». Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как Руди в последний раз всерьез участвовал в гонках. Под еще одним брезентом возле трейлера с байком приютился старенький снегоход. А за ними – пятнистый ховер, списанный после войны, почти что танк; от приземистой бронированной машины пахло керосином, на котором работала турбина. Усиленная стальной сеткой юбка воздушной подушки распласталась по гравию. Окна напоминали бойницы с толстым высокопрочным пластиком вместо стекол. К похожим на тараны бамперам были привинчены номерные знаки Огайо. Номера не просрочены.
– Понимаю, о чем ты думаешь, – сказала Салли, и, обернувшись, Тернер увидел, что она стоит у перил веранды с кружкой дымящегося кофе. – Руди говорит, если эта махина не сможет через что-то перелезть, она просто насквозь проломится.
– Быстрая? – Прикоснувшись к бронированному боку ховера.
– Конечно, но примерно через час тебе понадобится новый позвоночник.
– А ездить на такой вообще законно?
– Нельзя сказать, что полиции так уж нравится ее вид, но разрешение на поездки по улицам выдали. Насколько я знаю, нет законов, которые запрещали бы броню.
– Энджи чувствует себя лучше, – сказала Салли, когда он вошел за ней на кухню. – Правда, милая?
Дочь Митчелла подняла глаза от кухонного стола. Ее синяки, как и синяки Тернера, поблекли – пара жирных запятых, похожих на сине-черные нарисованные слезы.
– Мой друг – доктор, – сказал Тернер. – Он осмотрел тебя, пока ты была без сознания. Он говорит, с тобой все в порядке.
– Он твой брат. И он не врач.
– Извини, Тернер, – сказала от плиты Салли. – Я довольно прямолинейна.
– Ладно, не врач, – согласился Тернер, – но он много чего умеет. Мы волновались, вдруг ребята из «Мааса» сделали что-то с тобой, подстроили так, чтобы ты заболела, если уедешь из Аризоны…
– Например, вживили бомбу в кору головного мозга? – Энджи ковыряла ложкой холодную овсянку на щербатой тарелке с каймой из яблоневых цветов – из сервиза, который Тернер помнил слишком хорошо.
– Господи, – выдохнула Салли, – во что ты впутался, Тернер?
– Хороший вопрос. – Он подсел к столу.
Энджи, не сводя с него глаз, жевала свою овсянку.
– Энджи, – начал Тернер, – когда Руди тебя сканировал, он нашел у тебя в голове нечто странное.
Девочка перестала жевать.
– Он не знает, что это такое. Это вживили туда, возможно, еще когда ты была совсем маленькой. Знаешь, о чем я?
Она кивнула.
– Ты знаешь, что это?
Энджи сглотнула:
– Нет.
– Но ты знаешь, кто поместил это туда?
– Да.
– Твой отец?
– Да.
– Ты знаешь почему?
– Может, потому, что я болела?
– Чем ты болела?
– Я была недостаточно умной.
К полудню все было готово. Заправленный ховер ждал у проволочного заграждения. Руди дал Тернеру прямоугольный черный пакет-зиплок, набитый новыми иенами, – некоторые банкноты от долгого употребления были настолько потерты, что стали почти прозрачными.
– Я попытался прогнать запись через французский «лексикон», – сказал Руди; одна из собак тем временем терлась пыльным боком о его штанину. – Не сработало. Похоже, это какой-то креольский диалект. А может, африканский. Хочешь себе копию?
– Нет, – ответил Тернер, – лучше сам с ней поиграйся.
– Спасибо, – сказал Руди, – но никаких копий; я не собираюсь признаваться в том, что ты вообще был здесь, если кто-то станет интересоваться. Что до нас с Салли, мы под вечер отправимся в Мемфис, погостим у друзей. За домом присмотрят собаки. – Он почесал животное где-то под пластиковым колпаком. – Правда, малыш? – (Собака было заскулила, но потом завиляла хвостом.) – Пришлось отучить их охотиться на енотов после того, как я поставил эти инфракрасные сканеры, – сказал он, – иначе в округе не осталось бы вскоре ни одного енота…
По ступеням веранды спустились Салли и девочка. Салли несла старый холщовый мешок, в который собрала им в дорогу бутерброды и термос с кофе. Тернер вспомнил ее в постели – там, наверху, – и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Сегодня она выглядела старше, чем вчера, и гораздо более усталой. Энджи сменила залитую кровью футболку «МААС-НЕОТЕК» на бесформенную кофту, которую ей подыскала Салли. В ней девочка казалась еще младше, чем была на самом деле. Салли даже удалось вписать блекнущие синяки в довольно эксцентричный макияж вокруг глаз, который дико контрастировал с детским лицом и мешковатой кофтой.
Руди протянул Тернеру ключи от ховера:
– Я заставил свой старый «Крей» сварганить мне сегодня утром выжимки из последних сводок новостей, раздел «Корпорации». Кое-что из этого тебе, вероятно, следует знать. А именно: «Маас-Биолабс» объявили о смерти доктора Кристофера Митчелла в результате несчастного случая.
– Подумать только, как неопределенно умеют выражаться эти типы.
– И смотри, чтобы ремни всегда были натянуты потуже, – говорила тем временем Салли, – иначе твоя попка превратится в сплошной синяк еще до того, как вы на кольцевую вокруг Стейтсборо выберетесь.
Руди глянул на девочку, потом снова на Тернера. Тернеру видна была сетка лопнувших сосудов у брата на носу. И глаза у того были налиты кровью, и левое веко явственно подергивалось.
– Ну, думаю, вот и все, – сказал Руди. – Забавно, но я уже было решил, что никогда больше тебя не увижу. Странно как-то снова видеть тебя здесь…
– Ну, – отозвался Тернер, – вы оба сделали больше, чем я был вправе рассчитывать.
Салли отвела глаза.
– Так что спасибо. Думаю, нам пора двигаться. – Он забрался в кабину ховера, желая поскорее уехать.
Сжав напоследок запястье девочки, Салли отдала ей мешок и постояла рядом, пока та карабкалась вверх по откидным подножкам. Тернер забрался на водительское сиденье.
– Она все спрашивала о тебе, – сказал вдруг Руди. – Через какое-то время стало так плохо, что даже аналоги эндорфина не могли подавить боль, и каждые два часа она спрашивала, где ты, когда ты приедешь.
– Я посылал тебе деньги, – сказал Тернер. – Достаточно, чтобы отвезти ее в Тибу. Там, в клинике, могли бы испробовать что-нибудь новое.
– Тиба? Господи, – фыркнул Руди, – она была старуха. Ну и что проку, если бы в Тибе растянули ее жизнь еще на несколько месяцев? Если больше всего на свете она хотела увидеть тебя?
– Тогда не вышло, – сказал Тернер, когда девочка села на соседнее сиденье и поставила мешок между ног на пол. – Увидимся, Руди, – кивнул он. – Спасибо, Салли.
– Прощайте, – отозвалась Салли, обнимая Руди за талию.
– О ком вы говорили? – спросила Энджи, когда опустилась крышка люка.
Вставив ключ в замок зажигания,
