Незваные... - Гайворонский Борисович

Вдали, у самого периметра площади, из круглого отверстия «трибунной» части несколько десятков глоб разных размеров беззвучно «выстрелили» вверх, взмыли на 3-4 метра, мгновенье висели неподвижно в воздухе, а затем стремительно разлетелись в разные стороны, ныряя кто куда: в ближние и дальние участки «трибун», в полы, а некоторые бесследно исчезли в стенах.

– То есть, мы можем быть вполне реальными в любом времени, в физическом воплощении и видимыми для людей?

– Конечно.

– А можем ли мы войти в контакт с собственными двойниками?

– Безусловно.

– Но как это отразится на них?

– Всё в вашей власти.

– Спасибо, Мамма, у нас больше нет пока вопросов.

– У вас ко мне их будет оставаться всё меньше. С этого времени мы будем вместе пополнять свои знания. Но мне приятно общаться с вами. Приходите.

– Может быть, вам что-то нужно? – вслух спросила Марина, словно они посетили больного в больнице или заключённого в тюрьме.

– Если вы позволяете, мы можем быть всегда на прямой связи. Тогда я обращусь к вам, когда мне понадобится.

– Конечно, Мамма, мы позволяем.

– Я тоже позволяю вам обращаться ко мне в любое время и по любому поводу.

…Серж и Марина покинули векторный комплекс, но в Замок не торопились. Они остались парить в новом для них месте. Раньше, совершая межпространственные переходы, даже в голову не приходило, что можно задержаться в пути. Задержаться и рассмотреть, что такое этот переход. Через что переход? Каким образом и какими путями движется тело, мгновенно преодолевая любое расстояние? Векторный комплекс на Земле, почти в центре Африки, глубоко в земной коре. Замок в Крипте – вовсе другая вселенная. А между ними что?..

Это была пустота, которая заполняет пространства между трёхмерными прима-мирами. Нет, не космическая пустота, не вакуум, а нечто другое. Несообразность заключалась в том, что никаких «зазоров» между примаксами быть не должно. Но что-то здесь всё же было. Тело не испытывало дискомфорта, если, конечно, тело оставалось телом, а не превращалось в какой-нибудь кварк, луч или магнитное поле. Но Серж с Мариной привычно осязали и самих себя, и друг друга. Не было лишь гравитации. Абсолютная невесомость и отсутствие света. Только тела были освещены, а может, сами излучали свет, но не изнутри, а будто были со всех сторон равномерно озарены неизвестным источником. Облако света или холодной плазмы окружало их? Ни теней, ни полутонов.

По внутреннему хронометру прошло несколько секунд, как криптеры покинули Сахару с медуллой под её песками. Ещё большее сближение с её инопланетной хозяйкой приятно льстило.

– Это формальность – испрашивать соизволение на прямую связь. Она и так была, я чувствовала это. Да, Серёж?

– Конечно. Этикет.– Когда Мамма говорила, я заранее знала все её ответы, наш визит к ней тоже был формальностью.– Как и её приём.– Посредством наших апертов она всегда на связи, а разум наш теперь един. Просто мы пока вс ёещё дремлем.– Проснёмся, обязательно проснёмся, не торопись, Мариш.Два человека рассматривали друг друга так, словно видели впервые. Они кружили в странном медленном танце, то удаляясь на большое расстояние, превращаясь в точку, что не мешало общаться, то приближаясь до касания рукой. Несмотря на отсутствие видимых ориентиров, оба точно знали, где их мир, где Крипта, где Пустыня Нодара, где Абитувия… Были и другие миры. Множество миров. Но к ним пока не очень тянуло. Место, где парили два человека, имело название интерАцербус, древние называли его просто инбус. А в русской транскрипции – межвселенское безвременье.

– Карабас! – раздался голос…

– Карабас, – это уже другой.

Почти одновременно их вызывали Александр Иванович и Бабик – Бабиченко Юрий.

– Как сговорились.– Нет, это место такое, провокационное. Мы сами напомнили о себе. Здесь от нас более сильное излучение идёт на Землю. Но и это можно исправить. Чувствуешь?– Да. Ну, раз уж засветились, отвечаем. Что там у них случилось? Видишь?– Ничего страшного. Разделимся?

– Пап, я здесь, здравствуй.

– Ох, дочь… Извини, это я так, проверка связи.

– Сомневался?

– Как дела у вас?

– Всё в порядке, работаем.

– Отвлекаю?

– Нет, что ты!

Александр Иванович ехал в своём джипе, в глазах светился мальчишеский восторг, не спасала и профессиональная маска суровой непроницаемости.

– В гости не собираетесь?

– Заскочим, как посвободней будем…

– Чёрт, удивительно это всё…

– Привыкнешь. Дальше ещё интересней будет.

– Да, ты меня интригуешь.

– Всё, пап, пока. У тебя всё в порядке, я знаю. Людмиле привет.

– Передам. Пока, дочка!

В это же самое время Полеха говорил с Бабиком. Удивительно, как, впрочем, и всё остальное, что оба диалога одинаково хорошо воспринимались и Мариной, и Серёжей. Настолько был чист и ёмок здесь разум.

Бабиченко уже час находился в церкви перед вечерней службой, со свечкой в руке обходя иконы и фрески. Возле некоторых, где толпа прихожан была поменьше, он задерживался на какое-то время, смотрел на творения православных мастеров, иногда беззввучно шевелил губами. Проходя мимо образа Божьей Матери, он в глубине души засомневался, слышит ли его молитвы Бог. Тогда-то и вырвалось непроизвольное «Карабас». И тут же Бабик вздрогнул от мужского голоса в своей голове, суетливо и неуклюже трижды перекрестился, посмотрев на святой лик женщины с ребенком на руках.

– Слушаю тебя, Юра.

– Я за упокой всех убиенных свечки ставил, прошу о прощении…, – растерянно пробормотал Бабик в ответ. – Дочерям денег отправил, церкви пожертвовал…

– Знаю, умница. Правильно ты всё делаешь. Молодец, что Прохора Заварзина в больнице навещал. Ты хорошие слова ему сказал. Держитесь и впредь друг друга.

– Спасибо тебе, Господи!

Он упал на колени, истово начал креститься и бить поклоны.

– Не сходи с ума только, Юра. Богу в душе молись. Он тебя всегда услышит. А я не бог, напоминаю.

– Всё равно, всё равно… Спасибо.

– Всё у тебя будет хорошо. И у Прохора тоже. Я знаю, вы поговаривали к Мамаеву Фёдору на поклон съездить. Если всё-таки решитесь, езжайте. Он вас примет. Удачи тебе, Юра. Попусту не зови. Если уж только совсем прижмёт, что вряд ли. Повторяю, всё теперь у вас будет хорошо.