Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры - Анатолий Ведерников

Если задуматься над тем, почему такие старцы, как Макарий и Амвросий Оптинские и другие подвижники, привлекали к себе сердца многих тысяч людей, почему они оказывали неотразимое влияние и на личную судьбу своих почитателей, и на целое направление религиозной мысли, то придется не объяснять на словах, а обращаться к опыту таинственного преобразования нашего духа под воздействием благодати Божией, под влиянием посещения Божия. Сила святых подвижников и старцев заключалась в деятельном прохождении великой науки духовного самоочищения, посредством которого они делались сосудами благодати Божией, благодати изобильной и целительной для всех, кто искал у них внутреннего обновления ради стяжания высших духовных ценностей.

Вскрыть эту работу духовного очищения, сделать ее близкой и совершенно необходимой для каждого из нас – и составляет одну из наших задач, в ней можно найти не только удовлетворение известного интереса и любознательности, но и повод к действительному стяжанию Святого Духа.

Оптина Пустынь принадлежит к числу древних обителей Русской Церкви: основание ее относится к началу XV столетия. По преданию, эта Пустынь была основана раскаявшимся атаманом шайки разбойников по имени Опта. Долгое время она была малоизвестной в ряду других обителей русских. Указом Петра I от 5 февраля 1724 года Оптин-Козельский монастырь был закрыт. Вновь потом открытый, он долго не мог оправиться. Возрождение его, после продолжительного упадка, началось лишь в XIX веке благодаря вниманию и заботам святителя Филарета (Амфитеатрова), впоследствии митрополита Киевского, в бытность его на Калужской кафедре. Ранее из своего запустения Оптина Пустынь была восстановлена митрополитом Платоном (Левшиным), который назначил в нее настоятелем Авраамия, ученика Пешношского архимандрита Макария. Это назначение ввело Оптину Пустынь в круг духовного влияния старца Паисия, так как Авраамий, ученик Макария, ревностного почитателя старца Паисия и хранителя его предания, перенес эти предания и в Оптину Пустынь.

Митрополит Платон был и сам великим почитателем старца Паисия. В библиотеке Нямецкого монастыря есть книга бесед преподобного Макария Великого, присланная митрополитом Платоном старцу Паисию с такой надписью: «Преподобному отцу архимандриту Паисию, Нямецкой обители духовному руководителю и наставнику, сию душеполезную подобным подвигом прославленного мужа книгу, во благословение со испрошением богоугодных себе молитв посылает смиренный Платон, митрополит Московский. 1791 г. Июля 3 дня в Москве».

Преосвященный Филарет, строгий подвижник, ревнующий о процветании иночества, вызвал в Оптину Пустынь учеников старца Паисия (Величковского), проживавших в рославльских лесах Смоленской губернии. «Я готов принять вас и других пустынножителей, которых вы с собою взять заблагорассудите, – писал он в декабре 1820 года, – со всею моею любовию я вам позволю в монастырских дачах избрать для себя место, какое вам угодно будет, для безмолвного и отшельнического жития по примеру святых отцов пустынножителей… От монастырских послушаний вы будете совершенно свободны; уверяю вас пастырским словом, что я употребляю все мое попечение, чтобы вас успокоить. Любя от юности моей от всей души монастырское житие, я буду находить истинную радость в духовном с вами собеседовании».

Благочестивое желание архипастыря было исполнено. Дружина рославльских отшельников в июле 1821 года прибыла в Оптину Пустынь и поселилась здесь в особом скиту, устроенном на границе монастырских владений, близ пасеки, в 170 саженях от самой обители.

При преосвященном Филарете Оптина Пустынь и основанный при ней скит получили новый устав – на началах строгого общежития, – принятый от Коневской обители. Пустынники рославльские имели каждый по маленькой келье и жили в полнейшем уединении. В полночь вставали для келейных молитвословий, а в праздник собирались в келью к одному из старцев на общую молитву. Питались они своими трудами, занимаясь разного рода рукоделием, огородничеством и т. д.

Один из среды рославльских отшельников, Моисей, впоследствии строитель, а затем игумен Оптиной Пустыни, оставил особенный след в ее истории. Это был человек весьма замечательный. За время своего более чем тридцатилетнего управления Оптиной Пустынью (с 1825 по 1862 год) он обустроил монастырь: расширил главный Введенский храм, братские корпуса, установил каменную ограду с башнями, возвел несколько новых церквей, трапезную, библиотеку, гостиницы из восьми корпусов с тремя флигелями, открыл заводы кирпичный и черепичный, скиты, словом, положил прочное начало внешнему благоустройству и благосостоянию Пустыни. Свое долголетнее управление Оптиной Пустынью отец Моисей ознаменовал еще одним крупным делом – учреждением старчества.

Под старцами разумеются люди, отмеченные особой Господней благодатью, призванные вещать волю Божию, живущие в уединении, посте и молитве, вдали от мира и несущие в монастырях, сохранивших древние уставы иноческой жизни, подвиг старчества. Институт старчества был в России далеко не во всех монастырях, несмотря даже на то, что являлся главнейшим условием успеха иноческой жизни, неразрывно связан с Таинством Покаяния, в котором подается отпущение грехов, а в старчестве, как откровении помыслов, ниспосылается благодатная помощь для борьбы с грехами… В первом случае прощается уже совершенный грех, а во втором – грех предваряется, предупреждается своевременно поданной благодатной помощью через чистосердечное признание в греховном помысле, влечении к греху или страсти.

Эти тонкие душевные движения свойственны преимущественно природе русского человека, всегда недовольного собою, всегда ищущего Бога и ни при каких условиях не способного удовлетворяться земными благами. Удивительная высота и красота этих тонких движений, переживаний и настроений нашла свое отражение в духовной литературе русского народа, с которой, к сожалению, мы мало знакомы, из-за чего явления русской духовной жизни толкуются превратно или же остаются вовсе неизвестными.

В представлении русского верующего народа старец есть человек, ниспосланный Самим Богом для врачевания этих тонких душевных переживаний и страданий духа, непонятных среднему человеку, не усваиваемых никаким знанием, не постигаемых никакой наукой. Их может понять только обладающий даром прозорливости, наделенный особыми дарами благодати Божией человек, растворивший свое сердце такой любовью к человечеству, какая позволила ему вместить в нем всю полноту его страданий… «Для смиренной души русского простолюдина (не только простолюдина, но и для каждой смиренной души русского человека), измученной всегдашним грехом… как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или святого, пасть перед ним и поклониться ему: если у нас грех, неправда и искушение, то все равно есть на земле, там-то, где-то, святой и высший; у того зато правда, тот зато знает правду; значит, не умирает она на земле, а стало быть, и к нам когда-нибудь перейдет и воцарится по всей земле, как обещано» (князь Н. Жевахов).