Русская басня - Николай Леонидович Степанов

      Подносит... шарик из навоза.

         На вкус и цвет

      Товарища, как говорится, нет.

УМНИЦА

       «Ни капли гордости аль совести. Эх ты! —

Ворчал свинье Кудлай.— Есть разные скоты,

Но ты поистине особая скотина:

Тебя не оскорбить ни словом, ни пинком.

Наплюй тебе в глаза — умоешься плевком.

Скажи, пожалуйста: опричь тебя, по ком

Гуляет часто так хозяйская дубина?»

                     «Эхма! —

Хавронья хрюкнула.— Большого ты ума.

         Недаром ребра видно.

Ну, малость и побьют. Подумаешь: обидно!

       Бокам, чай, больно да спине?

При чем же совесть тут? Голубчик, да по мне,

Так, право, все равно: что бита, что не бита.

       Не гнали б только от корыта!»

Свинья, а в ней ума какая бездна скрыта!

          Философ — не свинья!

Ведь рассуждает как? Ну, ровно бы по нотам!

С согласья вашего, читатели-друзья,

         Да будет басенка сия

Посвящена российским... «патриотам»!

ЛОЖКА

              Набив пустой живот

              Картошкою вареной,

              Задумался Федот.

Задумавшись, вздремнул и видит сон мудреный:

Все ожило кругом! Ухват забрался в печь,

        Горшки заспорили с заслонкой,

И ложка на столе неслыханную речь

        Вдруг повела с солонкой:

«Вот так вся жизнь прошла без радостного дня.

        Дает же бог другим удачу?

А мне... Нелегкая, знать, дернула меня

Родиться ложкою — мужицкой на придачу.

Век сохну за других. Гляди, который день

Федот наш мается, слоняется, как тень?

Жена свалилася, у деток золотуха.

В могилу всех сведет лихая голодуха.

        Меж тем чтó делает Федот?

Уж хуже голода каких еще прижимок?

Нет, он последнюю телушку продает

        Из-за каких-то недоимок.

Как можно дальше жить — не приложу ума.

Так лучше уж своим терзаниям и мукам

        Я положу конец сама!»

        Тут, крикнувши: «Прощай, кума!»,

Бедняжка треснулась о пол с великим стуком.

        «Постой!.. Разбилася!.. Эхма!»

        Федот во сне метнулся,

      Но в этот час проснулся

    И в ужасе схватился за виски.

От ложки на полу и впрямь лежат куски.

«Фу, дьявол! Это ж что ж? Мне снилось аль не снилось?

        В башке ли малость... прояснилось?

Ох! — застонал Федот от яростной тоски.—

Что ж делать? А? Пойти до одури напиться?

                         Аль утопиться?»

ОПЕКУН

           Такое диво в кои веки:

        Совсем на днях сановник некий

           Сиротский посетил приют.

           «Великолепно! Превосходно!

     Ну, прямо рай: тепло, уют...

Детишки — ангелы. А честь как отдают!

                        И маршируют?»

                           «Как угодно,—

     По отделеньям и повзводно..»

     «Быть может, «Славься» пропоют?

Восторг! Божественно! И этому виновник?..»

Смотритель дал ответ: «Я-с и моя жена».

«За все вам русское мерси!— изрек сановник.—

Такая именно нам школа и нужна,

     С патриотической основой,

     Я очень ваш почин ценю.

Я доложу о вас... Я в долг себе вменю...

А здесь — столовая? Доволен и столовой.

     Позвольте мне меню.

Как?!— вдруг вскипел наш гость.— Молочный суп... Жаркое...

         И это... это — в пост!

     Черт знает что такое!»

«Ваш-сясь! Питание... Малютки... Хилый рост...

     Из бедноты сиротки...

Родные померли все больше от чахотки...

                     Врачи...»

         «Врачи нахально врут!

         Не допущу потворства!

         С поста не мрут,

         А мрут — с обжорства!»

         «Ведь этакий вандал!» —

     Иной читатель скажет гневно.

А я б опекуна такого оправдал:

Ведь он от голоду ни разу не страдал,

     А от обжорства — ежедневно!

ГАСТРОНОМ

       «Как звать тебя?»

       «Памфил Босой».

«Подумать, гастроном какой тут объявился!»

Заводчик так рабочему дивился:

Бедняга-гастроном гнилою колбасой

             Давился.

«Знать, заработки хороши?» —

Хозяин вымолвил ехидно.

«Куда! — вздохнул Памфил.— Гроши!»

«Гроши? Оно и видно.

       Где мастер?»

             «Здесь!»

             «Пиши...

За лишний жир... вот этому вот... графу...

             Целковый штрафу!»

Пожалуй, скажет кто: «Ну, мыслима ль когда,

Хоть и в хозяине, такая подлость, друже?

      Так не бывает!»

            Господа,

Бывает так,— хоть, правда, не всегда:

      По большей части — хуже!

ЛИЦЕДЕИ

Недавно случай был с Барбосом:

     Томила пса жара,

            Так средь двора

            Клевал он носом.

А не заснуть никак! Усевшись на тыну,

            Сорока-стрекотуха

                 Мешала сну.

            «Ой, натрещала ухо...

     И принесло же сатану!

Чай, больше места нет?.. Послушай-ка, болтуха:

     Уж ты б... таё...

   Недалеко до лесу...

Летела б ты, ей-богу, к бесу!»

            Сорока же — свое:

   То сядет, то привскочит,

   Слюною глазки мочит,

   Псу жалобно стрекочет:

            «Голубчик, не озорь!

   Ведь у меня, гляди, какая хворь:

            Я так измаялась, устала,—

            Пить-есть почти что перестала,—

   Вся измытарилась и сердцем и душой,

            Скорбя о братии меньшой!

   И ко всему щеку раздуло... вспухли губы...

   Ох, смертушка! Нет сил терпеть зубную боль!»

   «Щека и губы... Тьфу!— рычит Барбос.— Позволь,

            Трещотка чертова, кому бы

                  Врала ты, да не мне.

            Где ж видано, в какой стране,—

                  Уж разве что во сне,—

            Чтоб у сороки