Принцесса Володимирская - Евгений Салиас-де-Турнемир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как? Что вы…
– Извините… Вы тоже иностранец. Вы не знаете, быть может, закона… До разъяснения всего дела мы не можем оставить того господина на свободе, здесь… Пускай он последует за нами. К вечеру все может разъясниться, и тогда он будет свободен по приказу высшего начальства.
Шенк молчал с минуту и затем вымолвил:
– Хорошо. Я сейчас его позову… А пока принцесса, я думаю, должна тотчас ехать к коменданту города.
– Да-с. Конечно, если вы желаете, чтоб ваш соотечественник был скорее освобожден. А пока подозрение падает на него, и он будет у нас…
Шенк снова поднялся наверх.
Через несколько мгновений принцесса в сопровождении Шенка спустилась, прошла мимо полицейских и, ответив легким кивком головы на их вежливый поклон, вышла на крыльцо садиться в поданную блестящую карету…
– А вы? – шепнула Алина почти без сил и бледная как снег.
– Не знаю! – отозвался он и, посадив ее, запер дверцу.
Два лакея быстро стали на запятки…
– К епископу! – крикнул Шенк кучеру.
Карета умчалась… Шенк вернулся в дом и спокойно поднялся наверх по лестнице мимо полиции.
– Ну, а я в западне? – подумал он. – Вздор! Не такое сходило с рук. Одно жаль – этот дом. Теперь ведь все наши права на империю Петра Великого исчезли в пространстве как мыльный пузырь!..
Шенк прошел в коридор, вышел на заднюю лестницу, а по ней спустился на широкий двор. Со двора он вышел снова на ту же улицу и рассмеялся, спокойно удаляясь от дома.
– Зачем на свете существует полиция? – вымолвил он уже весело. – Стойте там, други мои, ждите, пока этот господин иностранец сойдет к вам с того света…
Шенк нанял фиакр и отправился тоже к епископу.
– Если б у нее были какие-нибудь другие документы, то все было бы спасено, – думал он. – А тут не угодно ли разговаривать? Спросят: кто убит? – Саксонский подданный Генрих Шель! – А вы кто? – Принцесса Володимирская! – Ваши бумаги? – Нет! – В Бастильскую крепость! – Виновата, есть бумаги! – Пожалуйте. Да вы тоже госпожа Шель. Вы родня убитого… И так далее в этом роде. А затем вопрос: за что и почему был убит г-н Шель?..
Шенк рассмеялся и прибавил вслух:
– Да это еще ничего! И хорош будет барон Шенк, когда окажется, что он не только не барон, и даже не Шенк, а черт знает что… Даже и черт-то не знает этого, а если и знал, то, к несчастию, позабыл… Ах ты, черт, черт!.. – воскликнул шутя и весело Шенк. – Как я давно и искренно тебе служу верой и правдой, а ни черта от тебя не видал! Все беды да беды! Если ты намерен продолжать относиться ко мне так же неблагодарно – то смотри, потеряешь верного слугу. Я сделаюсь праведником, начну Богу молиться, и тогда моя душа тебе не достанется!
У подъезда дома епископа Шенк нашел карету Алины. Он быстро вошел в дом и без доклада отправился в горницы.
Он нашел Алину в кабинете Игнатия почти без чувств. Епископ сидел у письменного стола в страшном волнении. Алина лежала на диване бледная и в состоянии полупомешанной.
– Что такое? – воскликнул Шенк.
– Берите вашу возлюбленную! – выговорил Игнатий насмешливо и дерзко. – Увозите ее из Парижа куда хотите!
– Что это значит, господин епископ? – спросил Шенк.
– Значит, что вы мальчишка или дурак. Вы сумели убить ее мужа в ее же доме. Ну так теперь и распутывайтесь как знаете!..
– Что же я мог сделать?.. Но посоветуйте нам, что делать теперь? Там труп его, а рядом запертые мною свидетели убийства. А внизу полиция! Что сказать или сделать?
– Взять эту женщину! – крикнул Игнатий вне себя. – Взять и идти с ней куда угодно… хоть топиться!..
– Что вы хотите сказать? Принцесса, полагаю, может надеяться…
– Принцесса?! Принцесса!! Благодаря болвану, который истратил на нее даром полтораста тысяч франков. Полтораста тысяч! Затем, чтобы искать через месяц другую принцессу… Ах я дурак! – воскликнул Игнатий, взяв себя руками за голову. – Просто дурак и дурак!
– А? Я понимаю все… – вымолвил Шенк. – Так нам теперь обоим уходить… Мы не нужны. Мы не сумели разыграть комедии, наделали глупостей и неосторожностей. Вам нужна другая принцесса! Согласен! Но только помните, господин епископ, что когда у вас явится эта другая всероссийская принцесса, то я и Алина явимся сделать две вещи. Она скажет правительствам Франции и России, что была нанята вами в принцессы за полтораста тысяч. А я… Я просто прирежу вас ради собственного удовольствия. Я уж столько хороших людей нарезал, что одного такого, как вы, прибавить – семь грехов отпустится.
– Идите вон! – крикнул Игнатий вне себя.
– Алина, пойдемте… Тут нечего делать. А надо скорее бежать из Парижа!..
Алина встала и, бледная, шатаясь, двинулась…
– Я моих прав не уступлю… – выговорила она. – Я верю, что я принцесса русская, наследница прав…
– Подите вон! – снова воскликнул Игнатий. – Таких принцесс, как вы, я завтра найду десяток… Лучше вас, да и дешевле… Вон отсюда!
– Да свидания, господин иезуит! – крикнул Шенк. – Мы увидимся! Но вам обещает Шенк, дает слово…
– Вон! Или я позову людей и велю вас выкинуть.
Шенк и Алина вышли из кабинета Игнатия…
На крыльце они остановились. Шенк приказал лакеям возвращаться с каретой домой, так как принцесса хочет прогуляться инкогнито пешком.
Карета и люди отъехали от дома.
– Ну-с? Куда же? – выговорил, злобно улыбаясь, Шенк. – В Германию?
Алина молчала…
– На почтовый двор, – продолжал Шенк раздражительно. – Взять места и уехать. У меня пятьсот франков. Доедем. После полутораста тысяч – пятьсот немного… Трехсотая доля… Да что же делать? Такие ли метаморфозы бывают на свете! Однако недолго же мы с вами владели престолом!
...Конец третьей части
Часть IV
I
Престол и императорская корона! Священные права на владычество над громадной страной, над многомиллионным народом! Волшебная и великая будущность! Все дары природы, какие только оставалось еще фортуне дать своей любимице… Стало быть, наконец все возможно, наконец все возможно на земле!
Вот что было у красавицы без имени, без отечества, без родных, простой авантюристки! Да. Было!!
Теперь не оставалось ничего. Теперь снова длилась пошлая жизнь с обыденными нуждами и заботами, и даже почти нищета, грозящая голодом!
Страшное отчаяние явилось последствием этого оборота колеса фортуны.
Алина была близка к умопомешательству и даже к самоубийству!
И только верный друг Шенк, понимая, что имеет дело с женщиной душевнобольной и сраженной внезапным ударом судьбы, спас Алину, уверяя и клянясь, что дело еще может быть поправлено и что Игнатий снова обратится к ней с примирением.
