Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Въ концѣ концовъ, мы сговорились на томъ, что насъ со всей семьей тотчасъ же отправятъ не на острова, а обратно въ Форосъ, гдѣ за мнЬй будетъ установленъ надлежащій медицинскій уходъ, и гдѣ велѣно было мнѣ жить, одной лишь „животной” жизнью.

Въ Форосѣ намъ были отведены во дворцѣ лучшія солнечныя комнаты и предоставлено было для насъ все въ смыслѣ идеальнаго комфорта и самаго заботливаго ухода.

Условія Форосской жизни создались для насъ исключительно благопріятныя. Погода стояла превосходная. Яркое, теплое солнце, заливавшее своимъ свѣтомъ огромныя, прекрасныя комнаты дворца, кругомъ чудная растительность, масса хвои; передъ Форосомъ разстилалась безбрежная морская стихія со своими бризами и іодистыми испареніями — ни пылинки кругомъ — все чисто, красиво, благоуханно...

Попавъ въ благодатный Форосъ, я всѣми своими помыслами и силами старался все сдѣлать, чтобы достигнуть быстрыхъ и положительныхъ результатовъ.

Въ результатѣ я, черезъ три недѣли по моемъ пріѣздѣ, пересталъ кашлять, температура установилась нормальная, вернулось бодрое самочувствіе, а черезъ мѣсяцъ - другой я пользовался почти полной свободой здороваго человѣка.

Начались тогда мои интереснѣйшія горныя экскурсіи съ гончими и ружьемъ.

Одновременно я страстно увлекался морскимъ спортомъ — въ моемъ распоряженіи имѣлась парусная шлюпка съ двумя прикомандированными матросами-рыболовами — смѣлыми, опытными моряками. Мы уходили далеко въ синее море, пользуясь „свѣжимъ” вѣтромъ. Пробовалъ я охотиться и за сновавшими подъ самымъ носомъ шлюпки, или рядомъ около бортовъ выпрыгивавшими „морскими свиньями” — дельфинами: забавная была охота, но не добычливая.

Выходя изъ комнатъ, я бралъ всегда съ собой черезъ плечо складную винтовку, зная, что подъ берегомъ, да и въ самомъ „Райскомъ саду” на обширныхъ басссейнахъ можно было встрѣтить интересную пернатую „дичь” — дикихъ утокъ, гагаръ и лр. За одну эту зиму я наколотилъ столько бѣлогрудыхъ гагаръ, что впослѣдствіи изъ ихъ шкурокъ жена устроила воротнички, рукавчики, шапочки — однимъ словомъ полный гарнитуръ для нашихъ трехъ очаровательныхъ дочекъ подростковъ.

49

Наступилъ новый 1900 годъ, который пришлось намъ съ Анютой встрѣтить вдали отъ родного Головкина и дорогихъ для насъ престарѣлыхъ его обитателей...

Новый Годъ встрѣчали съ нами почти всѣ Ушковы, и во дворцѣ вновь ожило веселье и появилось многолюдье.

Съѣхалось и снова все такъ же быстро разъѣхалось, а мы сами, оставшись опять въ своемъ счастливомъ одиночествѣ, стали готовиться къ повторному великому нашему событію. Въ началѣ февраля ожидались роды. Все къ этому сроку было мною заранѣе приготовлено: пріѣхали заблаговременно изъ Москвы акушеръ Александровъ съ опытной женщиной.

Къ этому же времени относится также пріѣздъ ко мнѣ архитектора Александра Александровича Щербачева, спеціально вызваннаго мною изъ Самары, съ цѣлью обсудить прожектъ постройки мною городского дома, подъ который я имѣлъ въ виду пріобрѣсти въ г. Самарѣ полномѣрный, въ 500 кв. саж., участокъ въ превосходномъ мѣстѣ — на Дворянской улицѣ противъ Струковскаго городского сада.

Щербачевъ, окончившій однимъ изъ лучшихъ курсъ Императорской Академіи Художествъ, ученикъ Бенуа, попалъ въ городскіе архитекторы въ Самару, женился на дочери бывшаго извѣстнаго Самарскаго Головы Алабина и обжился тамъ, заплывая мало-по-малу провинціальнымъ жиркомъ. Познакомившись съ его бывшими работами, я увѣровалъ въ его способности и захотѣлъ предварительно оживить его несомнѣнный, но былой, нынѣ „осамарившійся”, талантъ.

Осматривая отъ Севастополя и до Алушты все побережье, мы восторгались всего болѣе дивнымъ Алупкинскимъ дворцомъ, любуясь его классическими пропорціями, строгими линіями и кладкой из вѣчнаго діорита.* Многое намъ также нравилось изъ архитектурнаго стиля самого Форосскаго дворца, выстроеннаго въ стилѣ итальянскаго ренессанса. Щербачевъ, какъ я и разсчитызалъ, дѣйствительно весь ожилъ и преобразился. Карандашъ его по-прежнему заходилъ смѣло и талантливо. Изъ всѣхъ эскизовъ я остановился на наброскѣ дома именно въ любимомъ мною стилѣ итальянскаго ренессанса, съ его красивыми колоннами, смѣлыми оконными очертаніями, уютными лоджіями и пр.

Все это, само собой, нами намѣчалось пока еще въ сыром первоначальномъ видѣ; предстояла еще длительная обстоятельная работа, которую онъ обѣщалъ выполнить по возвращеніи своемъ въ Самару, а пока, пользуясь его пребываніемъ, я радъ былъ съ нимъ проводить вмѣстѣ время, бесѣдуя на любимыя наши строительныя темы, и совмѣстно восхищаясь творчествомъ покойнаго А. Г. Кузнецова, сумѣвшаго оставить послѣ себя такую, созданную имъ, красоту, какую представляло изъ себя Форосское царство, съ его удивительнымъ дворцомъ и райскимъ паркомъ.

Трудно было себѣ представить что-либо лучшее, чѣмъ роскошный паркъ Фороса, съ его огромными лужайками, роскошными розаріями, причудливыми группами тропическихъ разнообразныхъ растеній, хвойными массивами, огромными клумбами пахучихъ цвѣтовъ, разбросанными то тамъ, то сямъ прудами, искусственными протоками въ затѣйливыхъ извилистыхъ берегахъ съ переброшенными черезъ нихъ легкими мостиками и т. п. Однажды гость спросилъ покойнаго А. Г. Кузнецова, дорого ли ему обошелся созданный имъ „Райскій” садъ?” на что получился отвѣтъ: „Во столько, во сколько сложится сумма всѣхъ радужныхъ сторублевыхъ билетовъ, если ими покрыть всю поверхность этого сада”!... И этому приходилось вѣрить!

Время ожидаемыхъ родовъ близилось и, наконецъ, — въ день рожденія самой матери: 3 марта 1900 г. у нея появилось новое маленькое существо женскаго рода. Въ силу подобнаго совпаденія, рѣшено было наименовать дѣвочку, въ честь новорожденной самой родительницы — также Анной. Все прошло благополучно, и крестины отпраздновали парадно, среди моря цвѣтовъ, въ Форосскомъ дворцѣ. Здоровье Анюты возстановилось быстро, и никто уже ей больше не мѣшалъ выкармливать самой свое новорожденное сокровище.

Въ концѣ того же марта мы съ Константиномъ Капитоновичемъ задумали предпринять интереснѣйшую поѣздку вокругъ береговъ Чернаго моря. Здоровье мое не оставляло желать лучшаго, такъ что докторъ Брюховскій разрѣшилъ осуществить мое намѣреніе, и мы съ милымъ моимъ тестемъ отправились изъ Севастополя сначала прямикомъ въ Константинополь на небольшомъ пароходѣ „Олегъ”.

Съ какимъ интересомъ, раннимъ утромъ второго дня нашего путешествія, встрѣчалъ я знаменитый Босфоръ, о которомъ столько слышалъ и читалъ.

При самомъ входѣ въ Босфоръ, передъ нашими глазами съ обѣихъ сторонъ стали проходить чудеснѣйшіе виды. Не успѣли мы налюбоваться одной панорамой, какъ передъ нами развернулась новая, еще болѣе грандіозная. Путь по Босфору оказался недологъ„ и вскорѣ открылся Стамбулъ во всей его исторической красѣ, Золотой Рогъ, Султанская резиденція и пр. Впечатлѣніе получалось ошеломляющее, но мечтать и созерцать всю эту красоту было некогда — насъ рвали цѣлыя своры подплывшихъ на своихъ „каякахъ” турокъ, другъ передъ другомъ спѣшившихъ перехватить пассажировъ и ихъ багажъ.