Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Прекрати говорить глупости! — воскликнула удивленная Эрмин. — Это ваш ребенок, твой и Жозефа. И если это даже не так, нет никакой разницы. Никто об этом никогда не узнает. Нужно думать о будущем, Бетти!

— Да, ты права…

У Бетти перехватило дыхание, и она не смогла больше произнести ни слова. Боль была такая, что она глухо застонала, а ее ноги под простыней задрожали. За схваткой последовало облегчение.

— Боже! — прошептала она. — Дай мне силы выдержать все это! Окажи мне услугу, Мимин. Если Мари придет домой вместе с Жо, отправь ее к своей матери. Она девочка чувствительная, и я не хочу, чтобы она испугалась моих криков.

— Думаю, мама считает точно так же. Мирей ею займется. Бетти, наверное, стоит позвать доктора.

— Доктора? Зачем это? Когда я рожала Симона, да и потом тоже, мне помогали Анни Дюпре и Селин Тибо, и все прошло хорошо. Она была такая умелая, эта Селин! Я что-то давно не видела ее старшего сына Пьера. Ты что-нибудь о нем слышала?

— Нет, ничего! — солгала Эрмин. — Я прекрасно помню тот летний день, когда Арман появился на свет. Я тогда убежала из дома, потому что душа разрывалась от твоих криков. Мне было четыре с половиной года, и я ни о чем еще не подозревала. Я побежала к мельнице Уэлле, и корова преградила мне дорогу. На помощь кинулась сестра Мария Магдалина, она тогда была моим ангелом-хранителем. В тот день она мне сказала, что хотела бы удочерить меня, отказавшись от данного ею обета. Увы! Испанка унесла ее, как и Селину Тибо, как и многих других в наших краях.

Бетти кивнула. Лицо ее опять исказилось гримасой боли — схватки возобновились.

— Пойди позвони повитухе, Мимин. Может быть, она сможет прийти… Но главное, не зови доктора. Мне будет неудобно, если осматривать меня станет мужчина.

— Хорошо. Сейчас!

Лора встретила дочь на крыльце дома Маруа. Она несла большое цинковое корыто.

— У Бетти в комнате я его не увидела. Куда ты бежишь, Эрмин?

— За мадам Бабен. Спасибо, мама! Поставь кипятиться воду.

— Не беспокойся. Дело продвигается?

— Хотелось бы думать! Воды отошли уже давно. А схватки все продолжаются. Если бы здесь могла появиться бабушка Одина, от нее было бы больше пользы, чем от всех этих врачей. Я так легко родила Мукки только благодаря массажу, который она делала, и ее отварам.

— Бабушка Одина, Киона, Тала! Только и слышу про твоих индейских родственников! — сухо заметила раздраженная Лора. — Предлагаю тебе щелкнуть пальцами, и пусть твоя пресловутая бабушка Одина окажется тут, перед нами, переместившись в пространстве!

— Мама, как ты можешь так говорить? У Бетти тяжелые роды, а ты говоришь глупости! На самом деле ты совсем не изменилась.

— Прости меня, родная! Твой отец и Жозеф просто вывели меня из себя! Они сидят за бутылкой шерри и посмеиваются, обещая друг другу подняться на сахароварню, если, конечно, еще смогут идти, не качаясь. А тем временем Бетти мучается, как могут мучиться только женщины. Шарлотта дуется в своем углу, потому что Симон отказывается везти ее в город. Иногда я прихожу в отчаяние от ее убежденности, что она — центр мироздания.

На втором этаже раздался душераздирающий крик. Лора бросилась в дом. Эрмин же решила, что нужно как можно быстрее предупредить повитуху.

Бетти переживала настоящие мучения. Пошел уже третий час. Схватки, которые длились по несколько минут, стали настолько сильными, что терпеть это было уже почти невозможно, но никакого облегчения они не приносили.

— Боже мой, как мне выдержать все это? Господи, помоги мне! — повторяла бледная и несчастная женщина, силы которой подходили к концу.

Лора промокала щеки и лоб своей соседки мокрым полотенцем.

— Терпение, дорогая! — тихо приговаривала она. — Симон сейчас привезет мадам Бабен. Он уже давно уехал…

— Мужайся, Бетти, — успокаивала женщину Эрмин. — Глубже дыши. Ребенок обязательно появится.

— Он слишком крупный, — ответила, рыдая, Бетти. — Так было и с Арманом, и с Мари. Где Жозеф? Пусть он придет!

— Бетти, ваш муж внизу, в кухне, — ответила Лора. — Я вам это уже говорила два раза. С ним Жослин. Эти господа переусердствовали с шерри, но теперь уже протрезвели. Шарлотта присматривает за Мари и Луи у нас дома. Мирей готовит вам крепкий куриный бульон на ужин. Все скоро закончится.

До слуха Эрмин донесся шум мотора. Хлопнула дверца. Она бросилась к окну. Симон увидел ее, вид у него был озабоченный. Тут и Эдмон с повитухой вышли из машины. «Зачем он привез с собой брата? — удивилась Эрмин. — Может быть, его попросил об этом Жозеф…»

Вскоре Маргарита Бабен вошла в комнату с саквояжем в руках. Это была весьма полная маленькая женщина, которой уже перевалило за пятьдесят. Седые вьющиеся волосы обрамляли приветливое лицо. Сначала она жила в Шамборе, но затем переехала на улицу Макру в Роберваль.

— Приветствую вас, дамы! — произнесла она строго. — Наш ребеночек не очень торопится, не так ли? Я должна осмотреть вас, мадам.

Лора и Эрмин обменялись озабоченными улыбками и вышли, не желая смущать Бетти.

Через несколько минут к ним присоединилась и повитуха. Выражение лица у нее было раздосадованное.

— Ребенок еще не показался, — объяснила она. — И его положение меня беспокоит. Однако не в первый раз… Я не хочу вас обижать, дорогие мои дамы, но лучше я пока побуду с ней одна.

Маргарита Бабен оставила двух женщин и вернулась к изголовью своей пациентки. Было слышно, как она расхаживает по комнате, постоянно подбадривая Бетти.

— Глубже дышите, мадам, — говорила она громко. — Не напрягайтесь, дышите, дышите… Однако этот малыш вам дорого дается! Имя вы уже выбрали?

Эрмин слабо улыбнулась: Бетти была в надежных руках.

— Отойдем от двери, мама! Мадам Бабен знает, что делает. Я помню рождение близнецов так, будто это было вчера. И она мне очень помогла. Она милая и знает свое дело.

— Может быть, конечно, она и милая, — проворчала Лора, — но мне не нравится, как она выставила нас за дверь.

Эрмин решила не отвечать и быстро спустилась вниз. В кухне заседал исключительно мужской ареопаг. За столом, перед кофейником, сидели Жослин, Жозеф, Симон и Эдмон. Все курили, за исключением юноши, готовившего себя к служению Богу. Их обеспокоенные взгляды тут же обратились к Эрмин.

— Придется еще подождать, — сообщила она.

— Мама очень страдает? — спросил Эдмон.

Эрмин посмотрела на него с нежной улыбкой. Из всех трех сыновей Маруа Эдмон был самым нежным и любящим. Его долго звали «маленький Эд», потом — просто Эд, он обожал свою мать и по-братски относился к Эрмин, которая много занималась им, когда он был ребенком.

— Не буду тебе врать, — сказала она, — боли очень сильные, но это хороший знак.

Едва она произнесла эти слова, как дом огласился пронзительным криком, перешедшим в жалобный вопль. Лора налила себе кофе. Жослин взял ее за руку, будто желая подбодрить.

— Сколько нужно мужества женщинам, чтобы вытерпеть такое, — сказал он с горечью.

В ответ никто не произнес ни слова. В кухне повисла тишина, поскольку каждый погрузился в свои мысли. Снова раздался крик, потом еще. Так продолжалось час.

— Уже почти четыре часа дня, — сказал Жозеф. — Бедняжка Бетти… У нее и силы-то, наверное, на исходе.

Вопрос мадам Бабен прозвучал как эхо.

— Кто-нибудь из женщин может сюда подняться? И месье Маруа тоже…

Жозеф бросился в спальню, Лора — за ним. Повитуха встретила их на площадке, и руки у нее были в крови.

— Кто-нибудь должен подержать ее, мне придется наложить щипцы! И стоило бы предупредить доктора Брассара. Месье, мне очень жаль, но я не уверена, что ваш ребенок выживет.

— А Бетти? — закричал Жозеф. — Как она?

— Она почти без сил, поэтому я и приняла такое решение, — оборвала его мадам Бабен.

Жозеф бросился к своей жене, которая бросила на него умоляющий взгляд. Она часто и отрывисто дышала, смертельная бледность заливала ее потное лицо.

— Жо, мне так больно! — прошептала она. — Подойди, прошу тебя, возьми меня за руку!

— Бетти, моя Бетти, мужайся! У тебя все получится. Я с тобой, не бойся.

Повитуха взяла щипцы, бросив на них недоверчивый взгляд. Она не любила пользоваться этим инструментом, щипцы могли оказаться опасными, если наложить их неправильно.

— Мадам Маруа, держитесь! — строго произнесла она. — Кричите, сколько хотите, но я должна извлечь ребенка.

Лора, стоявшая в стороне от кровати, старалась не смотреть на распростертое на ней тело Бетти. По кровавым пятнам на простынях и на бедрах женщины она поняла, что Маргарита Бабен уже разрезала ей промежность, чтобы облегчить прохождение ребенка. «Спасибо тебе, Господи, что ты позволил мне избежать этого! — думала она. — Ни с Эрмин, ни с Луи мне не пришлось пережить подобное».

Она не вспоминала, как проходили у нее еще одни роды, когда на свет появился Жорж, отцом которого был Фрэнк Шарлебуа. Ребенок не выжил, и Лора предпочитала не вспоминать печальный эпизод из своего прошлого, который тянул за собой тягостные мысли о тех годах, когда она страдала потерей памяти.