Свитки Мертвого моря - Майкл Бейджент

Увы, предостережения Норта упорно игноривались. На протяжении последующего десятилетия действительно сложился «консенсус» – если воспользоваться термином Роберта Эйзенмана – во взглядах, разделявшихся членами международной группы, которая работала под руководством преподобного де Во в Рокфеллеровском музее. Здесь сложилась строгая ортодоксальность прочтений и толкований, любое уклонение от которых расценивалось как ересь.

Подобная ортодоксальность толкований, которая с годами приобретала все более и более догматический характер, была выразительно сформулирована отцом Юзефом Миликом в его книге «Десятилетие со дня открытия в Иудейской пустыне», опубликованной в 1957 г. во Франции. Спустя два года книга Милика была переведена на английский другим членом международной исследовательской группы отца де Во – Джоном Страгнеллом. К тому времени уже появилось первое английское изложение пресловутого «консенсуса», представленное в публикации «Древняя Кумранская библиотека». Ее автором был профессор Фрэнк Кросс, учитель Страгнелла. Окончательные же штрихи в формулировке принципов «консенсуса» были выполнены самим отцом де Во в цикле лекций, прочитанных им в 1959 г. в Британской академии и опубликованных в 1961 г. в книге, озаглавленной «Археология и рукописи Мертвого моря». Всякий, кто дерзнул бы бросить вызов этим принципам, рисковал навсегда подорвать свою репутацию.

В 1971 г., после кончины отца де Во, сложилась чрезвычайная ситуация. Хотя преподобный отец вроде бы не имел намерения присвоить свитки, он тем не менее завещал свои права на них одному из своих коллег, преподобному Пьеру Бенуа, также являвшемуся членом доминиканского ордена и впоследствии ставшему преемником де Во на посту руководителя международной группы ученых, а также Библейской школы. Сам факт наследования отцом Бенуа прав, привилегий и прерогатив де Во по контролю за доступом к свиткам явился делом совершенно беспрецедентным в научных кругах. С точки зрения закона это был крайне редкий случай. Еще более неожиданным оказалось то, что научный мир не воспротивился подобной «передаче прав». Когда мы задали профессору Норману Гольбу из Чикагского университета вопрос о том, как столь сомнительная акция вообще могла иметь место, он ответил, что противиться ей было «совершенно безнадежным делом».

Воспользовавшись завещанием де Во как своего рода прецедентом, его примеру последовали и другие члены группы. Так, например, перед своей смертью, последовавшей в 1980 г., отец Патрик Скиэн завещал права на свитки, находившиеся в его распоряжении, профессору Ойгену Ульриху из университета Нотр-Дам, штат Индиана. Стали объектом завещания или, говоря более эвфемистическим языком, «передачи» и свитки, которыми занимался отец Жан Старки. Они были «переданы» отцу Эмилю Пюэшу из Библейской школы. Таким образом, ученые-католики, составлявшие основное ядро международной группы, сохраняли свою монополию на права собственности и информацию, и «консенсус» остался незыблемым. И лишь в 1987 г., после кончины отца Бенуа, их методы и «права» были взяты под сомнение.

Когда скончался отец Бенуа, профессор Джон Страг-нелл был назначен его преемником на посту главы международной группы. Страгнелл, родившийся в 1930 г. в Барнете, к северу от Лондона, в 1952 г. получил ученую степень бакалавра, а в 1955 г. – степень магистра, причем обе эти степени были получены им в колледже Иисуса в Оксфорде. Но, несмотря на то что он прошел все необходимые тесты для получения степени доктора философии на факультете ориенталистики Оксфордского университета, он так и не закончил работу над своей докторской диссертацией, и в 1958 г. его кандидатура была снята. В 1954 г. Страгнелл получил назначение в группу де Во, прибыл в Иерусалим и проработал там более двух лет. В 1957 г., после краткой стажировки в институте исследований в области ориенталистики Чикагского университета, он возвратился в Иерусалим и стал сотрудником Рокфеллеровского музея, где и проработал в качестве специалиста по эпиграфике вплоть до I960 г. В том году он был назначен аспирантом по изучению Ветхого Завета в богословской школе университета Дьюка. В 1968 г. он поступил на кафедру изучения истоков христианства в Гарвардскую богословскую школу в качестве профессора.

Назначение Страгнелла на пост главы международной группы не стало полной неожиданностью для его коллег. Начиная с 1967 г. правительство Израиля взяло на себя функции ратификации и утверждения подобных назначений. В случае с отцом Бенуа от израильтян не потребовалось подтверждения его полномочий. По словам профессора Шемарйаху Талмона, члена комитета, наложившего вето на кандидатуру Страгнелла, его назначение не могло состояться до тех пор, пока не будут соблюдены определенные условия. Помимо всего прочего, у израильтян вызывало недоумение то, что некоторые члены склонны играть роль своего рода «князя в изгнании». Так, например, в 1967 г. отец Старки решил, что нога его больше не ступит на землю Израиля. Отец Милик, ближайшее доверенное лицо и протеже де Во, долгие годы жил в Париже, разбирая фотоснимки некоторых особо важных свитков, доступ к которым имел только он один. Снимки с документов не позволялось делать никому. Без разрешения Милика никто – в том числе и из состава членов международной группы – не имел права публиковать материалы, являющиеся его монопольной сферой. Насколько нам известно, Милик ни разу не приезжал в Иерусалим после 1967 г., чтобы заняться изучением этих материалов. «Time magazine» характеризует его как человека «весьма уклончивого». Другое издание, «Biblical Archaeology Review», дважды сообщало о том, что он отказывается даже отвечать на официальные обращения департамента древностей Израиля. А его отношение к своим коллегам-ученым и широкой публике можно охарактеризовать только как нескрываемое пренебрежение.

Выведенные из себя подобным поведением ученого мужа, израильские власти настаивали на том, что директор проекта по изучению свитков должен проводить хотя бы некоторое время в Иерусалиме. Страгнелл, который пересматривал свою роль в Гарварде, держался так, словно он наполовину ушел в отставку со своего поста. Он начал проводить примерно полгода в Иерусалиме, в Библейской школе, где размещались его собственные апартаменты. Однако оставалось одно условие, которое он упорно отказывался выполнять. Он упорно не публиковал текстов, работа над которыми была поручена ему. Появление его собственного комментария к одному из этих текстов, фрагменту объемом в 121 строку, ожидалось более пяти лет, но труд так и не был издан. Страгнелл написал всего-навсего 27­страничную статью о материалах, находившихся в его распоряжении. Помимо этого, он опубликовал статью о самаритянских надписях, перевод исследования кумранских текстов профессора Милика и, как мы видели, длинную и недружественную критическую статью против одного члена международной группы, посмевшего бросить вызов сложившемуся «консенсусу». Право, не слишком впечатляющий перечень материалов для человека, который долгие годы посвятил работе в такой специфической области, которая во многом зависит от публикаций. С другой стороны, он позволил некоторым выпускникам университета участвовать в исследованиях по прочтению текстов оригиналов, что было необходимо им для работы над своими докторскими диссертациями, что повысило престиж и их самих, и их наставника, и Гарвардского университета в целом.

В целом под руководством Страгнелла международная группа исследователей в значительной мере продолжила те же разработки, которыми она занималась и раньше. В этом смысле интересно сравнить достигнутый ими прогресс с успехами ученых, работавших над корпусом других текстов, так называемых «гностических Евангелий», обнаруженных на раскопках в Египте, в Наг-Хаммади.

Свитки Наг-Хаммади были найдены в 1945 г., двумя годами раньше открытия свитков Мертвого моря. В 1948 г. они были приобретены Коптским музеем в Каире. Первоначально была предпринята попытка распространить монополию в духе кумранских открытий на весь этот материал, причем монополия эта принадлежала узкому кругу избранных (кстати, опять французских ученых), в результате чего работа над ними замедлилась вплоть до 1956 г. Работы эти были прерваны в связи с Суэцким кризисом. После этой паузы свитки в 1966 г. были возвращены в распоряжение международной группы ученых для их перевода и публикации. Во главе этой группы стоял профессор Джеймс М. Робинсон, представлявший Институт античности и христианства в Клермонтской магистратуре, штат Калифорния. Когда мы попытались завести разговор с профессором Робинсоном о научном авторитете группы, работавшей над кумранскими свитками, он поморщился. «Ученые, изучающие кумран-ские свитки, – заявил профессор Робинсон, – более не пользуются солидной репутацией; единственно, что им удалось, – это окончательно подорвать ее».