Интимная жизнь английских королей и королев - Найджел Которн

По мере того как трения между супругами усиливались, Яков все меньше скрывал свои истинные предпочтения. Став королем Англии, он привез с собой в Лондон гладколицего молодого человека по имени Джеймс Хей, ведавшего королевским гардеробом.

Хей оказался нечист на руку, и его вскоре заменил Филипп Герберт, знаток охоты, истинно мужского развлечения, которое Яков всегда любил. Когда Герберт надоел королю, Яков женил его на дочери английского вельможи. Хея ожидала та же судьба. Наутро после свадьбы Герберта король явился в его спальню в ночной рубашке и забрался в постель к молодым.

Когда король удалил от себя Герберта, другие придворные принялись обольщать Якова в надежде на королевские милости. Более других преуспел высокий красавец-паж по имени Роберт Карр. Король обратил на него внимание, когда во время турнирного поединка молодой человек упал с лошади прямо на его глазах. Король приблизился, чтобы выяснить, не ранен ли он, и немедленно почувствовал симпатию к юноше.

Карра поручили заботам королевских лекарей. Яков навещал его каждый день и даже пытался давать ему уроки латыни — впрочем, некоторые острословы говорили, что молодому шотландцу принесли бы больше пользы уроки английского. Выздоровев, Карр стал неразлучен с королем. В 1607 году Яков возвел его в рыцарское достоинство и назначил постельничим.

«Король опирается на его руку, треплет его по щеке, разглаживает складки на его костюме, а беседуя с другими, все равно не сводит глаз с Карра», — писал один очевидец.

Другой придворный отмечал, что Яков в своих отношениях с Карром «не проявлял должной осмотрительности, полезной и при менее скандальном поведении; он с таким сладострастием лобзал его прилюдно, что многим при сем присутствовавшим можно было лишь воображать происходящее меж ними в местах укромных, мне же скудость опыта и слов выразить сие не позволяет».

Разумеется, Карр преследовал корыстные цели. Яков шел ему навстречу: он сделал своего любимца лордом Рочестерским и пытался устроить его брак с Франсес, леди Эссекс. К несчастью, она была замужем, но ее супруг совершал большое турне по разным странам и уже четыре года отсутствовал. Когда он приехал и предъявил свои супружеские права, Франсес отклонила его сексуальные домогательства, используя при этом зелье, полученное от некоего колдуна. Карр настаивал, чтобы Яков разрешил леди Эссекс развестись с мужем.

В 1613 году король расторгнул этот брак на том основании, что лорд Эссекс якобы импотент, и разрешил Карру и Франсес обвенчаться. Во время церемонии волосы невесты ниспадали до плеч, что символизировало ее непорочность, а на свадебном пиру в честь молодых влюбленных звучала в высшей степени неуместная песня. Вот отрывок из нее:

Нет слаще любовных утех,Ласкать, когда любишь, — не грех.Не к другу мужчине уместно стремиться,Но к милой супруге любовью пылать,И жизнь он бессмысленной может считать,Допрежь от союза дитя народится.Потом продолжает хор:То наслаждение сердце щедро наполняет,Которое живую радость оставляет.

После женитьбы Карр получил титул графа Сомерсетского. По его настоянию Томаса Овербери, бывшего возлюбленного леди Эссекс, посадили в Тауэр. Овербери осмелился противодействовать жестокости и непомерному честолюбию Карра. Вскоре Томаса нашли мертвым. Его отравили, и улики указывали на участие Карра в этом преступлении.

Карр и его жена были арестованы. Суд признал их виновными в убийстве и приговорил к смерти. Впрочем, Яков заменил казнь заключением, не оговорив срока. Через семь лет они вышли из Тауэра, но Карр так больше и не увидел короля.

К тому времени нежные чувства Якова были обращены на Джорджа Вильерса, коего король называл Стини — сокращение от святого Стефана, чье лицо, согласно Библии, «сияло, словно лик ангела».

Если верить епископу Гудмену, Вильерс «отличался прекрасным цветом лица и был одним из самых стройных и хорошо сложенных мужчин в Англии». Другой придворный вторит епископу: «Он казался воплощением красоты и изящества, а ухоженные руки напоминали женские». Еще один источник отмечал, что Яков нашел «в характере этого юноши неумеренную ветреность и склонность к распутству».

Вильерс был протеже Филиппа Герберта, прежнего любовника Якова, но ублажать капризы короля старался не только он. С Гербертом соперничала графиня Суффолкская, подбиравшая для короля «молодых людей, которым она освежала дыхание и которых собственноручно завивала».

Такого рода методы «сексуальной политики» применялись в высшем обществе. Королева, питавшая неприязнь к Карру, содействовала Вильерсу в получении должности постельничего, и вскоре Яков влюбился в него без памяти.

В письмах король называет Стини то «женой», то «мужем», то «чадом», то «отцом». Он объявил Тайному совету, что любит Вильерса, которому только что пожаловал титул герцога Букингемского, больше всех других мужчин.

Герцог отвечал королю взаимностью. В одном из писем он писал: «Мне никогда не позабыть, как во Франхеме ничто не разделяло на ложе господина и его недостойного пса».

Когда Вильерс женился, Яков писал ему:

Дражайшее дитя мое,

любящий папочка шлет благословение тебе и своей новообретенной дочери. Да ниспошлет вам Господь сладостное и блаженное пробуждение и все радости священного супружеского ложа. Да

благословит Он плоды ваши, дабы смог я любоваться прелестными отроками в моей опочивальне — об этом прошу я Создателя в ежедневных молитвах.

Восстав же с ложа, отрада моего сердца, избегай докучливых людей, что могут внести тревожную смуту в твои мысли, а поспеши на встречу со мной и услади мой взор сверкающей белозубой улыбкой и благоволи сопровождать меня в путешествии.

Да благословит тебя Бог.

Женитьба Букингема, естественно, не означала прекращения его любовной связи с королем. В декабре 1624 года, на склоне жизни, Яков писал герцогу: «Молю Бога о радости встречи с тобой, о нашем брачном союзе на Рождество и о том, чтобы нам далее не расставаться. Добрый Господь укрепил меня в единственном желании — жить в этом мире ради тебя, и я скорее соглашусь обитать с тобою в любом захолустье, нежели влачить печальную участь вдовца вдали от тебя. Да осенит тебя благословение Божье, сладчайшее дитя мое и жена моя, да пребудешь ты утешением великим своего старого отца и мужа».

Букингем был моложе короля, и ему вполне могли надоесть физические домогательства престарелого и некрасивого обожателя. После смерти Якова I пошел слух, что Вильерс его отравил. Возможностей для этого у него было немало. Во время последней болезни короля Букингем ухаживал за ним. При желании он мог без труда подменить лекарство, предписанное врачами слабеющему монарху. К этому времени у него появился новый покровитель и, возможно, любовник — сын Якова, будущий король Карл I. Они, без сомнения, находились в очень тесных отношениях.

Еще подростком Карл ревновал фаворита своего отца. Как-то раз он облил Вильерса водой из фонтана и испортил ему новый костюм. Молодой принц отличался замедленным физическим развитием. Ребенком он страдал «зеленой болезнью» — разновидностью анемии, характерной для девочек в период полового созревания. Когда прошел слух о его юношеских шалостях с Анной Годи, дочерью одного норфолкского дворянина, испанский посол писал, что не верит в это, ибо Карл «не созрел еще для любовных занятий». Кроме того, поговаривали, что Карл бесплоден.

По свидетельствам современников, Карл отличался покорностью чужой воле, изнеженностью и нарциссизмом, часто «покрывался стыдливым румянцем, подобно девушке» и воздерживался от острых соусов, которые «освежали рот и могли возбудить желание». Однако к 1624 году Карл, как и его отец, стал называть Букингема — Стини, а в письмах — «любимым». Они с Вильерсом почти не расставались.

Фрэнсис Бэкон[22] писал, что Букингем являлся «инструментом, дарующим телесный и сердечный покой как отцу, так и сыну». Одновременно Бэкон предупреждал королевского фаворита: «Вы служите милостивому господину, и сие ко благу. Рядом же с вами благородный, исполненный надежд принц, которого вы не должны огорчать. Но негоже вам пылать к этому восходящему солнцу такой любовью, ибо тем вы разжигаете ревность отца, который вас возвысил».

На самом деле растущая любовь между «Стини» и «малышом Карлом» вовсе не вызывала ревности короля, хотя он и уронил слезу, когда они оба отправились в Мадрид, чтобы начать переговоры о браке принца с инфантой Марией, дочерью испанского короля. Букингем поставил под угрозу успех переговоров, когда стал оказывать знаки внимания супруге посредника, графа Оливареса. Графиня согласилась на свидание с Букингемом, но вместо себя послала известную в городе шлюху.