О военном искусстве - Никколо Макиавелли

Наконец, по примеру древних, я установил бы особые упражнения для конницы; они необходимы, потому что важно не просто уметь ездить верхом, но ездить так, чтобы человек мог на лошади вполне владеть собой. Для этих упражнений пользовались деревянными лошадьми, на которых молодые люди должны были вскакивать в полном вооружении или безоружными, притом без всякой помощи и с первого раза. В конце концов люди достигали такого совершенства, что по знаку начальника вся кавалерия спешивалась в одно мгновение, а по другому знаку - с той же быстротой опять была на коне.[57]

Все эти упражнения, пешие или конные, производились тогда вполне беспрепятственно, да и сейчас любая республика или любой князь могут ввести их без всяких затруднений, как показывает опыт некоторых городов Запада, сохранивших эти обычаи. Жители разделены там на несколько отрядов, названных по имени рода оружия, употребляемого ими на войне. Пользуются они копьями, алебардами, луками, ружьями и называются поэтому копьеносцами, алебардьерами, лучниками и фюэильерами.

Все жители обязаны заявить, в какой отряд они намерены записаться, но так как некоторые по старости или по другим причинам не годятся для войны, то из каждого отряда выделяются отборные части, так называемые "поклявшиеся", обязанные в свободные дни упражняться с избранным оружием. Власти отводят каждой части поле для учений, и все записанные в отряд, кроме "поклявшихся", вносят необходимые деньги на расходы.[58]

Все это могли бы делать и мы, но наше легкомыслие вообще мешает всякому разумному решению. У древних благодаря описанным мною упражнениям была хорошая пехота, и только этим объясняется превосходство этих западных пехотинцев над нами. Древние обучали своих солдат или дома, как это делалось в республиках, или в лагерях, как делали императоры, по причинам, о которых я уже говорил. Мы же не хотим обучаться дома и не можем делать это в лагере, ибо наши войска состоят из чужих подданных и нельзя их заставить проходить какое-нибудь обучение, которого они не хотят. Привело же это к тому, что сначала исчезло обучение, а затем пошло общее расстройство военных сил, и теперь как королевства, так и республики, особенно итальянские, находятся в состоянии полного ничтожества.

Возвращаясь к нашему разговору, я должен сказать, что привычка к военным упражнениям, закаленность, сила, быстрота и ловкость еще недостаточны, чтобы быть хорошим солдатом: он должен знать свое место в строю, уметь отличить свое знамя от другого, понимать все сигналы, слушаться голоса начальника. Он должен исполнять все это надлежащим образом на месте, при отступлении и наступлении, в бою и в походе, ибо без этой дисциплины, без строжайшего соблюдения и выполнения этих правил никогда не было настоящего войска.

Нет ни малейшего сомнения в том, что люди отважные, но разрозненные, гораздо слабее робких и сплоченных, так как движение в строю заглушает в человеке сознание опасности, между тем как беспорядок сводит ни к чему самую отвагу. Все, что я скажу дальше, будет для вас яснее, если вы обратите внимание на следующее: все народы при организации своих войск или народных ополчений устанавливали какую-нибудь одну основную войсковую часть, называвшуюся по-разному в отдельных странах, но почти одинаковую по числу людей, ибо в нее входит всегда от 6 000 до 8 000 человек.

У римлян эта часть называлась легионом, у греков - фалангой, у галлов - катервой[59]. Швейцарцы одни еще сохранили некоторую тень древних военных установлении и называют эту часть именем (баталия), совпадающим с нашим словом бригада. Части эти повсюду разделены на батальоны, устроенные различно. Мы будем употреблять в разговоре слово бригада, как более известное, и покажем, как лучше всего ее устроить, следуя древним и новым образцам.

Римский легион, состоявший из 5 000 или 6 000 человек, делился на 10 когорт, и точно так же я предлагаю разделить нашу шеститысячную пехотную бригаду на 10 батальонов. В каждом батальоне должно быть 450 человек, из них 400 тяжелой пехоты и 50 легко вооруженных; в тяжелой пехоте будет 300 человек со щитами и мечами, которых мы назовем щитоносцами, и 100 человек с пиками, или действующие пикинеры; легкая пехота состоит из 50 человек, вооруженных ружьями, самострелами, алебардами и круглыми щитами; они получат древнее название - действующих велитов; во всех 10 батальонах будет 3 000 щитоносцев, 1 000 действующих пикинеров и 500 действующих велитов, т.е. 4 500 человек.

Раньше мы говорили, что в бригаде должно быть 6 000 солдат; поэтому нам надо прибавить еще 1 500 пехотинцев, именно - 1 000 человек с пиками, или запасные пики, и 500 легко вооруженных, или запасных велитов. Таким образом, половина моей пехоты состояла бы из щитоносцев, а другая половина получила бы пики или другое оружие. Во главе каждого батальона стоял бы один начальник, 4 центуриона и 40 декурионов; сверх того, еще начальник действующих велитов и при нем 5 декурионов. Во главе 1 000 запасных пик я бы доставил 3 начальников при 10 центурионах, и 100 декурионах, а запасные велиты получили бы 2 начальников, 5 центурионов и 50 декурионов.

Далее я назначил бы одного командира для всей бригады; каждый батальон получил бы свое знамя и музыку. Итак, бригада в 10 батальонов состояла бы из 3 000 щитоносцев с мечами, 1000 действующих и 1 000 запасных пик, 500 действующих и 500 запасных велитов, всего 6000 пехоты, в которой было бы 600 декурионов и 15 начальников батальонов с 15 знаменами и трубачами, 55 центурионов, 10 начальников действующих велитов в один командир всей бригады со знаменем и музыкой.

Я нарочно несколько раз повторил вам это устройство, чтобы вы не запутались впоследствии, когда я буду объяснять способы построения батальонов и войск в боевой порядок. Каждый король или республика, желающая подготовить своих подданных в войне, должны были бы ввести у себя это устройство и вооружение, набирая притом столько бригад, сколько страна в состояния дать. Когда устройство их соответственно моему разделению будет закончено, начинается обучение строю и военным упражнениям по батальонам.

Конечно, каждый батальон по своей малочисленности не может иметь внешний вид настоящего войска, но каждый солдат может выучиться всему, что ему нужно знать, ибо: все построения войск бывают двоякого рода: действия каждого отдельного солдата в батальоне и действия всего батальона, составляющего вместе с другими войско. Если люди хорошо научатся первым движениям, они легко усвоят вторые, но, не зная основных одиночных движений, никогда нельзя научиться действовать целыми частями.[60]

Я уже говорил, что каждый батальон сам может учиться сохранять равнение при всяком марше и во всякой местности. Он должен уметь строиться в боевой порядок, понимать боевые сигналы, слушаться их, как моряк слушается свистка, и знать поэтому, что делать - стоять ли на месте, идти ли вперед, отступать или повернуться, обратив в эту сторону оружие. Если войска хорошо держат строй при всяком движении и на всякой местности, хорошо понимают распоряжения начальника, передаваемые сигналами, и умеют мгновенно перестраиваться, они легко научатся всем движениям, которые их батальону придется выполнять при соединении его с другими в целое войско.

Однако, эти общие движения никак нельзя считать маловажными, и необходимо поэтому в мирное время раз или два в год собирать всю бригаду, построить ее по образцу целого войска, и каждый день упражнять, как перед боем, расположив на своих местах центр, фланги и запасные части. Полководец, выстраивая войско в боевой порядок, всегда предполагает или уже видимого или скрывающегося неприятеля; поэтому войско должно быть подготовлено и к явному и к внезапному нападению. Его надо обучить так, чтобы оно всегда было готово к бою во время движения, а солдаты всегда знали, что им делать.

Если ты учишь их борьбе с видимым неприятелем, покажи им, как завязывается бой, куда надо отойти; если нападение отбито, кто должен занять их место; научи их различать свое знамя, сигналы, голос начальника и так подготовь их этими притворными схватками и нападениями, чтобы они с нетерпением ожидали настоящих. Мужество войска создается не храбростью отдельных людей, а правильным строем, потому что, если я сражаюсь впереди, знаю, куда мне в случае неудачи отойти и кто займет мое место, я всегда буду биться храбро, надеясь на близкую помощь. Если я нахожусь сзади, то поражение передних рядов меня не испугает, ибо я заранее был к этому готов и даже поступал так, чтобы виновником победы моего начальника был именно я, а не другие.

Эти упражнения безусловно необходимы в стране, где войско создается заново, но нужны и там, где оно давно уже существует. Римляне с детства знали устройство своего войска и тем не менее, раньше чем идти на воину, должны были непрерывно обучаться под руководством начальников. Иосиф Флавий рассказывает в своей "Истории", что благодаря этим постоянным упражнениям оказывались полезными в бою даже те толпы, которые всегда следуют за войсками для наживы и торговли, потому что все знали равнение и умели сражаться в строю.[61]