Тверская, 8 - Татьяна Устинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нате! – гавкнула «собачка» пискляво. – Забирайте! Только искусство, между прочим, принадлежит народу! Оболванили, обокрали, у нищих отобрали, а сами жируют, вона как!.. Цепных псов понабрали, камер понаставили! Мало вас передавили в семнадцатом году!
– Я не поняла, – перебила Марина. – Вы из идейных соображений, что ли, воруете? Вы Робин Гуд?
– Я простой советский человек! Я даже книгу вот не могу купить, воровать приходится! Ну, нету у меня денег, нету, а я читать хочу, читать!
– И непременно антикварные книги?! Или раритетные?!
Дяденька моргнул.
Если бы Марина была уверена, что он сумасшедший, она не стала бы с ним разговаривать.
Но он не был сумасшедшим. Наоборот, он был уверен в себе, негодовал вполне искренне, и казалось, что сам верит в то, что говорит.
– Отольется, отольется вам еще народное горюшко! Книги по семь тыщ, где это видано?!
– Разные есть книги. Есть по семьдесят рублей. А семь тысяч – это, кстати сказать, цена всего собрания, а вовсе не одного тома. Так что дали вы маху, да еще какого!
– Быть не может, – тягостно поразилась «искусственная собачка».
– Уходите, – велела Марина, на которую вдруг напала брезгливость. – Я вам серьезно говорю, если еще раз увижу, отдам под суд. У меня видео есть, на котором отчетливо видно, что вы воруете, и свидетель есть, который заметил, как вы Бальзака под мышку суете.
Про свидетеля она придумала, и о том, что именно видно на видео, тоже понятия не имела.
Когда охранник вывел дяденьку-борца-за-народные-права из ее кабинета, она, морщась, открыла все окна, села и пригорюнилась.
* * *1993 год
Все было как в кино.
По крайней мере, в жизни Марина ничего подобного не видела.
Ее магазин, ее любимое место, ее собственную территорию, которую она улучшала, поправляла, любила, на которую уходили все ее силы и деньги, и не только ее, но и Митины, – обокрали, да еще таким способом!..
– Марина Николаевна, что же делать? – все повторяла, как в бреду, молоденькая и неподготовленная к жизненным трудностям Маргарита, сотрудница отдела оргтехники.
Провались она пропадом, вся эта техника, ей-богу!..
– Марина Николаевна, но ведь все, все унесли, как же так?! Принтеров одних семь штук! Как же это так?! И еще телефоны только недавно привезли, немецкие, мне теперь голову оторвут...
– Никто тебе ничего не оторвет, – мрачно перебила ее Марина. – Если только я. Чтоб не рыдала. Если я оторву тебе голову, рыдать будет нечем.
– Как же мне не рыдать, если...
– Вот черт! Как это они охранную систему обошли, а? У нас же камеры стоят! – Сергей Иванович, совершенно растерянный, тоже смотрел на Марину вопросительно, как будто это она ограбила магазин и теперь давала мастер-класс по этому нелегкому, но интересному делу. – Как ты думаешь? И сигнализация не пикнула!
– Сигнализацию давно пора менять! – громче, чем следовало бы, огрызнулась Марина. – Я сколько раз говорила – это добром не кончится! Я и тебе говорила, Сергей Иванович, и Мите! Но меня ведь никто никогда не слушает!
Эта правда была правдой не до конца.
Ее муж все время твердил про сигнализацию, а она только отмахивалась.
Сигнализация – отличная штука, но вот сейчас стены поправим, чтоб не падали, потолок подопрем, чтобы не рушился, проводку новую проведем, чтоб не горела, а там и до сигнализации руки дойдут, дайте срок.
Вот и дошли!..
Первым дыру в полу обнаружил пришедший в понедельник на работу охранник. Он снял магазин с сигнализации, зашел внутрь, и вывороченные доски и поднятый паркет посреди зала его удивили. Некоторое время он заглядывал в дыру, как в подпол, обходил со всех сторон, свешивал голову и думал, что это все может значить. Или уже капитальный ремонт начался, директриса все про него талдычит? Или трубы прорвало, и в воскресенье, может, специальную команду вызывали, вот она полы-то и вскрыла? Потом он дошел до секции оргтехники, где все было перевернуто вверх дном, еще немного подивился, а затем спохватился и вызвал начальство и милицию.
Первым приехало начальство, а милиция уже после.
Развороченная дыра в полу посреди торгового зала не давала Марине покоя. Она даже смотреть на нее не могла, словно на рану.
– Там без вариантов, – равнодушно сказал подошедший молодой мужик в милицейской форме. Марина не могла вспомнить, как его зовут, хотя он представлялся. – Через подвал зашли и полы подняли, видите, между перекрытиями. И все повынесли!.. Собачка, конечно, сейчас приедет, только, наверное...
– Что – наверное?! – Это Марина спросила, и Матвей взял ее за руку. Она высвободила руку. – Надо же искать!.. Во-первых, убытки какие, во-вторых, значит, таким образом кто хочешь может зайти и вообще все унести!
– Вот именно, – согласился равнодушный милицейский, – и зайти, и унести! Да вы не переживайте, может, собачка куда и приведет, только скорее всего она в переулок приведет, где машина стояла! Вряд ли они ночью столько барахла... то есть, извиняюсь, столько товара на себе перли!..
Рита из раскуроченного отдела оргтехники опять ударилась в слезы и отошла, чтобы директриса на нее не прикрикнула.
– А откуда они знали, что именно здесь перекрытий нет?! Там же монолитные плиты лежат! И как можно понять, где между ними есть промежуток?!
– Представляете они подкоп сделали, – объяснил милицейский, и Марина вытаращила глаза. О подкопах она в основном читала у Конан Дойла, а чтобы так проникали в современные магазины, никогда не слыхала.
– Из подвала соседнего здания прорыли проход в ваш подвал, – добавил милицейский хвастливо, как будто сам прорыл. – Должно быть, не один день работали! Соседний дом у вас на ремонте или как?
– Его продали недавно, – вступил Матвей хмуро, – и мы даже толком не знаем кому.
– Ну вот, ну вот, – как будто похвалил милицейский, – так я и думал. Так что собачку подождем, конечно, но сразу говорю, что надежды мало.
«Собачка» – огромная, черная как смоль, злобно скалящая желтые клыки мускулистая овчарка, вскоре прибыла, покрутилась в отделе оргтехники, потом поскреблась когтями в пол возле вывороченных досок, припала на передние лапы, вытянула волчью морду с трепещущими ноздрями и прижала острые уши.
Потом вскочила, покрутилась и сиганула вниз, в «подземный ход». Про который Марина думала, что такие бывают только в литературных произведениях недалеких писателей.
Худощавый парень, державший «розыскного специалиста» на поводке, крякнув, тоже полез под пол.
– А... как зовут? – осторожно поинтересовалась Марина у кого-то из милиционеров, задумчиво рассматривающих место преступления.
– Юра, он наш лучший кинолог.
– Нет, собаку как зовут? Тузбубен?
Вот, откуда-то взялся у нее в голове этот самый Тузбубен!
– Да нет, не туз, с чего вы взяли?! Это Дик, наш лучший поисковик! Может, и приведет куда-нибудь, поглядим...
Дик на самом деле привел в переулок, где, по всей видимости, стояла машина, а дальше не знал куда идти, и его вернули в магазин.
Собственно, несколько следующих дней он ночевал в магазине вместе с Юрой – пока ремонтировали полы, пока ставили новую сигнализацию! Просто так, без всякой охраны на ночь оставаться было опасно, и Юра с Диком несли караульную службу.
Все эти дни сотрудники магазина изнемогали от желания как-нибудь расположить к себе «собачку».
Еще бы, это же так интересно – самая настоящая служебная собака, как в фильме «Ко мне, Мухтар!»
Все «девушки», за исключением самых равнодушных или уж насмерть перепуганных, то и дело лезли к Дику то с конфетами, то с блинами, то с кусочком колбасы, который отщипывали от собственных скудных бутербродов.
Кинолог Юра поначалу терпеливо всем объяснял, что «он не возьмет, не приучен», а потом перестал, утомился, наверное.
Собака Дик оказалась гранитной скалой с железной волей. Он ничего не брал у посторонних, на заигрывания отвечал ледяным презрением, давал себя погладить, только если Юра ему приказывал, и, пока гладили, терпел изо всех сил, хотя брезгливость – до содрогания – была отчетливо написана на его черной, с желтыми подпалинами, морде.
А потом дыру заделали, сигнализацию провели, и Юра Дика увел.
Расставаясь, весь магазин желал им отличной службы, внеочередных званий, усиленного пайка и вообще счастья в личной жизни. Предпринимались последние попытки угостить неприступного красавца зефиром и печеньем «Юбилейное», но и эти попытки были отвергнуты.
В общем, без Юры и Дика стало скучно.
Марина торопилась с ремонтом, и мечты ее казались «маниловщиной» и дикостью не только сотрудникам, но и коллегам-книжникам. Она все толковала про какую-то свободную выкладку, про книжные супермаркеты Франции и Германии, про какие-то открытые стойки – как в библиотеке, подходи, смотри и хочешь, ставь на место, а хочешь, плати в кассу, – про передвижные книжные шкафы на колесиках, каких никто не видел, про металлические рамки в дверях, которые будут звенеть, если за книги не заплачено.