Самая могущественная сила - Анюта Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выпиваю гроф одним глотком и вскакиваю на ноги.
Поднявшийся вместе со мной Коэн забирает из моих рук чашку.
— Удачи, дети.
От кого-нибудь другого слышать такое напутствие было бы обидно, но мне это приятно. Словно папа по плечу потрепал или мама по голове погладила. Алан тоже меняет гнев на милость и улыбается. Учитель правда как родитель, даже ближе.
Пожалуй, я на самом деле не отказалась бы от ученика.
***
Портал выбрасывает нас в сад перед симпатичным домиком из желтоватого мефисского камня с арочными окнами и покатой крышей. Ухоженный газон, подстриженные в форме шаров мелколистные кустики, пышно цветущие на клумбах хризантемы.
— Особняк Корэша Лорейна, — Алан решительно направляется к дверям.
Следую за ним по дорожке из весёлых разноцветных плиток, невольно высматривая в траве следы от раздавленного торта. Почему-то не сама трагедия, а именно этот символ загубленного юбилея цепляет больше всего. Понятно, что за прошедшие дни бытовые заклинания очистили всё вокруг, но взгляд упрямо шарит по газону.
И когда я замечаю травянисто-зелёный мазок природной магии, то в первую секунду не верю своим глазам — так легко принять желаемое за действительное! Но затем я решительно схожу с плиток и устремляюсь к беседке рядом с домом.
Убийца сидел здесь. Пришёл в гости к Лорейну, пил с ним гроф, о чём свидетельствуют полукружья от двух чашек на столике. Заклинания поработали хорошо, но я вижу следы, гроф трудно вывести за четыре дня. Затем мерзавец улучил момент и послал любезному хозяину смертельное заклинание.
— Алан, когда погиб Лорейн?
— Три дня назад. Ани, вы что-то видите?!
— След от заклинания. Не настолько отчётливо, чтобы снять ауру применившего, но достаточно, чтобы сравнить с тем, что использовали в Луре. Абсолютно точно это один и тот же человек. Произошло всё за день до смерти — контуры совсем расплылись. Убийца находился в беседке, покойный, вероятно, нагнулся вон над той клумбой — рвал или нюхал цветы, может, хвастался… Заклинание прошло в соненне от земли — наш природник даже не потрудился встать.
— Сделаете снимок?!
— Уже, держите. Я на всякий случай осмотрю и дом.
Алан с любопытством разглядывает сделанное мною изображение, сверяя с реальностью.
— Не вижу, хоть прибейте, — выдыхает он с досадой. — Такая широкая зелёная полоса на снимке — и ни следа наяву! А какого цвета для вас остальные виды магии?
— Бытовая — коричневая, её полно у ворот, где стоял доставщик. Следы от нашего портала — оранжевые, стихийная — ярко-голубая, погодная — жёлтая. Кстати, над этой частью столицы недавно разгоняли облака.
— А универсальная и боевая?
— Синяя и индиго… Вы идёте?
В особняк мы заходим вместе. Сразу чувствуется разница с домом Гуэра: в отличие от немощного старика в Луре, Корэш Лорейн сохранял бодрость духа и тела — спальня и кабинет на втором этаже жилые. Стены кабинета увешаны наградами и дипломами: высший стихийник работал в Пожарной Службе Кериза. На изображениях запечатлён бравый усатый молодец в яркой форме.
— Лорейн жил один? — интересуюсь я.
— Убеждённый холостяк, — отвечает Алан. — Всю жизнь посвятил любимой работе. Пятьсот шестьдесят восемь лет безупречной службы, сотни благодарностей. На пенсию не собирался — обучал новичков.
— Вы разговаривали с его сослуживцами?
— Лично я — нет. Но отчёты прочёл. Все в один голос твердят: чудесный, отзывчивый, добрый человек, весельчак и балагур, душа компании, настоящий герой. В наличие у него недоброжелателей никто не верит.
Особняк я покидаю с тяжёлым сердцем. Люди не должны уходить так — прежде срока, отпущенного Всевышним.
— Сейчас к Генелу? — уточняет Алан.
— Да, закончим с Аури.
Звонкая улица в центральном районе столицы широкая, светлая, дома из полированного охристого камня выстроены в едином стиле. Половина первого — все столики в гроферии уже заняты, и работники суетятся, вытаскивая наружу дополнительные раскладные стулья. Милая девушка в кружевном фартуке дарит Алану кокетливую улыбку.
— Генел умер тут, — указывает архимаг. — Направлялся к себе домой, это через три здания по левой стороне, дом с балкончиками.
Я же зачарованно смотрю, как от крайнего столика гроферия, в ста сонах от мостовой, тянется горизонтальная травянисто-зелёная полоса. Едва заметная, расплывшаяся, и всё же неопровержимо доказывающая, что маг-убийца применил магию, попивая гроф.
Делаю снимок и протягиваю Алану.
— Этому заклинанию не меньше пяти дней. Когда погиб Генел?
— Четыре дня назад… Демоны! Всё это время следы висели в воздухе, у меня под носом!
— Алан, беда не в том, что вы их не видели, — замечаю я. — Гораздо хуже, что этот природник убивает в полной уверенности, что его не заподозрят, не свяжут со смертью стариков. К Гуэру он заявился в дом, с Лорейном пил гроф в беседке, заклятие в Генела запустил на глазах у свидетелей!
— То есть он знает о природной магии гораздо больше, чем, к примеру, вы или госпожа Суэз?
— Может быть, и не больше, но никому из нас не пришла бы в голову мысль использовать способности природников для запланированного убийства! Дать команду однолетним растениям рассыпаться в пыль, чтобы не возиться с их выкорчёвыванием осенью, — совсем не то, что применить подобное заклинание к человеку! Наш убийца исковеркан внутренне… Давайте всё же заглянем в дом покойного, раз мы здесь.
— Разумеется, но у меня будет просьба, — заметно смущается Алан. — У Вэмора Генела большая семья, придётся показывать жетоны. Не могли бы вы предъявить свой?
— Тайна следствия? — я вспоминаю Шэнона. — Не беспокойтесь, Алан: вы мой ученик.
Четырёхэтажный дом Генела встречает нас многоголосым шумом. Дверь открывает бойкий молодой человек в университетской форме, из-за его спины выглядывает пара мальчиков-близнецов хулиганского вида, по лестнице торопливо спускается мужчина в летах, из подъёмника выходит пожилая женщина. Цель нашего визита я формулирую чётко: обнаружились новые факты в расследовании, необходимо осмотреть дом и особенно комнаты покойного на предмет скрытых заклинаний. Родные относятся с пониманием, называют себя без понукания и лишних вопросов. Конечно, запомнить более десятка имён невозможно, и я
