Его жертва - Сова Анастасия

Меня запечатывают в машине, которая тут же рвет с места под мой скулящий вой.

По пути в дом Белозерских, теряю остатки бравады. Из меня будто потихоньку высасывают жизнь. Вытягивают желание бороться. Медленно. По капле. Чтобы чувствовала безысходность и страх.

– Где мой брат? – шиплю на охранников, но ответом меня не удостаивают. – Где он? – повышаю голос, но и это не помогает.

В голове куча всего. Я уже мысленно попрощалась не только со своей собственной жизнью, но и с жизнями всех родственников до пятого колена. Эти ублюдки ведь всех могут вырезать. Ради своей тупой, совсем непонятной мне цели.

Меня привозят в дом. Заталкивают внутрь.

– Вперед, – распоряжается охранник, указывая направление движения.

И я иду. Как долбанная марионетка делаю шаг в ту сторону, куда велено. Мне ведь даже на свободе сбежать не удалось, а здесь, на подконтрольной Белозерским территории, я бессильна и беспомощна. Загнана в угол. И никто тут не собирается щадить меня, бесправную и чужую.

Передо мной распахивают дверь в зал. Кажется, я была здесь с самого начала, когда Рамзия впервые привела меня к своему хозяину.

Кто-то толкает меня в спину, и я снова падаю на колени, прямо как в прошлый раз. Чуть ли не носом утыкаюсь в мысы его дорогих туфель. И, кажется, обдираю о ковер ладони, которыми пыталась затормозить свое падение.

Демид молчит и даже не шевелится. Он сидит в кресле, и я понятия не имею, о чем сейчас думает этот человек. Почему не начинает разговор? Почему не пытается выбить из меня душу?

А я даже не дышу рядом с ним. Сжимаюсь вся. Боюсь поднять голову. Сделать вдох без позволения. Чувство опасности щекочет ноздри, и, кажется, сейчас я вся охвачена им.

Тишина давит. Она ощущается гораздо более болезненно, чем обещания, сделать со мной что-то ужасное. Потому что не выходит предугадать следующий шаг Белозерского. Чего он хочет? Как накажет за побег? Ожидание смерти ведь хуже самой смерти, так же? Так… И я сейчас познаю всю силу этих ощущений.

Крупная фигура в кресле приходит в движение, видимо, решив, что с меня достаточно. К этому времени меня уже бьет крупная дрожь от которой немеют пальцы.

Демид склоняется надо мной, и я начинаю чувствовать его тепло рядом. Как оно лижет мою кожу и разливается по телу щекочущим чувством.

Крупная ладонь касается моей головы. Сердце начинает биться так громко, что заглушает в сознании все остальные звуки. Уверена, мужчина тоже слышит его взволнованные трепыхания.

Демид пропускает пряди моих волос между пальцами. Наклоняется ниже. Шумный вдох. Глубокий. Спокойный. Он с жадностью втягивает мой аромат. Смакует. Вновь перебирает волосы пальцами.

И это могло бы показаться проявлением нежности, если бы не было выражением совсем иных чувств. Собственнических.

Демид поднимает мою голову за подбородок, и теперь я вижу его глаза. Глубокие и как всегда пугающе холодные. Как они беспринципно и внимательно заглядывают в мои. И как давят на легкие. Будто сжимают меня всю. Клеймят и указывают на принадлежность их хозяину.

Ничего не говоря, Демид склоняется надо мной. Касается носом, а потом и вовсе припадает к губам. С нежностью и лаской проводит своими губами по моим. С нажимом проталкивает язык мне в рот, вынуждая отвечать. Отдаваться неожиданному поцелую.

Меня дергает от внезапной яркой вспышки возбуждения внизу живота. Наверное, это стресс, на него так реагирую.

Мы будто пробуем друг друга на вкус, размеренно и осторожно без дикости и животной агрессии.

Я даже перестаю понимать, где нахожусь. Что вообще со мной происходит. Позволяю давить на мои губы. Обхватывать их. Посасывать. До тех самых пор, пока все не прекращается. Пока роскошный красавец не отрывается от моих губ, решив, что с меня достаточно.

– Я думал, ты поняла меня, Полина. Но ошибся, – голос Демида спокойный и мягкий. Вот только это обман. За ним скрывается сталь и раздражение. Их не видно, но я чувствую. – Видно, мои слова ничего для тебя не значат, и ты думаешь, что вольна выбирать.

– Я и вправду могу выбрать. Любой человек может, – тихо произношу и делаю это намного более дерзко, чем хотелось бы. На губах все еще горит его поцелуй. Обманчиво нежный, как и все остальное.

– Хорошо, – неожиданно соглашается мужчина. – Я дам тебе выбор. На этот раз ты сама решишь, как поступить.

Демид отстраняется, достает из кармана пиджака смартфон. Что-то нажимает там, а затем показывает мне экран.

Мое дыхание учащается.

– Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор, Полина. Это облегчит жизнь нам всем.

Глава 17

Полина

Смотрю на экран смартфона Демида и пытаюсь убедить себя в том, что все в порядке. Так ведь и есть?! Там не происходит ничего такого, что могло бы привести меня в ужас. Пока не происходит. Я не знаю, что будет через час, и что было минутами ранее.

На видео изображен Пашка. Кажется, он находится в той комнате, где я впервые очнулась в этой новой идиотской реальности. Он лежит на полу, мягком ворсовом покрытии, в расслабленной позе. А когда проснется, скорее всего, ему будет так же хреново, как и мне тогда.

– Варианта два, Полина, – голос Демида вынуждает меня отвлечься от экрана. – Первый, наиболее предпочтительный для нас: ты перестаешь сопротивляться. Делаешь все, что нужно, все, что попросят. И тогда твой брат вернется домой и даже не заметит, что отсутствовал. Поверь, тебя не ждет ничего из того, что может так сильно напугать.

Цепляюсь взглядом за мирно лежащего в заточении Пашу. Я не должна была приезжать к нему. Дура!

– Второй…

– Не надо! – перебиваю мужчину. Что бы он сейчас не сказал, второй вариант будет хуже. Гораздо хуже. И я даже не хочу знать его. Защитить родного брата – моя обязанность. Тем более, я сама, по собственной глупости втянула его в это дерьмо.

Да и понимаю, что Белозерские имеют власти гораздо больше, чем я могу себе представить, если даже губернатор просил Демида о встрече, а не приглашал к себе, не вызывал в кабинет. Да и у бабушки даже заявление не приняли в полиции. Никто не будет меня искать. Никто не станет помогать.

Какова вероятность того, что обычная студентка, типа меня, сможет потягаться с ними? Она, к моему великому сожалению, вызывающему волнение внизу живота, неумолимо стремится к нулю.

– Я согласна на первый вариант, – к концу предложения голос срывается. Внутри появляется неприятный мандраж.

Я что сдалась? Предала все, что еще утром обещала себе?

Демид с довольством на лице откидывается в кресле. Он выглядит расслабленным и спокойным. В отличие от меня. Напряженной настолько, что каждый нерв вытянут в тонкую струну. Опасное натяжение может грозить катастрофой. В любой момент.

– Но у меня есть еще одно условие, – бесстрашно заявляю, все еще сидя на коленях перед человеком, которому только что я буквально продала душу, подписала незримый контракт, за нарушение которого могут пострадать мои близкие.

– Какое? – усмехается. Не прерывает, а это уже хорошо.

– Моя бабушка… Мне сказали, что после моего исчезновения она попала в больницу. Что-то с сердцем. Я хочу, чтобы вы взяли ее под опеку. Вам ведь ничего не стоит обеспечить ей достойное лечение.

Как только могу, стараюсь держаться уверенно. Если Демид почувствует слабину, он откажет. Ему нет никакого резона таскаться с чужой бабушкой, если я уже на все согласилась. Благополучие брата и без того весомый аргумент в пользу моей покорности.

– Хорошо, – без раздумий. – Если есть еще какие-то пожелания, я хотел бы их услышать. Сейчас. Другого шанса не будет.

– Пожеланий больше нет, – отвечаю. – Но я должна быть уверена, что вы выполняете свои условия. Без этого сдаваться не стану.

– Я подумаю, как это сделать. А сейчас подойди. Нужно закрепить наше соглашение. Мне тоже нужны гарантии. И ты дашь мне их прямо сейчас.

Глава 18

Полина