Паломничество в Палестину - Иван Ювачев

Любезный хозяин оставил нас вдвоем, а сам поспешил на вечерние занятия в контору. Я, несколько знакомый уже с обстановкой сирийских домов, вышел на небольшой дворик полюбоваться прекрасным видом на Елеонскую гору, а мой компаньон занялся осмотром внутренней обстановки комнат. Вдруг, он быстро выходит ко мне и говорит встревоженным голосом:

– Помогите мне исправить случившуюся неприятность.

– Да что такое? – спрашиваю его.

– В углу спальной теплилась у него лампада на столе, и тут же стояли прислоненные образа один под другим. Я взял один образок в руки, а другие скатились на лампадку, сдвинули её, и она упала на пол и разбилась. Разбилась и стеклянная подставка под лампадой. Все это я могу, конечно, сейчас купить, но меня угнетает самый факт: не успел оставить нас гостеприимный хозяин одних, как мы сейчас же причинили ему неприятность; кроме того, разбитая лампадка в первые минуты моего приезда в Иерусалим сильно меня смущает, как вещее предзнаменование.

Я успокоил его, как мог, и предложил ему сейчас же пойти в лавку и купить стаканчик. И не только стаканчик, – мы скоро нашли и красивую подставку, и масло, и поплавки – одним словом, все, что нужно для лампадки. Когда он зажег её, я весело заметил своему товарищу:

– Ну, вот видите: «знамение-то ваше во благо» стало! Вспомните, когда Авраам или Иаков входили в эту обетованную землю, то прежде всего, что они делали? Ставили жертвенник! Это даже и узаконено в Библии самим Богом! Поэтому евреи, входя в Палестину из Египта или из Вавилонского плена, прежде всего воздвигали алтарь. Вот и вы: не разбей случайно лампады, вам бы и в голову не пришло устраивать этот жертвенник.

– Да, да! – вдруг обрадовался он, – это закон общий для всех людей, когда они вступают не только в Палестину, а вообще на нашу грешную планету. Ведь появление каждого младенца на свет Божий сопровождается по закону тоже жертвою. Да, чего лучше! Общий родоначальник наш Ной, когда после сорокадневного плавания в ковчеге вышел из него на землю, то прежде всего воздвиг жертвенник.

Вскоре пришёл хозяин дома и мы втроем стали обсуждать план нашего путешествия по Палестине. До Пасхи оставалось три недели. Страстную решено провести в Иерусалиме, а до тех пор объехать Самарию и Галилею. Кстати приближался назаретский праздник – Благовещение Пресвятой Богородицы. Хозяин, как знакомый с порядками, посоветовал отправиться в Галилею круговым морским путём через Кайфу, а оттуда с караваном через Сихем в Иерусалим. Он дал нам адреса и рекомендательные письма и убеждал не мешкать.

Мне нравился намеченный маршрут, потому что он давал нам возможность осмотреть не только все места в Галилее, куда обыкновенно проникает пешком наш русский паломник, но познакомиться ещё с прибрежною полосою Палестины и с Кармилом, этою знаменитою горою пророка Илии. Я предложил отправиться через день, чтобы прежде успеть посетить Гроб Господень и вообще осмотреться в Иерусалиме. Мой товарищ по путешествию был со мною вполне согласен, но у него были ещё и другие причины отложить поездку на один день. Между прочим, он хотел запастись летним костюмом на дорогу.

– Господа, мой совет, – заметил нам хозяин, – непременно вам надо запастись теплым платьем на дорогу, потому что придётся вам иногда путешествовать и по ночам. А теперь так легко простудиться на ночлеге под открытым небом, особенно после сильно знойного дня.

– Я хотел ехать без багажа, а теперь придётся везти и теплое платье! – с горечью воскликнул мой компаньон. – Ну, а как же местные жители: неужели у них по две перемены платья? Одно – для дневного времени, другое – для ночного?!

– С местными жителями себя не сравнивайте: они здесь родились, да и костюм у них приспособлен и к здешнему зною, и к ночным холодам. Бедуины завернутся с головой в свой шерстяной аба и спокойно ночуют на земле. Но этот же плащ защищает их от пыли, да и солнце не так сильно жжет спину.

– Отлично! Тогда я наряжусь бедуином, – решил мой товарищ и попросил свести его завтра, в магазины восточного платья.

Мы вышли в небольшой сад, огороженный каменным забором. Ни малейшего дуновения ветра. Темно настолько, что не различаешь дорожки среди темных кустов.

– Удивительно – замечаю я, задевая кусты и деревья, – как тут ухитряются что-либо вырастить на камнях!

– Вот вы, – сказал хозяин, – проезжали по железной дороге и видели кругом один только голый камень, но попробуйте, дайте ему воды, и вы будете поражены обилием плодов. Про эту каменистую землю и теперь можно сказать, что она «течет молоком и медом». Только приложите небольшое старание.

На другой день, рано утром, первою мыслью нашею было поспешить ко Гробу Господню. Любезный хозяин сам повел нас мимо многочисленных иностранных построек к северо-западному углу Иерусалима. С этой стороны как-то незаметно для себя мы очутились в стенах города. Несколько поворотов по узким переулкам, и мы скоро вышли на небольшую площадку перед храмом Воскресения.

Вот они хорошо знакомые по фотографиям две двери! Правыя заложены, а левыя открыты настежь. Я приготовился к обычному на Востоке при всяком случае выспрашиванию бакшиша, но к моему удивлению и удовольствию турецкая стража не обращала никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих.

Вступив в таинственный полумрак огромного храма, я сразу забыл все внешнее мирское: передо мною восстала высочайшая святыня, какая только существует для христиан на земле. Мой путеводитель, ученый араб, быстро прошёл вперед, распростерся перед большим розоватым камнем, лежащим на полу, и поцеловал его. Я последовал его примеру.

– Камень миропомазания, – сказал он мне коротко.

Этот камень, окруженный гигантскими свечами на высоких подсвечниках, служит, так сказать, введением к поклонению святых мест. Ему же дают и последнее лобзание, уходя из храма. Ещё бы! На этом камне лежало тело Спасителя, когда Иосиф и Никодим повивали его плащаницею с ароматами.

Но тут у меня в голове прокрадывается скептическая мысль: если ученые археологи оспаривают подлинность Голгофы и самого Гроба Господня, то можно ли поверить, что сохранилось предание о камне, на который возложили снятое с креста тело Спасителя?

Я остановился в раздумье. А сколько ещё дальше будет указано разных святых мест и предметов! И что же – всегда сомневаться и отрицать достоверность предания? Хочу верить. Но где взять веру?

– Господи, – помолился я, – помоги моему неверию!

Да, этот камень воистину пробный для паломника. Вот у простецов нет никакого сомнения. Ничтоже сумняся, бац в землю и горячо целуют камень. Иной не удовлетворится одним местом, перецелует камень во всех углах. И у них есть основание.

– Вы почему думаете, что на этом камне совершилось миропомазание тела Иисуса Христа?

– Святые отцы положили, так и нам предали.

– А они откуда узнали об этом?

– По откровению от Бога и Его святых ангелов.

Против такого довода нельзя спорить. Действительно, только остается одно: поверить.

Впрочем, разве можно сомневаться, что этот камень святой? Разве пролитые на нём слёзы и миллионы поцелуев с искреннею верою и любовью не освящают его? Разве горячие молитвы над ним в продолжение веков не делают его святым для последующих веков? Наконец, разве этот камень, откуда бы он ни был взят, не есть настоящий жертвенник беспредельной любви людей к своему Спасителю?.

С облегченным сердцем я ещё раз склонился перед камнем миропомазания и горячо приложился к нему с молитвою апостолов:

– Господи! приложи нам веру.

ГЛАВА 14: У ГРОБА ГОСПОДНЯ.

Ротонда и кувуклия гроба Господня. – Придел Ангела. – Снимание обуви. – Гроб Господень. – Церковь Воскресения. – Место стояния Божией Матери. – Как слагаются легенды. – Голгофа. – Сокровенность Ковчега Завета. – Служба в русском храме.

Из обширного предхрамия, где лежит камень миропомазания, я отправился вслед за своим приятелем-арабом в храм Гроба Господня. Мы вошли в высокое круглое здание, служащее как бы футляром, ротондою для маленькой часовни, или кувуклии, как её называют греки. В ней имеются два отделения: в первом находится известный камень, отваленный ангелом от гроба; во втором – самая пещера Гроба Господня.

В ротонде толпился народ, ожидая очереди войти внутрь кувуклии. Присоединился к нему, и я со своим спутником. У входа стоят высокие подсвечники с пятиаршинными свечами. Тут же торчат гигантские палки, которыми тушат и зажигают эти свечи. Мраморные стены кувуклии украшены иконами, свечами и лампадами. Каждое вероисповедание – православные, католики, армяне, копты – имеют свои особенные лампады или свечи.

В придел Ангела пробрались мы скоро. Здесь народ ещё больше теснился, осаждая низенький вход в пещеру гроба. Посреди придела, как бы на пьедестале, стоить камень, от дверей пещеры. Вероятно, часть камня, потому что он не так велик, как об этом известно из Евангелия. В боковых стенах придела прорезаны два круглых отверстия для передачи святого огня в Великую Субботу.