Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин

Лили Ден уточняет в воспоминаниях, что Александра Федоровна поначалу была категорически против захоронения Г. Е. Распутина в Царском Селе, но ее сумели убедить, что это захоронение будет носить временный характер: «Анна уладила вопрос, предложив похоронить тело Распутина в центральной части часовни, рядом с ее лазаретом для выздоравливающих. Часовня и лазарет строились на земле, приобретенной Анной на ее собственные средства»[142].

Вид недостроенной Серафимовской церкви с юго-западной стороны

План Серафимовской церкви. Современная реконструкция по фотографиям 1917 г. Крестом обозначено место, где было погребено тело Г. Е. Распутина

Могила Г. Е. Распутина время от времени посещалась. Например, 27 февраля 1917 г. (понедельник) Александра Федоровна, среди прочего, записала в дневнике: «9.55–11. С Аней встретили Лили на станции, панихида, могила». И буквально в следующем предложении в дневнике появилось роковое: «Ужасные вещи происходят в Санкт-Петербурге. Революция». Под словами «панихида» и «могила» имеется в виду, что императрица присутствовала на панихиде в домовой церкви Александровского дворца по убитому Г. Е. Распутину, а затем посетила его могилу.

Для новой демократической власти фигура Распутина была неким символом «темных сил», окружавших трон. Поэтому Г. Е. Распутина «преследовали» и после смерти. 8 марта 1917 г. по распоряжению министра юстиции Временного правительства А. Ф. Керенского солдатами Царскосельского гарнизона под командованием начальника батареи воздушной охраны Царского Села капитана Климова гроб с телом Распутина выкопали из земли и 9 марта отправили в Петроград на автобазу Временного правительства, находившуюся в помещении Придворно-конюшенной части на Конюшенной площади. В конечном счете, гроб с покойным Г. Е. Распутиным был сожжен в кочегарке Политехнического института. В 2003 г. в память о событиях 1917 г. поблизости от бывшего захоронения Г. Е. Распутина, близ Нижне-Ламского пруда, был установлен памятный знак.

После отречения императора, с марта по конец июля 1917 г. все прогулки Николая II с членами семьи в парке проходили под охраной, которая старалась, как могла, унизить «гражданина Романова». Николай II в письме к сестре Ксении писал из Тобольска (5 ноября 1917 г.): «Выход наш в сад вместе со всеми нашими людьми, для работы или на огороде, или в лесу, должно напоминал оставление зверями Ноева Ковчега, потому что около будки часового у схода с круглого балкона собиралась толпа стрелков, насмешливо наблюдавшая за этим шествием. Возвращение домой тоже происходило совместное, т. к. дверь сейчас же запиралась ‹…› Летом было разрешено оставаться на воздухе до 8 час. вечера; я катался с дочерьми на велосипеде и поливал огород, т. к. было очень сухо. По вечерам мы сидели у окон и смотрели, как стрелки возлежали на лужайке, курили, читали, возились и попевали».

На центральной аллее, напротив полуциркульного зала, соорудили памятник жертвам Февральской революции. 30 марта 1917 г. Николай II записал в дневнике: «…сегодня проходили похороны „жертв революции“ у нас в парке против середины Александровского дворца, недалеко от Китайского. Слышны были звуки похоронного марша и Марсельезы». Всего в могилу опустили семь гробов солдат Первого стрелкового полка, «павших» в дни революции. Трудно сказать, откуда взялись эти жертвы, поскольку боевых действий вокруг Александровского дворца не велось[143]. Скорее всего, это были жертвы «дружественного огня»[144].

Похороны жертв революции в Александровском парке

Памятник Жертвам революции

Николай II в том же письме упоминал, что «в марте и апреле по праздникам на улицах проходили процессии (демонстрации) с музыкой, игравшею Марсельезу и всегда один и тот же Похоронный Марш Шопена. Шествия эти неизменно кончались в нашем парке у могилы „Жертв Революции“, кот. вырыли на аллее против круглого балкона. Из-за этих церемоний нас выпускали гулять позже обыкновенного, пока они не покидали парк. Этот несносный похор. марш преследовал нас потом долго, и невольно все мы посвистывали и попевали его до полного одурения».

Позже в этой же могиле похоронили погибших в дни Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны.

Упомянутый выше огород перед полуциркульным залом, как следует из камер-фурьерского журнала, начали разрабатывать 30 апреля 1917 г.: «в 2 ч. дня… общими усилиями начали разрабатывать огород под овощи, было также предложено и прочим, живущим во дворце»[145]. Даже в день рождения Николая II 6 мая 1917 г., отмеченного семейным завтраком на 7 персон, «в 2 ч. дня работали на огороде»[146]. Так же был отмечен день рождения императрицы Александры Федоровны 25 мая 1917 г. – сначала семейный завтрак, а затем «работа на огороде», за которой последовала велосипедная прогулка императора с дочерьми.

Глава II. Павильоны Александровского парка

Александровский парк на протяжении многих лет застраивался самыми разными парковыми павильонами. Многие из них до сих пор несут на себе отчетливый отпечаток личностных предпочтений монархов: увлечения Екатерины II стилем шинуазри, увлечения Александра I идеей развития скотоводства или коллекционирования Николаем I средневекового оружия. Все это приводило к тому, что в разные годы на обширном пространстве Александровского парка появлялись строения, каждое из которых со временем приобретало не только историю, связанную со строительством, отделкой интерьеров и перестройками, но и историю, связанную с различными эпизодами жизни первых лиц Российской империи. В таком ключе, учитывая обе составляющие, и будет вестись повествование в этой главе…

Китайская деревня

В XVIII в. мода «на Китай» стала общеевропейским трендом, сохранявшимся беспрецедентно долгое время. Свое отражение эта мода нашла и в Российской империи. Пик увлечения «китайщиной»[147] пришелся на время правления Екатерины II. Масштабы проявления этой моды были различными, от грандиозных архитектурных проектов в Александровском парке (Китайская деревня и Китайский театр) до различных стилизаций «в китайском вкусе» и подлинной китайской «мелочевки» в интерьерах императорских резиденций. Китай для дворянской элиты имперского периода на десятилетия стал неким символом загадочного Востока, и этот символ воплощался как в бесчисленных китайских вазах в парадных интерьерах, так и различных павильонах-увеселениях в «китайском духе». В Царском Селе возник целый комплекс построек в китайском стиле.

Наиболее масштабно увлечение столь модным в Европе[148] стилем шинуазри проявилось в 1770-х гг. в ходе реализации проекта Китайской деревни, авторство которой приписывается как А. Ринальди, так и В. И. Неелову[149]. Идея сооружения Китайской деревни в Александровском парке была заимствована из Европы, в разных концах которой появлялись подобные стилизованные «под Китай» павильоны-игрушки.

Екатерина II как главная заказчица и человек, «принимающий окончательные решения», не единожды лично вмешивалась в принятие архитектурных решений. Вероятно, источником ее архитектурных идей стала книга У. Чемберса «Планы, фасады, разрезы и перспективные виды садов и построек в Кью в Суррее», попавшая в руки императрицы в 1770 г. Именно оттуда она почерпнула главные идеи «англо-китайского» сада.

Финансирование проекта началось в 1772 г., когда русскому посланнику в Лондоне А. С. Мусину-Пушкину отправили деньги на сбор материалов, которые должны были стать основой для изготовления натурной модели некоего «китайского строения». Тогда же Кабинет Е. И. В. ассигновал средства на оплату работ по изготовлению «Китайской модели», которая исполнялась в мастерских Конторы строений домов и садов мастерами, работавшими под началом А. Ринальди в Ораниенбауме.

Композиционным центром Китайской деревни должна была стать восьмиярусная пагода-обсерватория, вокруг которой были сгруппированы восемнадцать домиков в китайском стиле, окруженных галереями. При въезде на маленькую улочку, вдоль которой располагались домики-павильоны, предполагалось поставить ворота в китайском стиле. Таким образом Екатерина II, принимая окончательное решение, имела перед глазами модель Китайской деревни[150].