Романовы. Последние дни Великой династии - Владимир Хрусталев

Жизнь в Гатчине царской семьи не изменилась. Юная великая княжна Ксения Александровна записала 2 марта 1887 г. в дневнике: «Проснувшись, я думала, что мы в Аничкове. Была отличная погода. Уроков, конечно, не было, что было отлично. Утром братья катались на горах, а я все еще разбиралась. Завтракали с нами д. Алексей (великий князь Алексей Александрович. – В.Х.), Оболенские, гр. Перовский и гр. Воронцов. Потом оставались немножко там. В половине четвертого пошли гулять с Папа и Мама. Мы также были в оранжереях. Затем обедали с Ники и Джоржи. Вечером играла с Мишей»44.

Обычным для детей был и воскресный день 8 марта, о чем записала Ксения в дневнике: «Проснувшись, Миша и я ужасно возились в постелях. Вставши, пили кофе, а затем пошли к Мама. Там оставались недолго. Вернувшись, играли, а потом пошли в церковь. Завтракали в Арсенале. Сидела около Георгия и Миши. Потом скоро пошли к Мама. Около 3 ч. пошли на горы с Воронцовыми. Софки не было. На горах было ужасно весело. Там также были Н[ики] и Г[еоргия] товарищи. В половине шестого обедали, а затем возились. В 8 ч. проводили гостей»45.

На следующий день тайна покушения на Александра III стала известна Ксении, которая сделала запись: «Встали около восьми часов. Погода была отличная. Днем не было народу. Учились. Перед завтраком представлялись Папа и Мама те чудные полицейские, которые поймали поганых людей, потому что те свиньи хотели стрелять в Папа. – Завтракали с нами д. Алексей, д. Сергей, т. Элла и гр. Перовский (фин). Днем мы покатались немножко на горах, которые тают, а потом ломали лед на Серебряном озере, что было очень весело. Вернувшись, обедали»46.

От 17 марта еще одна тревожная строчка в дневнике Ксении: «Отца Иоанна (Кронштадтского) хотели убить, но, к счастью, он спасся»47.

Государь лично следил за воспитанием трех своих сыновей и особенно за воспитанием наследника престола. Не будучи предназначен к царствованию сам, Александр III уступал в образовании своему старшему брату, умершему в молодости от туберкулеза, цесаревичу Николаю, в честь которого и назвал своего сына. Он отдавал себе отчет в этом существенном пробеле. Отсюда его постоянная забота о должном обучении и воспитании будущего самодержца Российской империи.

Учебные занятия Николая начались в 1877 г. под надзором генерал-адъютанта Г.Г. Даниловича, в прошлом начальника пехотного военного училища. Общий план занятий был рассчитан на 12 лет. В течение первых 8 лет он получал домашнее образование, в основе которого лежал усовершенствованный гимназический курс. Так называемые «древние мертвые», или «классические», языки – древнегреческий и латынь – были исключены, а вместо них цесаревичу преподавали политическую историю, русскую литературу, элементарные основы минералогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии; повышенное внимание уделялось английскому, французскому и немецкому языкам. Интересно заметить, что для начального обучения Г.Г. Данилович составил расписание, рассчитанное на 24 урока в неделю: по четыре урока на русский язык, чистописание и арифметику, по три урока на английский и французский языки и по два – на Закон Божий, историю и рисование. Занятия проходили шесть дней в неделю с 9 часов утра и до 5 часов вечера и составляли четыре учебных часа в день с перерывами на завтрак, для прогулки на воздухе и гимнастических упражнений. Даже во время обычных ежегодных пребываний царской семьи у своих родственников в Дании ничто не могло сколько-нибудь значительно изменить распорядок дня цесаревича Николая.

В одном из писем своему другу детства Сандро (великому князю Александру Михайловичу) пятнадцатилетний наследник престола сетовал: «Вот описание дня, который мы проводим здесь. Встаем позже, чем в Петергофе, в четверть восьмого; в восемь пьем кофе у себя; затем берем первый урок; в половине десятого идем в комнату тети Аликс, и здесь все семейство кушает утренний завтрак; от 10 до 11 – наш второй урок; иногда от 11 – до половины двенадцатого имеем урок датского языка; третий урок – от половины двенадцатого до половины первого; в час все завтракают; в три – гуляют, ездят в коляске, а мы пятеро, три английских, одна греческая двоюродные сестры и я, катаемся на маленьком пони; в шесть обедаем в большой средней зале, после обеда начинается страшная возня, в половине десятого мы в постели. Вот и весь день»48.

Дисциплинированное выполнение этого расписания, как видно в дальнейшем, оказало влияние и на формирование делового распорядка дня императора Николая II.

Последние четыре года общего плана занятий наследника, к которым в дальнейшем пришлось добавить еще один год, были посвящены «курсу высших наук» – военных, юридических и экономических. Это была смешанная программа курсов Академии Генштаба, юридического и экономического факультетов университета. В число наставников и преподавателей наследника были приглашены видные ученые и признанные авторитеты страны: духовник царской семьи, протоиерей И.Л. Янышев читал курсы канонического права, богословия, истории церкви и религий; обширный курс политической истории преподавал Е.Е. Замысловский, читавший в то время лекции по русской истории в Петербургском университете и историко-филологическом институте. Международное право вел М.Н. Капустин. Один из выдающихся экономистов своего времени, в 1881–1886 гг. – министр финансов России, идеолог либерально-реформаторского направления, академик Н.X. Бунге преподавал Николаю статистику и политэкономию. Академик Н.Н. Бекетов (двоюродный дед поэта А. Блока), основатель отечественной школы физико-химиков, читал ему курс общей химии. Общее же руководство процессом образования наследника престола было доверено ведущему идеологу консерватизма и «первому советнику» императора Александра III, а в прошлом также его учителю – К.П. Победоносцеву, который, кроме того, взял на себя преподавание юридических наук: курсов энциклопедии законоведения, государственного, гражданского и уголовного права.

Такой усиленный курс «гражданских наук» подразумевал воспитание неординарного, как бы сейчас сказали: энциклопедически подготовленного человека. Однако практическая значимость и усвояемость полученных цесаревичем знаний оставались для многих его преподавателей так до конца не известными. Порой и сам ученик, несмотря на всю свою дисциплинированность, с усилием заставлял себя поглощать все эти науки. Очевидно, каждый на своем личном опыте знает, как порой трудно в таком возрасте сидеть за учебниками. Иногда это настроение прорывалось и в дневниковых записях наследника, которые так часто позднее цитировались его критиками и недоброжелателями, появлялись подобные строки: «Сегодня я закончил свое образование – окончательно и навсегда!»

Не менее выдающейся была и команда его учителей в военных областях знаний: профессор и член-корреспондент Петербургской Академии наук, генерал от инфантерии Г.А. Леер (стратегия и военная история); профессор Академии Генштаба, почетный член Петербургской Академии наук, генерал от инфантерии Н.Н. Обручев (военная статистика, или военная география, дававшая всестороннее географическое, этнографическое, военно-экономическое и политическое знание возможных театров военных действий); крупный ученый и военный инженер-фортификатор, более известный как выдающийся композитор и музыкант, генерал Ц.А. Кюи (фортификация); начальник Академии Генштаба, крупный военный теоретик и боевой генерал М.И. Драгомиров (боевая подготовка войск). Кроме того, Николаю были прочитаны курсы: истории военного искусства (А.К. Пузыревский), геодезии и топографии (О.Э. Штубендорф), тактики (П.К. Гудима-Левкович), артиллерии (Н.А. Демьяненко) и военной администрации (П.Л. Лобко).

Несмотря на то, что император Николай II являлся достаточно европейски образованным, просвещенным и культурным человеком, все же в тесном кругу родственников и друзей он признавался, что «имеет образование серенькое». Любопытны ранние наблюдения в связи с этим за наследником престола, сделанные в разные годы в своем дневнике великим князем Константином Константиновичем (Президент Академии наук и известный поэт «К. Р.»). Так, например, 21 декабря 1888 г. он записал: «Из беседы с милым Цесаревичем после обеда я опять, как и всегда, вынес самое отрадное впечатление. Он одарен чисто русскою, православною душой, думает, чувствует и верит по-русски. Мы говорили про отечественную историю и про восточный вопрос. Говорили про Иоанна III, про царевича Дмитрия и Самозванца, про кончину Павла I и про последнюю Турецкую войну…»49

Хорошее знание российской истории Николаем Александровичем в дальнейшем сказались в формировании отношений его к тем или иным событиям, к государственным и историческим деятелям, к их поступкам. Приближенный к царскому двору генерал А.А. Мосолов делился воспоминаниями: