Пропавший караван - Лилиан Трэвис

— Ну нет! — хихикнула в кулачок девушка. — Исправить одному магу действо, произведенное другим, не так то просто. А кроме того, аколит Сета не может совершать магические действия не получая за это платы. Иначе Темный Властелин лишит его колдовской силы, поэтому тебе и твоим друзьям еще потребуется выполнить то, о чем попросит вас мой отец!

— Но ведь ты закинула купца в какую-то глушь совершенно бесплатно? Кто тебя отблагодарил за это действо?

— Ты плохо знаешь структуру магии, варвар. Кто знает, чем мне будут обязаны те, кто получит его себе на ужин!

— На ужин? — зарычал Конан.

— Ну, может быть на завтрак, — поджала губы юная колдунья.

— Думаю, что ты лжешь, женщина! Просто ты сделала нечто, чего не можешь? исправить. Но признаться в этом тебе мешает твоя гордыня, вот ты и рассуждаешь о разных там законах мадии. Признайся честно: купец чем-то раздосадовал тебя, и ты проделала то, о чем теперь сожалеешь? Так?

— Я., но он меня ужасно оскорбил… он не захотел…

— Не захотел по достоинству оценить такую красавицу, — усмехнулся Конан. — Что ж, парень слишком молод, к тому же Митра поскупился, когда отмерял ему разум. Ты и впрямь хороша собой. И, как можно убедиться, к тому же умна, а значит должна понимать, что этот глупец не стоит твоего гнева и уже изрядно наказан. Не пора ли вернуть его назад?

— Я вспылила и заклинание вышло чересчур сильным, — покраснела девушка, поэтому я не смогу вернуть его, даже если очень захочу. Но если этот несчастный окажется на вершине Горы-Купола, до того, как на нее упадет последний луч солнца, то он вернется сюда сам. Хотя, что это я говорю — он ведь не знает, что должен это сделать… А может быть, король, не стоит тревожиться из-за этого невежи? В конце концов, что такое какой-то купец для могущественной Аквилонии? Взамен его отец подарит тебе две сотни отборных рабов из Черных Королевств!

— Боюсь такой обмен не придется по душе Эвисанде, — проворчал Конан. Он схватил девушку за руку.

— Послушай, красотка, а ты сможешь отправить туда же меня и моих спутников? Мы отыщем купца, а потом вместе поднимемся на Гору-Купол и вернемся.

— Я не смогу — смутилась дочь стигийского некроманта, — перемещать больше одного человека под силу только очень могущественным магам.

Варвар вспомнил слова Гристиана. Похоже, девица не лгала.

— Хорошо, тогда одного меня, — нашелся варвар. — Эти люди, — он кивнул в сторону стоявших поодаль гвардейцев, — пока погостят у вас. Отведешь их к тем, кто прибыл с Миэлином, и пока их король отсутствует, эти бездельники славно скоротают время за игрой в кости и вином.

— Хорошо, — наморщила носик Файонарана, — пожалуй я смогу это сделать. Но при одном условии…

— Каком? — насторожился варвар. С этими стигийскими чернокнижниками нужно быть настороже — никогда не знаешь чего от них ожидать.

— В одном старинном манускрипте я видела миниатюру, изображающую возлюбленных, — смутилась девушка, — и с тех пор мне очень хочется познать: что такое сладость поцелуя. Поцелуй меня, варвар, и я выполню твою просьбу!

Конан крякнул и бросил быстрый взгляд в сторону гвардейцев. Те сделали вид, что ничего. слышали.

Киммериец ощутил легкие угрызения совести. Одно дело — брать то, что само падает тебе в руки, и совсем другое дело — кружить голову ребенку, который не ведает, что творит? Но и возвращаться к Эвисанде, не выполнив обещанного он тоже не мог… Но если ждать, пока Яхмос сможет распутать магический узел своей ненаглядной дочери, да еще потом выполнять поручения чернокнижника — спасать будет уже некого.

— Ладно, — махнул рукой Конан. — Но учти, что поцелуй будет одним-единственным!

— Конечно, конечно, — лукаво улыбнулась девушка, и ресницы ее затрепетали.

— Становись сюда, на черную плиту.

Конан осторожно наступил на возвышенность в центре огромного гулкого зала, туда, куда указывала юная колдунья, и еще раз проверил снаряжение.

Меч. Боевой молот. Гандерландский нож. Баклажка с водой. Лук с запасом стрел через плечо. Кремень и трут из распушенной веревки..

— Ты, Конан, будто собираешься на войну! — не удержавшись съязвил Евдис, раздосадованный тем, что он вынужден остаться в замке вместо того, чтобы размять кости в поисках незадачливого купца.

Гвардейцы, стоявшие чуть поодаль фыркнули.

— Хороший воин не тот, кто машет мечом направо-налево, а тот, кто готов к любым сюрпризам, — отрезал Конан. — Ты, Евдис, остаешься за старшего. Отвечаешь головой за гвардейцев и спутников купца. Если через три дня не вернусь, то… Да ты сам знаешь, что тогда нужно делать!

— Не беспокойся, мой король — сверкнул глазами воин, выразительно поглаживая рукоять меча, — мы сумеем сполна рассчитаться с некромантом за его гостеприимство.

— Не отвлекайся, — надула губки дочь чародея, — очень важно хорошенько запомнить все, что я тебе сейчас скажу. — После того, как я произнесу заклинание, ты почувствуешь сильное движения эфира вокруг себя. Лучше держи глаза закрытыми, чтобы сохранить зрение. Когда ощутишь, что стоишь на твердом, то отсчитай пять десятков ударов сердца и можешь открывать глаза. Ты должен будешь оказаться неподалеку от вершины Горы-Купола в Рабирийских горах. Запомни это место, киммериец, потому что именно туда ты должен вернуться вместе с купцом. И сделать это надлежит до того момента, когда на нее упадет последний луч солнца на исходе вторых суток. У тебя есть вечер, ночь и следующий день, мой воин. Но если ты не найдешь этого глупца, то прошу тебя — не медли, а приходи один. Если ты не вернешься, то сердце мое будет разбито, — голос девушки предательски задрожал.

— Ох, не надо было тебя целовать, — пробурчал варвар, — совсем рехнулась девка в этом царстве змеепоклонников. Ладно, принесите обильную жертву Солнцеликому, воины, и попросите его даровать нам милость.

— А ты попроси Крома, чтобы он спас тебя от всех напастей, — неожиданно горячо произнесла девушка.

— Крома? — хохотнул варвар. — Нет, дитя мое, Кром суровый бог. Он дарует мужчине право родиться, пару крепких рук и храбрость. Все остальное воин должен добыть сам. Больше он не интересует северного бога!

Девушка начала медленно раскачиваться и бормотать заклинания.

Последнее, что успел почувствовать Конан — был порыв ледяного ветра, непонятно откуда взявшийся в этом царстве зноя.

Когда шум в ушах наконец стих, а разноцветная метель перед глазами перестала кружиться, киммериец пожал плечами, а потом несколько раз мотнул головой, стряхивая морок. Кром, вот так голова не гудела с того времени, когда он па спор осушил двадцать больших кувшинов золотистого аргосского вина.