Драматическая медицина (Опыты врачей на себе) - Гуго Глязер

Важным событием в жизни самого Менсона было получение в 1892 году места врача в Лондонском морском госпитале. Отныне он мог непосредственно заниматься изучением своего любимого предмета, а не взирать на него издалека. Ведь в госпитале врач имел перед собой желанную коллекцию разнообразных болезней. Здесь лечили моряков, прибывавших из далеких стран, где они заражались тропическими болезнями, в английские порты.

В результате Менсон столкнулся и с малярией, которой страдали многие матросы, попадавшие в этот госпиталь. Он увидел в их крови плазмодий малярии и показал его своим коллегам. Поскольку в те времена научные открытия распространялись значительно медленнее, чем эпидемии болезней, коллеги Менсона не имели о малярийном плазмодии ни малейшего представления, несмотря на то, что он был открыт Альфонсом Лавераном еще тринадцать лет тому назад.

К концу декабря 1894 года Менсон считал, что уже полностью изучил малярию, образование и развитие плазмодиев, а также промежуточного хозяина. Он писал:

"Гипотеза, которую я решился выдвинуть, кажется мне настолько хорошо обоснованной, что если мне позволят обстоятельства, я, несомненно, смогу добиться убедительных экспериментальных доказательств".

Чтобы поехать в тропики для окончания своих исследований и получения последних доказательств, завершающих его труды, Менсону нужны были триста фунтов стерлингов. Но ему в них было отказано, а прошение в адрес Королевского общества [1] отклонено. И хотя этот отказ сильно огорчил Менсона, он не озлобил его. Менсон поступил, как на его месте поступил бы не всякий. Все, что он знал и думал о малярии, Менсон сообщил молодому Рональду Россу, который жил в тропиках и поэтому имел возможность на месте изучать малярию и ставить необходимые опыты. Менсон не имел этой возможности, потому что в Лондоне не было тех комаров, которым он приписывал главную роль в распространении малярии. Мы знаем, как много сделал Росс в деле исследования малярии. За свои открытия он получил Нобелевскую премию. Но мы не должны забывать, что своими открытиями он в значительной степени обязан Менсону.

Тем временем Менсон продолжал развивать новую отрасль медицины, изучавшую тропические болезни. Ему, наконец, удалось основать при Королевском медицинском обществе секцию тропической медицины, которая занималась подготовкой врачей этого профиля. В ту пору он произнес свою знаменитую в истории медицины речь. (Она напоминает известную обличительную речь Земмельвейса, обращенную им за много лет до этого к врачам-акушерам, которые препятствовали ему в борьбе с родильной горячкой.) Менсон сказал: "Каждый из вас, господа, сам приговорит себя к позорному столбу, когда вспомнит о человеческой жизни, которую он мог бы спасти, но не спас только потому, что не располагал элементарными познаниями в тропической медицине".

Менсон вдохновил многих врачей на смелые эксперименты на себе, ибо ряд вопросов, возникших в связи с изучением малярии, требовал еще выяснения. Подверг себя укусам комаров, зараженных малярией, и сын Менсона, доктор Патрик К. Менсон, которому в то время было только 23 года. Комары ему были доставлены из ватиканского госпиталя в Риме при помощи врачей Бастаниелли и Биньями, к которым Менсон-отец обратился с просьбой.

В это же время такой опыт произвел еще один молодой врач. И тот и другой никогда не бывали в районах, где можно заразиться малярией. По истечении обычного срока оба заболели самой распространенной формой трехдневной малярией, при которой приступы повторяются каждые три дня. В то время можно было уже без особого риска идти на такой эксперимент, ибо хинин стал надежным средством борьбы с незапущенными формами болезни.

Другой опыт, совершенный по рекомендации Менсона, должен был доказать нечто совершенно обратное, а именно, что даже в районах, наиболее пораженных малярией, человек, защищенный от укусов комаров, остается здоровым. Менсон послал Лоу и Самбона (позднее они стали известными врачами-гигиенистами) в провинцию Кампанья, известную как самое малярийное место в Италии. Предварительно Менсон проинструктировал их, как защищаться от комаров. Лоу и Самбон поселились в домике, абсолютно надежно защищенном от проникновения комаров, и остались здоровыми. Этими двумя классическими опытами был подведен итог исследованиям Менсона и других борцов с малярией. Теперь оставалось слово за химией, которая должна была найти другие средства, еще более эффективные, чем старый испытанный хинин, извлекавшийся из коры хинного дерева. И средства нашли. Таким образом, медицина как наука практически решила проблему малярии. Теперь нужны были организационные мероприятия по борьбе с малярией, которые помогли бы вытравить заразу из ее последних убежищ и победить ее окончательно.

Практически было сделано все необходимое, чтобы решить вопросы борьбы с малярией и средств защиты от нее. Но, несмотря на это, со временем возникли новые проблемы, потребовавшие новых опытов и экспериментов на себе. Венский психиатр Вагнер-Яурегг предложил лечение прогрессивного паралича путем искусственного повышения температуры больного. Лучший способ такого лечения он нашел в малярийной терапии, за что в 1927 году был удостоен Нобелевской премии.

Однако применение этого способа не всегда давало положительный результат не только у него самого, но и в некоторых других клиниках за границей, выписывавших зараженных малярией комаров из Вены. Врачи решили, что постоянное прохождение возбудителя малярии через организм людей (комар человек - комар - человек - комар - человек и так далее) постепенно настолько ослабляет плазмодий, что он перестает размножаться и не в состоянии уже вызывать повышение температуры у больного. А ведь повышение температуры являлось, собственно, главным фактором этого вида лечения. Таким образом, становилось практически невозможным осуществлять не только подобное лечение паралича, но и пропагандируемый выдающимся венским дерматологом Иозефом Кирле метод предотвращения возможных нарушений деятельности центральной нервной системы у людей, перенесших сифилис, с помощью малярийной терапии.

Венский невропатолог Отто Каудерс, впоследствии сменивший Вагнера-Яурегга на посту руководителя клиники, и Джемма Барзилаи-Вивальди под влиянием этих неудач пришли к выводу, что искусственно зараженные малярией пациенты не могут стать распространителями болезни обычным путем, то есть через комаров. Это чрезвычайно важный вопрос, ибо он тесно связан с возможностью лечения gрогрессивного паралича путем малярийной терапии.

Для проверки утверждения венских врачей профессор Гамбургского института тропической медицины Эрих Мартини - блестящий зоолог, медик и специалист по вопросам малярии - поставил несколько опытов. Он заказал в Вене партию зараженных малярией комаров и провел с ними ряд экспериментов. Как мы уже говорили, в то время подобные эксперименты не могли причинить большого вреда, ибо врачи уже научились подавлять малярию, как только появлялись первые признаки болезни.

В самый разгар опытов, когда результаты были еще неясны, Мартини был вынужден уехать из Гамбурга и поручил своим ассистентам довести исследования до конца. Методика экспериментов оставалась прежней. Но неожиданно комары начали погибать, что, понятно, вызвало серьезное беспокойство в институте. Ведь венские комары были существенным фактором в поставленном опыте. Комары гибли один за другим, и через несколько дней остался всего лишь один комар. Тогда одна из ассистенток Мартини - Гертруда Фольмер, понимавшая, чего стоит этот последний венский комар, отважилась на эксперимент. Она посадила комара себе на руку, позволила укусить и насосаться крови. Спустя несколько дней у нее начался озноб, затем поднялась температура. Словом, она заболела малярией. Таким образом было доказано, что искусственно вызванная малярия сохраняет свои свойства даже в том случае, если она пройдет целый ряд организмов людей и комаров.

Этот опыт имел решающее значение для клиники Мартини.

Однако еще один вопрос ждал своего решения. Укус комара анофелеса, зараженного малярией, вызывал заболевание у человека. Но через сколько дней проявляется болезнь? Каков ее инкубационный период? Различные наблюдения, опыты и эксперименты на себе показывали, что средняя продолжительность инкубационного периода равна 10-12 дням. При этом кратчайший срок составлял 7 дней, а наиболее продолжительный - 23. Но когда искусственное заражение малярией заняло прочное место в практике психиатрических клиник, выяснилось, что сроки часто не выдерживаются. Это означало, что вопрос продолжительности инкубационного периода еще требовал тщательного изучения.

Из английской психиатрической больницы в Гортоне (около Эпсома) пришло сообщение о проводившемся там лечении больных прогрессивным параличом с помощью специального малярийного штамма. Результаты прививок, проведенных с июля по октябрь 1925 года, почти в 100 процентах случаев дали положительный результат. Точнее, 98 процентов лиц, которым сделали прививки, заболели малярией. Прививки, сделанные в зимние месяцы, дали положительный результат только в 28 процентах случаев, хотя все прививки проводились посредством укусов зараженными комарами. Потом стало известно, что у четырех больных, у которых прививка не дала положительных результатов в предполагаемые сроки, приступы малярии все же начались, но значительно позднее, спустя 6 и даже 9 месяцев после укусов малярийных комаров.