Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Матушка чуть сморщилась.
— Молчишь?
— Ем, — ответил Кошкин, на всякий случай запихивая в рот сложенный вчетверо блин, что было, несомненно, не слишком воспитанно, зато точно избавляло от необходимости отвечать. — Свадьбы, как понимаю, не получилось?
Говорить с набитым ртом было неудобно. И Кошкин захлебнул блин чаем.
Хорошая кружка.
И чай из нее чудо до чего хорош. Не зря она ему так глянулась.
— Не получилось, — вздохнула матушка. — Выяснилось, что этот молодой человек имеет совершенно другие жизненные планы.
— Сволочь.
— Склонна согласиться с твоей оценкой… но, к сожалению, сволочь из древнего и весьма богатого рода, к тому же имеющего связи…
— Имя?
— Не стоит, — покачала матушка головой. — История давняя… да и умер он давно… впрочем, разбирательство длилось… и мне пришлось повторить все уже перед… представителем этого рода. Сколь понимаю, Людочкин отец требовал заключить брак.
Она поморщилась.
И Кошкин кивнул. Разбирательства подобного толка ушли в прошлое, но… вряд ли в них было что-то приятное.
— Дошло до привлечения полномочного представителя Его императорского Величества. Вельяминовы — род тоже древний, пусть не слишком богатый, но уважаемый. И наделены правом обращения к Императору, которым и воспользовались. Началось новое следствие, о совращении девицы Вельяминовой, и до окончания его нас поместили в лечебницу. Под надзор. Снова начались расспросы, затем и допросы. Раз за разом повторяя историю, я понимала, какие мы… дуры. И Людочка уже не плакала даже. Кажется, её сломало понимание, что нет никакой любви. И не было никогда. Что не нужна она… тот юноша заявил, что Людочка сама его преследовала. Предъявил её письма…
— А его?
— А он писал зачарованные, такие, знаешь, которые исчезают спустя пару дней. Так что предъявить оказалось нечего…
— След на бумаге? Воздействия?
— Это сейчас можно выявить и остаточное воздействие, и даже, слышала, восстановить. Но тогда-то… тогда у Людочки на руках оказалась стопка чистых листов бумаги и пара засохших цветочков. Он же сказал, что сперва намеревался лишь побеседовать с Людочкой, убедить, что она ему не интересна и вовсе ведет себя неподобающим образом.
А имя Кошкин все же выяснит. Вряд ли это будет так уж сложно. История, конечно, давняя. И его, если подумать, не касается. Но знать стоит. Хотя бы потому, что если род допускает подобные истории, то… лучше с ним дел не иметь.
Вообще никаких.
Чтоб в случае чего не заляпаться.
[1] На самом деле порядки в пансионах подобного толка зачастую были армейскими. Ранние подъемы, жесткий распорядок, очень ограниченное питание, холод. Даже в знаменитом Смольном выжить было довольно сложно. И случались смерти воспитанниц от голода, простуд и истощения.
[2] Все заведения подобного толка делились на четыре разряда и в первую очередь разряд определялся происхождением и статусом содержательницы пансиона. К первому отделению первого разряда комитет относил воспитательное Общество благородных девиц. Полагалось, что воспитательницы Общества принадлежат к высшему дворянству.
[3] В царской России не было единого начала учебного года. Лицеи, гимназии начинали учебу с августа до сентября, а сельские школы чаще всего отсчитывали год с 1 декабря.
Глава 7
О делах разной степени давности и секретах разной степени подзабытости
Глава 7 О делах разной степени давности и секретах разной степени подзабытости
«Моя жизнь! Когда хочу — тогда и дура!»
Девиз одной весьма достойной, пусть и не юной, леди
— Этот… нестоящий доброго слова человек, — матушка все же получила хорошее воспитание, хотя сам Кошкин искренне не понимал, почему сволочь нельзя назвать просто сволочью. И проще же, и понятнее. — Во всеуслышание заявил, что не сумел справиться с влечением. Что, возможно, его даже опоили. Или приворожили… а Людочка… мы с Людочкой… как назло обращалась к одной особе…
— Мама⁈
— Что? Да гадать мы ходили! Все наши девчонки к ней гадать бегали. На будущее, женихов. Обычное, если так-то, развлечение… кинотеатра еще не было. Этого вашего недограмма тоже. Вот и оставалось, слухи и гадалки. Она мне еще заговор продала на счастливую жизнь. И главное, пять рублей обошелся! Я их месяц зарабатывала…
— Как, боюсь узнать?
— Бестолочь, — ласково произнесла матушка. — Уроки делала. Далеко не все ученицы так уж хотели постигать науки. Особенно тяжко некоторым давалась арифметика. Или вот рукоделие… помнится, была у нас одна… у нее никогда терпения не хватало. Зато деньги имелись…
— Значит, вы ходили к ведьме.
— В том и дело, что она в императорском реестре значилась.
Кошкин мысленно закрыл лицо рукой. Они еще и ведьму лицензированную отыскать сумели.
— И заявила, что провела для Людочки ритуал сведения судеб. Этого оказалось достаточно…
— Что за ритуал?
— Да… пустое. Ведьма та девятой категории была. Ей только дома от мышей и заговаривать, а ритуал… название громкое. Суть же в том, что ведьма сводит две судьбы воедино, связывает пути-дороги так, чтобы люди, предназначенные друг другу свыше, встретились.
— А…
— Есть такой ритуал.
— И вы… серьезно? Мам!
— Не мамкай, не маленький… — отмахнулась матушка. — Она предъявила договор. И Людочка подтвердила, что подписала его. Добровольно. И желая свести судьбу. Это было сочтено фактически признанием. Род… заявил о незаконном воздействии. И претензия была принята. Вельяминовым пригрозили встречным обвинением…
Она поставила недопитый кофе.
— Это теперь я понимаю, что, пусть ритуал и существует, но он из числа особых, и ведьме девятой категории просто-напросто не подвластен. Да и не всякая высшая возьмется…
— Судья должен был знать. Представитель, — поправился Кошкин.
— Думаю, он и знал… потом, позже, повзрослев, я узнала много интересного… о том, что род тот был со многими связан. И связями этими пользоваться не стеснялся… не утверждаю, что дело именно в этом… взятку императорский представитель взять не рискнул бы. Но ссориться с…
Кошкин дожевал еще один блин, подумав, что всенепременно разберется, с кем там и кто не хотел ссориться. И представителя этого имя выяснит. Так, понять, давно ли он от работы отошел.
— … ради Вельяминовых, у которых только и осталось, что имя и кусок родовых земель… в общем, в праве на свадьбу отказали. Приговор вынесли в пользу юноши, которого обманом завлекли в сети порока, — эти слова матушка почти выплюнула. — От встречного обвинения та сторона отказалась, проявив благородство…
И по выражению лица было ясно, что матушка о подобном благородстве думает.
— А вот судебные издержки Вельяминовым пришлось оплатить.
— Много?
— Не знаю. Как только разбирательство завершилось, меня забрали. Родители были в ужасе, тем паче, что скандал вышел далеко за пределы пансиона… пансион в тот же год и закрылся. Меня увезли. Я… не хотела уезжать. Просила оставить меня с Людочкой. Я даже придумала, что мы будем жить втроем. Я, Людочка и её ребенок… уедем в Петербург. Поступим на высшие курсы. Будем давать уроки…
— Кому?
— Кому-нибудь. Пашенька, не смотри на меня так. Мне было шестнадцать, и я пребывала в уверенности, что булки растут на деревьях. Образно говоря. Кулинарию нам преподавали неплохо… как ты понимаешь, матушка, услышав этакий план и гордую заявку, что поддержка рода мне не нужна, раз они все так, потеряла дар речи. И я оказалась заперта в доме. Затем меня вывезли к тетке, от которой я пыталась сбежать… я писала письма Людочке, но не получала ответа. Это приводило меня в ужас. Воображение рисовало страшные картины. И в какой-то момент со мной случился истерический припадок. Я плохо помню, как это произошло, но матушка обеспокоилась… ладно, меня она считала пропащей, но ведь оставались сестры. Если бы пошел слух, что я не только легкомысленна, но еще и безумна…