Стихотворения - Борис Корнилов

15 ноября 1934

ПРОЩАНИЕ

На краю села большого —пятистенная изба…Выйди, Катя Ромашова, —золотистая судьба.Косы русы,кольца,бусы,сарафан и рукава,и пройдет, как солнце в осень,мимо песен,мимо сосен, —поглядите, какова.У зеленого причалавсех красивее была, —сто гармоник закричало,сто девчонок замолчало —это Катя подошла.Пальцы в кольцах,тело бело,кровь горячая весной,подошла она,пропела:— Мир компании честной.Холостых трясети вдовых,соловьи молчат в лесу,полкило конфет медовыхя Катюше поднесу.— До свидания, — скажу,я далёко ухожу…Я скажу, тая тревогу:— Отгуляли у реки,мне на дальнюю дорогуты оладий напеки.Провожаешь холостого,горя не было и нет,я из города Ростованапишу тебе привет.Опишу красивым словом,что разлуке нашей год,что над городом Ростовомпролетает самолет.Я пою разлуке песни,я лечу, лечу, лечу,я летаю в поднебесье —петли мертвые кручу,И увижу, пролетая,в светло-розовом луче:птица — лента золотая —на твоем сидит плече.По одной тебе тоскую,не забудь меня — молю,молодую,городскуюникогда не полюблю…И у вечера большого,как черемуха встает,плачет Катя Ромашова,Катя песен не поет.Провожу ее до дому,сдам другому, молодому.— До свидания, — скажу, —я далёко ухожу…Передай поклоны маме,попрощайся из окна…Вся изба в зеленой раме,вся сосновая она,петухами и цветамиразукрашена изба,колосками,васильками —сколь искусная резьба!Молодая яблонь тает,у реки поет народ,над избой луна летает,Катя плачет у ворот.

17 ноября 1934

КАК ОТ МЕДА

У МЕДВЕДЯ ЗУБЫ НАЧАЛИ БОЛЕТЬ

Вас когда-нибудь убаюкивали, мурлыкая?Песня маленькая,а забота у ней великая,на звериных лапках песенка,с рожками,с угла на угол ходит вязаными дорожками.И тепло мне с нейи забавно до ужаса…А на улице звезды каменные кружатся…Петухи стоят,шеи вытянуты,пальцы скрючены,в глаз клевать с малолетства они приучены.И луна щучьим глазом плывет замороженным,елка мелко дрожит от холодателом скореженным,а над елкою мечетсяптица черная,птица дикая,только мне хорошо и уютно:песня трется о щеку, мурлыкая.

Спи, мальчишка, не реветь —по садам идет медведь,меду жирного, густого,хочет сладкого медведь.А за банею подрядульи круглые стоят,

все на ножках на куриных,все в соломенных платках,а кругом, как на перинах,пчелы спят на васильках.

Спят березы в легких платьях,спят собаки со двора,пчеловоды на полатях,и тебе заснуть пора.

Спи, мальчишка, не реветь,заберет тебя медведь,

он идет на ульи боком,разевая старый рот,и в молчании глубоком

прямо горстью мед берет,прямо лапой, прямо в пастьон пропихивает сласть.

И, конечно, очень скоронаедается, ворча.Лапа толстая у ворався намокла до плеча.

Он сосет ее и гложет,отдувается: капут, —он полпуда съел, а может,не полпуда съел, а пуд.

Полежать теперь в истомеволосатому сластене.

Убежать, пока из Мишкине наделали колбас,захватив себе под мышкутолстый улей про запас.

Спит во тьме собака-лодырь,спят в деревне мужики,через тын, через колодыдо берлоги, напрямкион заплюхал, глядя на ночь,волосатая гора,Михаил — медведь — Иваныч, —и ему заснуть пора.

Спи, мальчишка — не реветь —не ушел еще медведь,а от меда у медведязубы начали болеть.

Боль проникла как проныра,заходила ходуном,сразу дернуло,занылов зубе правом коренном.Засвистело,затрясло,щеку набок разнесло.Обмотал ее рогожей,потерял медведь покой,был медведь — медведь пригожий,а теперь на что похожий —с перевязанной щекой,некрасивый, не такой.

Скачут елки хороводом,ноет пухлая десна,где-то бросил улей с медом —не до меду,не до сна,не до сладостей медведю,не до радостей медведю.

Спи, мальчишка, не реветь,зубы могут заболеть.

Шел медведь,стонал медведь,дятла разыскал медведь.Это щеголь в птичьем свете,в красном бархатном берете,в тонком черном пиджаке,с червяком в одной руке.

Нос у дятла весь точеный,лакированный,кривой,мыт водою кипяченой,свежей высушен травой.

Дятел знает очень много,он медведю сесть велит,дятел спрашивает строго:— Что у вас, медведь, болит?

Зубы?Где? —С таким вопросомон глядит медведю в роти своим огромным носому медведя зуб берет.

Приналеги сразу грубо,с маху выдернул его…Что медведь — медведь без зуба?Он без зуба ничего.Не дерисьи не кусайся,бойся каждого зверька,бойся волка,бойся зайца,бойся хмурого хорька.

Скучно —в пасти пустота,разыскал медведь крота.Подошел к медведю крот,поглядел медведю в рот,а во рту медвежьем душно,зуб не вырос молодой —крот сказал медведю: нужнозуб поставить золотой.

Спи, мальчишка, надо спать,в темноте медведь опасен,он на всё теперь согласен,только б золото достать.

Крот сказал ему: покудаподождите, милый мой,я вам золота полпуданакопаю под землей.И уходит крот горбатый,и в полях до темнотыроют землю, как лопатой,ищут золото кроты.

Ночью где-то в огородахоткопали самородок.

Спи, мальчишка, не реветь,ходит радостный медведь,щеголяет зубом свежим,пляшет Мишка молодой,и горит во рту медвежьемзуб веселый золотой.

Всё синее, всё темнеенад землей ночная тень.Стал медведь теперь умнее,чистит зубы каждый день,много меду не ворует,ходит пухлый и не злойи сосновой пломбируетзубы белые смолой.

Спи, мальчишка, не реветь,засыпает наш медведь,спят березы,толстый кротспать приходит в огород.Рыба сонная плеснула,дятлы вымыли носыи заснули.Все заснуло —только тикают часы…

1934

ЕЛКА

Рябины пламенные грозди,и ветра голубого вой,и небо в золотой коростенад неприкрытой головой.И ничего —ни зла, ни грусти.Я в мире темном и пустом,лишь хрустнут под ногою грузди,чуть-чуть прикрытые листом.Здесь всё рассудку незнакомо,здесь делай всё — хоть не дыши,здесь ни завета,ни закона,ни заповеди,ни души.Сюда как бы всего к истоку,здесь пухлым елкам нет числа.Как много их…Но тут же сбокуеще одна произросла,еще младенец двухнедельный,он по колено в землю врыт,уже с иголочки,нательнойзеленой шубкою покрыт.Так и течет, шумя плечами,пошатываясь,ну, живи,расти, не думая ночамио гибели и о любви,что где-то смерть,кого-то гонят,что слезы льются в тишинеи кто-то на воде не тонети не сгорает на огне.Живи —и не горюй,не сетуй,а я подумаю в пути:быть может, легче жизни этоймне, дорогая, не найти.А я пророс огнем и злобой,посыпан пеплом и золой, —широколобый,низколобый,набитый песней и хулой.Ходил на праздник я престольный,гармонь надев через плечо,с такою песней непристойной,что богу было горячо.Меня ни разу не встречализаботой друга и жены —так без тоски и без печалиуйду из этой тишины.Уйду из этой жизни прошлой,веселой злобы не тая, —и в землю втоптана подошвой —как елка — молодость моя.

1934