Инстинкт? - Север Гансовский

— Жуг, — удивилась девушка. — И какой сильный.

Сорвал с дерева яблочко, откусил.

Она бросилась ко мне.

— Умоляю вас, выплюньте! Это же идет туда.

— Куда?

— Ну, туда. В трубу. Выплюньте. — Задумалась. — Правда, те, которые приходили с края, тоже ели. Но нам нельзя. Обязательно надо вниз. Мы едим только в столовых. Ничего такого, что само растет.

— Отчего так?

— Отчего вы, например, дышите? Оттого что без этого невозможно. Другого объяснения у меня нет.

— Вьюра…

Она перебила меня.

— Понимаю. Вам известно, что сырой жуг можно употреблять в пищу. А я ошибаюсь, как было с островом. Вы вообще обладаете более высоким знанием. Поэтому я должна вас слушать. Рядом с вами открываются возможности. И это важнее, чем опасность, которая может оказаться мнимой. Значит, мне нужно попробовать.

Здорово это было сформулировано. Ее способность четко мыслить и точно выражать то, что она думает, поразила меня с первых минут знакомства и потом все время подтверждалась. Сначала решил, что этому способствует обстановка редакции — в таких заведениях умеют разговаривать. Но, с другой стороны, что это за редакция — карикатура.

Девушка сорвала яблочко, откусила.

Миновали заросль жуга. И здесь на песке я увидел цепочку человеческих следов. Пальцем поманил к себе девушку.

— Удивительно, — прошептала она. — Никто же не видит острова.

Вернулись к яблонькам. Я завел ее в густо заросшее место.

— Будьте здесь и никуда не выходите. Я скоро вернусь. Если поблизости кто-нибудь появится, спрячьтесь получше. А сейчас прислушаемся.

Помолчали. Кругом полная тишина. Кивнул девушке, стал осторожно обходить долину. След вел в ущелье, заваленное камнями. Оно расширилось, я остановился.

Передо мной место, нередко посещаемое. Под скалой куча сухих водорослей, тут же круг закопченного песка, холмик золы. У камня груда тряпья, немытая сковородка с остатками пищи, огрызки жуга. Попробовал золу рукой — теплая.

Ущелье открывалось на западный берег острова. Город теперь был слева.

Вдруг увидел мужчину. Метрах в тридцати от меня он рассматривал, держа за лямки, что-то вроде пояса. Один из тех двоих, что преследовали меня ночью. Не староста, а другой — длинный.

— Я его знаю.

Оглянулся. Рядом Вьюра.

— Окликнуть? — Она шагнула было вперед. Не совсем вежливо я ее удержал.

— Но это же Глгл! Почему не позвать?

— А почему он не рассказал про остров нам? И всему городу?

— Да, действительно. — Она понизила голос. — Он, между прочим, известный человек. Иногда на недели уходит в пустыню поститься. В столовых всегда ест очень мало. Чуть-чуть. Его уважают.

— За отсутствие аппетита?

Она посмотрела на меня.

— В городе все так похожи один на другого, а он выделяется. Всегда готов помочь. Бывает, у кого-то пропала вещь. Если обратиться к Глглу, он может сказать, где она. Даже — в какой срок потерявший ее найдет. Мне этого не понять.

Мужчина тем временем завязывал вокруг груди пояс. Спасательный.

— Очень полезная способность, — согласился я. — Не для того, конечно, кто потерял вещь. Для Глгла.

— Чем она ему полезна? За свои советы он ничего не просит. И не получает.

Глгл тем временем влез в воду и поплыл.

— Кроме уважения, — сказал я. И прибавил, что сам мог бы так «указывать», да и она сама могла бы. Объяснил, что поскольку двери тут не запираются, можно ночью войти в дом, унести, например, куртку и спрятать здесь, на острове. Потом, когда потерявший придет с просьбой помочь, надо принять особую позу, показать сосредоточенность мысли и пообещать, что вещь найдется, допустим, через три дня. После этого только и остается, что ее подкинуть в нужный момент.

Она выслушала меня с явным неудовольствием.

— Глгл не принимает поз.

— Значит, — сказал я, — он умнее, чем я думал.

Теперь мы уже шли от берега, и она вдруг остановилась.

— Вы еще более странный человек, чем Глгл. Скажите, вы не обидите меня? Не сделаете со мной что-нибудь страшное? Я вдруг испугалась.

— Меня? — Я отступил на шаг. Сам внезапно заметил, что впал в какой-то холодно-высокомерный тон. — Вьюра, клянусь вам, нет. И совсем я не странный. Просто, как и Глгл, вижу то, что не каждый видит. Но теперь и вы прозрели. Вас удивляет мое знание некоторых вещей, вам незнакомых. Но тем, что мне известно, я готов поделиться с вами и всеми горожанами.

Моя горячая речь ее успокоила. Пошагали обратно, остановились у «стоянки» Глгла.

— Тут грязно. — Она передернула плечами. — А это что? — Показала на кучу золы.

— Был костер. Мы тоже можем развести. Найдем подходящее место, посидим.

— Костер?.. Огонь?.. Что-то такое я слышала.

Ничего себе — и огонь им неизвестен! Хотя зачем, если они все получают готовым?

Огонь Вьюру поразил. Устроились на берегу в затиши между скал. Груду водорослей поджег зажигалкой — девушка и внимания на нее не обратила, поглощенная видом внезапно взвившегося пламени. А я-то насчет зажигалки задумался — газ на исходе.

И нож девушку заинтересовал. Он у меня большой — чуть ли не ятаган. Когда-то сам выточил лезвие из вакуумной стали, сделал широкую, на плотный обхват рукоять. Заточка «на клин», сам без усилий входит в дуб, черное дерево, алюминий. Вьюра спросила, что это такое. Хотел объяснить, что оружие, но сообразил, что этого слова на иакатском не знаю, так как оно не попало в составленный в нашем НИИ словарь…

Пошел на берег за топливом.

…А государство? В городе — сам убедился — ни законодательной, ни исполнительной власти, вообще никаких руководящих органов. Этакие фанатичные работяги — иакаты. То поле тяпкой рыхлить жаждут, то мусор убирать. Когда-то раньше захотели воздвигать дома, стелить мостовую. Загадочная картина. Один, видите ли, неудержимо стремится резать ленту заготовленной глины на отдельные куски, которые после обжига кирпичами станут. Другого хлебом не корми, дай только стену сложить, третьему вынь да положь возможность насладиться оштукатуриванием. Он, конечно, прекрасен, трудовой энтузиазм. Но ведь без того, чтобы у кого-то в голове был алгоритм строительства, — не город, только куча мусора.

И машина, перерабатывающая все, погружаемое в трубы. Тем более не создашь без осенившей кого-то общей идеи, конструкторских разработок, подготовленной технической документации, точного плана работ. Кто изготовил?.. Что связывает иакатов в единую систему?

Хлопнул себя по лбу. Как же раньше не догадался? Питание здесь только в столовых, абсолютный запрет есть на стороне. Даже крестьяне, у которых зерно под носом, едят привезенные хлебцы. Значит, тем или иным способом в кашеобразную массу вводятся особые вещества. Одному внушают желание окучивать анлах, другому — красить вывески. Я и сам, наедаясь в столовых, уже приобщился. Вот она связь, направляющая усилия горожан куда надо. При этом некоторые, почему-то видящие все, как староста или Глгл, тайно добывают для себя запрещенную свежую пищу и, не пользуясь столовыми, избавлены от диктуемых букуном повинностей. Наконец кому-то еще в раннем детстве попадает редкий наверняка гормон, который делает его поэтом, редактором либо художником.