Секс дыбом - Владислав Картавцев

Фрейд был силен – ничего не скажешь! Жаль только, что прожил мало и не смог разобраться в половых фантазиях котов. А то бы, я уверен, четко и конкретно объяснил мне, что же со мной произошло рядом с Марианной, как это воспринимать, и как ко всему этому относиться. Поскольку если не объяснить, то становится жутко – а вдруг тяга превратиться в кошечку – это навсегда?

Но чур! Гнать подальше такие мысли – гнать, ощериться, отказаться! Всему миру заявить, что я – кот, и останусь им навечно.

Уф! Кажется, отпустило! Страх превратиться в создание противоположного пола вышел из меня толчками – я несколько раз дернулся, стиснув зубы – Марианна вопросительно посмотрела на меня своими прекрасными зелеными глазами – и я через силу улыбнулся. Марианне совсем ни к чему знать о борьбе, что развернулась у меня внутри – приватное и только моё!

В Норе было тихо и очень по-домашнему. Спокойствие и одновременно защищенность брусовыми стенами – что еще нужно для создания доверительной обстановки?

Толстое одеяло (недавно заботливо постиранное очередной гостьей хозяина) пахло альпийской свежестью и ароматами горных трав. И самое приятное – концентрированный химический запах порошка уже выветрился – на одеяле можно было не только спать самому, но и пригласить кошечку разделить ложе.

Дважды упрашивать Марианну не пришлось – она легла и лизнула шерстку на моем животе. Я тихо икнул, потом вздрогнул, а потом у меня подкосились лапы, и я завалился на бок – подставляясь так, чтобы ей было удобнее.

Если бы я был вепрь или волк, я бы завыл от страсти! Или, оставаясь самим собой, мяукнул бы так громко, что крыша Норы обрушилась бы на нас двоих и погребла обоих под руинами вечной любви. Но нет! Несмотря на крупную дрожь желания, охватившего меня, я помнил, что ответственность за наши судьбы лежит на мне, поэтому – никаких резких движений, никаких сорванных крыш и никаких развалин, больно бьющих по голове.

А Марианна улыбалась – я видел это в темноте. Она, конечно, понимала, какие муки я испытываю – ведь оказаться в объятиях такой красавицы мечтает любой кот (но только не любому дано)! Она мягко успокаивала меня лапкой, время от времени покусывая мне ушки и проводя там, где я чувствовал наибольшее возбуждение!

Уф! Даже вспоминая это, меня трясет! Хотя с момента нашей встречи прошло уже больше двух недель, я всё еще не могу успокоиться – и фантомные картины нашей близости заставляют меня подергиваться снова и снова – как будто всё это происходит со мной прямо сейчас!

Как тут не вспомнить бессмертные строки великого кошачьего поэта XIX века Порфирия Пушного!

Ты – богиня!Ты – королева!Ты – Афродита!Ты – Венера!

В твоих глазахЗрачки такие яркие,Смотрю на тебя,Смотрю с опаскою!

Я точно знаю,Пробил мой час,В тебе исчезаю,Исчезаю сейчас!

Шерсть у тебя —Словно шелк китайский,Стоит коснуться тебя,Корчусь от страсти!

Сразу ноет там,Ноет сильно,Страдаю, болею,Потею обильно!

Желаньем снедаемый,Готов порвать тебя на куски,Впиться зубами в счастье,Забрать с собой – унести!

Имя твоё шепчу,Шепчу ночами и днём,Говорю, говорю, не молчу,От чувства горю огнем!

Милая Марианна,Ты красоты идеал,Роскошная пава —Безумной любви оскал!

Спинка, лапки,Коготки —Без тебя – на плахуИль стреляться от тоски!

Без тебя – в омутГоловой!Без тебя —Ренту годовую со счета долой!

Без тебя потухлиКраски мира,Ты – райская выхухоль,Ты столь красива!

Ты – звездаВ подлунном мире,Ты идеальная красота,Ты – дива!

Молю,Была чтоб моей —Не его, не его, не его,Не его, не его, не его,Не его, не его, не его,И даже не императора самого!

По странному стечению обстоятельств моя Марианна оказалось тезкой той – божественной, от Порфирия. Может быть, поэтому для меня, как кота, погруженного в литературу, она слилась воедино с великим художественным образом, созданным великим поэтом – и я умер, а потом снова воскрес!

Наши ласки были такими бурными, что я подспудно (краешком сознания) удивлялся, почему до сих пор на участок не приехала пожарная машина – тушить всепоглощающий огонь страсти! И я, и Марианна пылали, как два куска урана в пекле ядерного взрыва, мы впились другу в друга, слились, растворились – мы стали одним целым и одновременно достигли вершины экстаза. О – это незабываемо, и я, вероятно, пронесу это в своем сердце до конца дней!

Сразу хочу оговориться – обвинять меня в излишней эмоциональности, присущей кошечкам – все равно, что искать железный лом в груде трухлявых досок. Лома нет, и излишней эмоциональности тоже нет. У меня звериное каменное сердце, я циник и ловелас, я не испытываю никаких приступов мягкотелости – я охотник и всеми когтями за грубый котовый характер! Просто Марианна – она… У меня нет слов… Она… Слов нет… А так – я циник, охотник, зверь! И ни одной кошечке не позволю поработить моё сердце! Ну, разве что Марианне.

Кроме нижнего этажа, в Норе имеются еще два. Вы сильно удивитесь, если я скажу, что намеренно не занял их, а оставил для птичек? Для порхающих созданий – жаворонков, соловьев, зябликов!

Парадокс – не правда ли? Кот (плюс иногда кошечка) снизу и птицы (кои есть корм) – сверху. В прошлые времена меня бы за такую вольность по головке бы не погладили – уж так бы прищемили хвост, что убежал бы в Сибирь – а то и куда подальше.

Кот-ренегат, предавший идеалы борьбы с пернатыми! Еще немного – и он (т. е. я) переметнется на сторону собак. Взять его – заковать в кандалы, в столыпинский вагон – и в Норильск на веки вечные плавить алюминий для Прохорова!

Воздам хвалу небесам: нынче на дворе – культурный и толерантный двадцать первый век, и каждый сам себе командир, судья и палач. И прокурор, и адвокат.

Я, кстати, ни то, ни другое – ни третье, четвертое, пятое. Я – исследователь, поклонник литературы, ценитель кошачьих прелестей и натуралист. Во мне – масса положительных качеств и удивительных, обычно несвойственных котам, черт.

И я люблю наблюдать за птицами. Законом уже не запрещено!

Птички – они такие прикольные. Думал, какое слово лучше подобрать, и понял – что «прикольные» – самое оно. Птички – не коты. Их движения резки, порывисты, они постоянно чем-то озабочены и вечно смешно дергают головами, словно клюют воздух. Ну, а если видят зерно, семечки или хлеб – здесь их уже не остановить!

И каких только смешных и забавных звуков от них не услышишь. Переливы, песни, курлыкание, трещание, кряхтение и даже кваканье, похожее на песни лягушек из ближайшего обитаемого пруда. В общем, мир птиц весьма разнообразен и диковен – и после многих часов ненавязчивого наблюдения за их жизнью я пришел к выводу, что пока у меня есть немецкие котлетки, бисквит и парное мясцо, птички в моем присутствии могут чувствовать себя в безопасности. У меня хватит стойкости и выдержки характера не причинять им боль.