Инфер 5 - Михайлов Дем

Он продолжал говорить, но я не слушал, поторапливая его пинками и не забывая изучать внутренности маяка. Когда мы сделали два круга и оказались на решетчатой платформе, я убедился, что не ошибся – мы добрались до зоны загрузки. Над решеткой замерла пустая кабинка с открытыми створками, у стены выстроились в ряд воняющие подпорченными морепродуктами пластиковые контейнеры. Выход наружу был заблокирован тяжелой решеткой.

Мы двинулись дальше, пройдя мимо даже не заметившей нас компании бухающих гоблинов, торопливо закусывающих из стоящего между ними пластикового корыта, полного густого супа из водорослей и моллюсков. Там же мелькали распухшие шипастые рыбьи головы и хвосты, а порой лапа жадно жующего гоблина цепляла что-то длинное и тягучее, отправляя в пасть и с хлюпаньем втягивая мясную спагетину. Брызги, сопение, сосредоточенные глаза не отрываются от десятилитровой бутылки мутного стекла, где едва розовой жидкости осталось на четверть, а плавающим внутри головастикам уже не хватает места, и они лезут на стекла.

– Башенное мясо чтит праздники, – гордо заметил карлик, на ходу вздернув майку и с наслаждением почесав между мохнатыми ягодицами. Закончив, он заботливо смазал торчащий из живота крантик вычесанной жопной слизью и с удовлетворённым вздохом пояснил: – Сыро здесь. И соль жрет металл. Главное – смазывать. Может, все же налить кружечку бодрящего? И для мозгов полезно! Витамины внутреннего брожения, Оди! Это надо ценить!

Глядя на стенное панно, выложенное из черепов, ребер и тазовых костей самых разных тварей – включая гоблинов – я не ответил, пытаясь понять, зачем было выкладывать из костей изображение двухбашенного маяка внутри него самого. И странно, что в центре одной вылепленной из ребер башни горит зеленый огонек, а в другой лишь чернота.

– Что случилось с сукой Зилрой, гоблин? – поинтересовался я у горбатой спины, и карлик споткнулся на очередной ступеньке, с испугом вскрикнул, выбрасывая перед собой руки.

Дебил промахнулся – его руки ушли в пустоту между ступеньками. Я помог, поймав упырка за спутанные волосы и рванув на себя.

– А-А-А-А-а-а-ай…. А даже неплохо… – хрипло простонал Тякиноко.

– Что с сукой Зилрой из потухшей башни, гоблин?

– Я чан! Чан грибной! Не надо… не могу сказать… он не любит, когда нарушают его волю! Не любит! Он мне крантики местами поменяет!

– Да ну?

– Оставь его, Оди, – донеслось сверху.

Глянув туда, я увидел высокую и какую-то усталую даже на вид долговязую фигуру в длинном распахнутом малиновом халате. Одежды под халатом я не заметил, а вот металл блеснул…

Показался главный крантик старого маяка?

– Оставь, – столь же устало повторил малиновый халат и махнул рукой, исчезая в сумраке наверху. – Пойдем… выпьем… я зажарю тебе марлина… Тебе берегового самогона? Или из наших пупков изопьешь?

– Самогон, – буркнул я, отпуская карлика и вытирая руку о стену. – Свали, гриб чайный…

– Может, повторим борьбу страстных равных, Оди? Мои крантики всегда к твоим услу… – поймав мой взгляд, карлик осекся, съежился и начал стекать со ступенек.

– Где долбанная Зилра? – крикнул я в царящий сверху сумрак, заодно отмечая, что за все время поднятия не засек ни одной красной или иного цвета системной полусферы.

– Жопу и яйца сестры жарят сектанты, Оди. Спасешь ее член из огня? – эхом отозвался старый маяк.

– Нет.

– Не бесплатно, убийца, не бесплатно.

– Что дашь? – столь же громко поинтересовался я, чуть ускоряя восхождение по гремящей винтовой лестнице.

– Конторист Зирвелла ушла вместе с сестренкой. И книгу свою увезла с собой…

– Дерьмо! – рявкнул я, выходя на верхнюю площадку маяка.

Надо мной прозрачная крыша с металлическим каркасом. Я вижу основание лампы, вижу странную пушку, опутанную проводами, вижу солнечные панели. И вижу две лестницы, что ведут в противоположные стороны от площадки – к двум поднятым зубцам Вилки.

– Но книга Зирвеллы – не плата… – сидящий где-то посередине одной из лестниц малиновый халат всхлипнул и тяжело поднялся. – Нет… просто факт… а заплачу я тебе оружием, снаряжением, бухлом, жратвой и даже собственной жопой, если придется. Только спаси мою сестру.

– А Зирвеллу?

– А Зирвеллу в жопу… из-за нее все и случилось… Сука! Нельзя без разрешения совать свой нос в чужие жопы – особенно в жопы сектантов! Тупая сука-конторист!

Поднявшись, малиновый халат вышел на свет и протянул руку. Я с готовностью вытер о его рукав остатки слизи с волос карлика и ободряюще кивнул:

– Где самогон и марлин?

– Пошли, – кивнул долговязый хрен с узким лицом хищного усталого хорька, черными длинными волосами и зелеными глазами с почему-то белыми густыми ресницами.

– Почему я? – для начала я задал самый простой вопрос.

– Я видел, как ты убивал… и могу точно сказать, что ничего подобного не видел никогда прежде… ты ведь опытный убийца, так?

– Что ты… я просто гоблин из жопы мира, – оскалился я. – На трахнутых тунцах приплыл.

– Тунцах? Не надо дешевой безалкогольщины, дружище! Тебя, как и всех, выкинула кабинка канатки… погоди… у тебя память стерта? Больно уверено ты разговариваешь…

– Где долбанный марлин?

– Все будет, – кивнул Зилрой, толкая стальной люк, что послушно и легко поднялся. – Бухла хватает. Рыбы валом. Но зря ты отказался от чайного гриба Тякиноко, Оди… там есть чему душевно изумиться.

– Ага, – зевнул я.

– А чем это пахнет рукав моего халата?

– Изумлением Тякиноко. О… вот это дело…

Подцепив с заставленного различными бутылками столика одну, открутил металлическую крышку, принюхался, изучил этикетку с надписью «Кокос-43» и только затем огляделся, делая первый глоток водки.

Трехэтажные апартаменты. Не больше и не меньше. Этажи соединены металлическими лестницами. Нижняя зона представляет собой недавно засранную зону отдыха – это прямо чувствуется, что недавно. Два мягких дивана со скомканными покрывалами, потухший большой экран, а над ним нашлепка красной полусферы на стене. Полусфера крутнулась, на меня уставилось два темных стеклянных зрачка. Поиграв с молчаливой системой в гляделки, я продолжил осмотр. Все… стандартно и с безнадежной неумелой попыткой придать роскоши этому месту. Какие-то старые картины на разную тему, зато с одинаково ободранными золоченными рамами, починенная деревянная мебель с остатками полировки… А вот это интересно… я на минуту застыл рядом с открытым металлическим контейнером, частично утопленным в стене. Там, подвешенный на транспортировочных крюках, застыл подрубленный к подзарядке малый экзоскелет. Название модели само всплыло в моей памяти, что не хотела вспомнить имя матери или первой девушки, зато радостно перечислила все возможные модификации этого экза.

Полицейская модель, модифицированная для целей сдерживания. Именно такие экзы выходили на улицы еще благополучных городов, где население представляло собой потомков самых сдержанных, толерантных и миролюбивых предков. В таких городах недовольные протестующие не пытались громить здания мэрии или захватывать полицейские арсеналы. Максимум шарахались с транспарантами, кричали про свое недовольство. Ну может, самые молодые из них поджигали машины, сталкивали с крыш флаеры, обрушивали огромные панно с постоянной рекламой… мелкие проказники по мировым меркам. Поэтому против них применялись самые щадящие меры противодействия – слезоточивый газ, водяные пушки, изредка резиновая картечь или ультразвук. Короче – все то, что поможет быстро и бескровно подавить неумелое восстание ушлепков… Модель Ля Фундасьон. Модификация Кальма. Из нестандартного разве что встроенный в правую руку…

– Огнемет, – улыбнулся звякнувший бутылкой Зилрой. – Хорошая штука… я пробовал запекать им барбекю…

– И как?

– Мясо воняет…

– Ясно.

– Орет…

– Ага…

– И убегает с кухни… сука…

– Сука, – согласился я и продолжил осмотр.

– Недопеченная каракатица выскочила в то окно и ушла на корм домашним тангтарам…