Катастрофа - Игорь Ассман

– Твой сын – это смесь настоящего охотника с уродливой никчемной расой. Из него никогда не вырастет настоящий охотник, ни воин. Тогда, какая же от него польза? Забудь, и рожай девочек.

Я поняла, что его отнесли к той же реке и выбросили. Я уже знала ход мыслей вождя, и ни в чем не сомневалась. Наверное, месяц я рыдала, а через два все повторилось. Потом я опять родила мальчика, и все повторилось, как и тогда, он исчез на следующий день. За пять лет в племени я больше никогда не родила девочку. А месяц назад вождь вызвал меня сам.

– Вью, – сказал он мне, – от тебя нет никакой пользы, твои мальчики никому не нужны. – Они все называли меня этим именем, Вью. Он переводится с их языка как протухший. Но мне было все равно. – Я не хочу больше осеменять тебя, мне это противно. Я еще подумаю немного и решу. Или избавлюсь от тебя, или отдам тебя остальным мужчинам. Но если и после них ты не родишь девочку, от тебя уже точно не будет толку. Мы ведь кормим тебя, уже пять лет, а что ты дала взамен? Одну девочку? Это хорошо. Но пять лет твоего содержания не оправдывает даже ее. Ты поняла?

Мне нечего было сказать. Я поняла его примитивную логику. И все последнее время я живу как в аду. Нет, меня никто не тронул, но это может произойти в любой день. Я только молю, что бы меня повели к той реке, я не знаю, что будет с моим рассудком, если вождь все же решит пустить меня по рукам. – Эли не выдержала и зарыдал.

Том сидел как в тумане. Еще никогда ему не было так больно. Сердце горело, а душа готова была разорваться на части как мыльный пузырь. Но чем он мог помочь ей, если завтра утром он сам может не проснуться? Ведь после решения вождя его отведут к той самой реке, если…. – Если что? – грустно подумал он. Рассказ о потопленных мальчиках Эли не оставлял ему ни единого шанса. Если те были смесью с местным народом и их топили сразу же без размышлений, то примитивная логика вождя ему, Тому, не оставляла никаких надежд. В чем он мог быть полезен племени? Он, коммерсант, который кроме поиска и подписания выгодных контрактов для своей фирмы ничего не умел.

Эли молчала. Молчал и Том. Сейчас он осознал всю ситуацию, и от его бравости не осталось и следа. Он падал в ту же яму, куда упала Эли, и выкарабкаться из нее он не видел никакой возможности. Ему было жалко Эли, но и себя тоже. Почему тогда парашют не оставил его в болоте, а лишь замочил ноги и вытянул на сушу? Все. Это уже точно конец. Но внезапно он вспомнил о девушке. Его самого, несомненно, поведут к реке, а ее – под вопросом. Пустить ее по кругу обезьянам, было невыносимо даже представить. Боже! Спаси хоть ее! Пусть нас вместе поведут к реке и сбросят обоих! Это будет жестоко, но милосердно.

Эли поднялась.

– Нет надобности, сидеть рядом, – угрюмо сказала она. – Не знаю о чем тут думать, и что я могу сказать вождю. Извини меня, Том, я не вижу даже лучика надежды. Думай ты, а если хоть что-то появится – скажи своему воину мое имя, Вью, и он пошлет за мной. У нас осталось только два часа….

– Эли, поверь, я буду думать, – в голосе Тома уже не было прежней уверенности, – но он хотел приободрить, прежде всего, ее. – Только прошу тебя, отбрось прошлое, и подумай о сегодняшнем дне. Ты мне много рассказала, но сжато. Может в твоей голове проскочит хоть какая-то искра. Тогда сразу беги ко мне, может, мы ее раздуем.

– Да, конечно, – Эли повернулась и медленно с опущенной головой побрела по просеке. Том еще долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. А потом встал и вернулся в свой хлев.

Глава 7. Выход?

Улегшись на своем сене, Том задумался. То, что он услышал от Эли было варварством, но что можно было ожидать еще от этих обезьян? Ее история больно впилась толстой острой костью в его сердце, но эта кость не была единственной. То, что уже сегодня ночью он сам, скорее всего, умрет, было, второй костью. Может, были и какие-то еще маленькие косточки, но они просто исчезли из виду под или между этими двумя невыносимыми острыми костями.

Том задумался и очень глубоко. В своих мыслях он перебирал всю свою жизнь, начиная даже с периода, когда был подростком. Он вспомнил, что сам сделал рогатку и стрелял по банкам. Пригодится ли это племени? Возможно, но где взять резинку? Без нее рогатка не выстрелит. Да и вообще, даже своей рогаткой, если бы и была резинка, он оттянул бы свой конец максимум на неделю. Неожиданно он почувствовал нестыковку в рассказе Эли. И именно в отношении себя. Он не хотел, но авария самолета, что уже было для него трагедией, забросила Тома к той лужайке. Он не постарался приблизиться к этой деревне. И он не оказал, вернее просто не мог оказать какое-либо сопротивление кому-либо. Эли же говорила, что эти обезьяны не кровожадны и не воинственны. И если бы ее экспедиция не начала тогда стрелять, их бы сопроводили и забыли бы о них. Почему же его, как и крокодила забрали с собой? Ради интереса? Но тогда, зачем им его смерть, если он сам бы умер на той же лужайке? Получается, что они же его и спасли. Зачем? Для того, чтобы потом сбросить в реку? Никакой логики не было. Даже, как-то понимая тупость вождя, он, Том, был вообще ни к чему не причастен. – Том даже приподнялся. У него появилась какая-то увеличивающаяся в размерах надежда. – Почему же Эли была уверена, что если она не докажет его пользу для племени, его отведут именно к реке? Нет, его должны отвести подальше от деревни, но не к реке, и просто отпустить где-нибудь в джунглях. Этим поступком все становилось на свои места, если же Эли не договорила чего-то еще очень главного и важного. А может?!… Том сел. – Эли сама была на краю пропасти. Том прекрасно ее понимал, особенно одну из ее двух перспектив. Это было бы просто невыносимо не только для нее, а и для сердца самого Тома. Лучше бы он этого не слышал, хотя бы эту, ее личную историю. Она и была одной из двух костей, сидевших сейчас в его сердце. Вторая кость стала уменьшаться в размерах, логика Тома подействовала на нее. Нет, его не должны были убить, если все было так, как описала девушка, его просто отпустят. Да, это меняет, но не многое. В одиночку в джунглях, даже найдя реку и черпая из нее воду чтобы утолить жажду, он скончался бы через неделю или от каких-то гадостей, которыми кишели джунгли, или просто от голода, а может и от самой воды. Его зажигалки не было, и среди перечисленных вещей, которые забрали и не бросили в болото, Эли зажигалку не упомянула. А без нее он никогда бы не смог добыть огонь, а значит, и прокипятить речную воду. Да, это было грустно, но все же это был шанс. Шанс каким-то чудом выжить. Сбросив его в реку никаких шансов на выживание не было. Но почему она….. Есть! – неожиданно вслух воскликнул он. – Наша логика и наша натура. Эли сидела на краю пропасти и ждала, что ей принесет возраст Христа. Он ей принес его, Тома, хотя и никчемного. Но он был белым, и с ним можно было по-человечески общаться. У Эли появилась хоть маленькая, но надежда, что каким-то образом его появление может на что-то повлиять, или хотя бы оттянуть время. Ее рассказ, а именно заверение, что Том может завтра не проснуться, могло быть простым и естественным спектаклем. Но даже если это и так, он ни в чем не винил девушку. Борьба за выживание, желание избавиться от мук и позора, да и вообще. Наверное, и он, Том, поступил бы в ее случае также, или почти также.

Том встал и заходил по сараю. Картина раскрывалась шире и глубже. Но уверенность прибавилась. Нет, его, Тома, отведут и отпустят, одной костью станет на сердце меньше. Он даже улыбнулся. А вторая? Может, можно просто уверить себя, что Эли отведут к реке без каких-либо других вариантов? Да, она погибнет, но и у него были мизерные шансы на выживание. Может, ему будет даже хуже, ведь часто быстрая смерть предпочтительнее медленной, да еще и в муках. Все складывалось как нельзя лучше. Вскоре, он позовет ее и сыграет в ответном спектакле. Он скажет, что выхода нет, и покорится смерти. Он убедит ее пойти и рассказать всю правду, что он этому племени не нужен ни с какой стороны. Пусть делают что хотят.

Неожиданно он почувствовал, как боль от второй кости, всаженной в его сердце, стала тоже понемногу затихать. Что ж, он и Эли – белые, и оба не только из того общего для обоих мира, но даже с одного континента, а может и с одной страны. Но в этой ситуации, они выступали каждый сам за себя. Том не отправлял Эли в экспедицию, и никакой вины за ее положение не нес. Она же не подстроила неполадки в самолете, и не была за него виновна. Просто случайность, и двое как встретились, так и разошлись. В чем же проблема? Ему внезапно захотелось увидеться с Эли, чтобы побыстрее закончить спектакль и с полным облегчением вздохнуть. Но он решил не спешить, а обдумать все еще раз. Особенно свою роль в образе актера.

Он вернул цепочку мыслей назад, в самое начало, и прошел заново все этапы, пока они не закончились. Нет, он не нашел ни единого изъяна, кроме одного: кость Эли в его сердце опять разболелась. Его же кость практически исчезла. Хотя, после того как его отпустят, она снова появится, но это будет не сегодня, он это осознавал. – Что? – грозно спросил он вслух, обращаясь, скорее всего к своему сердцу. – Ты хочешь сказать, что я – эгоист? Удивило…. Я всегда был им. Тем более такова эта экстремальная ситуация. Я помогал всем другим? Сотрудникам, друзьям и просто людям, а теперь даже не пытаюсь? А почему ты так решило? Разве я не думал, не искал выход для обоих? Ты не вправе меня корить. Я просто не вижу другого выхода, и из двух спасаюсь хоть один. Ее не спасешь. Если ее оставят и пустят….? Но это же не наверняка, половина наполовину. Ты меня и за это коришь?