Закоулок убийц - Дональд Гамильтон

Отвечать на заданный в лоб вопрос она не стала. Наоборот, нахмурилась и спросила сама:

— Вы наводили обо мне справки?

— А ты как думала? Какая-то сявка, у которой молоко на губах не обсохло, сперва выхватывает меня из петли, а потом приглашает поболтать к себе в мотель. Неужели я бы так и поперся, как ненормальный?

Тедди чуть помолчала, потом спросила — в голосе прозвучало любопытство:

— Джим, а что такое “сявка”?

— Не строй из себя дурочку. Сявка — это девчонка.

— Я просто хотела узнать, — не унималась Тедди, — хорошо это или плохо? К чему ближе — к лапоньке или лахудре?

— Сявка, — назидательно пояснил я, — нечто крохотное и беззащитное. Вроде козявки. Ближе к куколке, как называл тебя отец. Впрочем, хватит об этом. Давай займемся делом. Что случилось с твоим отцом?

Тедди подняла на меня глаза, но промолчала. Тогда я ответил сам, как бы цитируя по памяти:

— Доктор Норман Майклс в настоящее время пребывает в отпуске и отдыхает на борту яхты, принадлежащей его друзьям. Такова, во всяком случае, официальная версия. Не спрашивай, откуда я знаю. У меня есть связи.

На самом деле мне сообщил это Мак, когда давал наставления. Весть же об исчезновении Майклса тщательно скрывалась, чтобы не вызывать ненужную шумиху, пока идут поиски.

Тедди быстро ответила:

— Это неправда. Они, видимо, имеют в виду “Фрейю”, но она стоит на якоре в заливчике, милях и двадцати отсюда — в таком месте, где никто ее не найдет, если только случайно не напорется. На ее борту нет никого, кроме Ника, — наемного матроса. Название и порт приписки они закрасили, а сколько здесь в заливе кливерных восьмидесятифутовых шхун — одному Богу известно. Вот и все, что мне удалось узнать, прежде чем кто-то вышел на человека, которого я наняла, и перекупил его. Или напугал, как следует. Как об! то ни было, он сдал мне один отчет и отказался продолжать работу.

— Погоди, не так быстро, — попросил я. — Что такое восьмидесятифутовая кливерная шхуна?

— Шхуна — это двухмачтовое судно с продольной оснасткой и более высокой мачтой на корме. Если на ней грот Маркони, то она называется кливерной. Потому что этот парус похож на кливер. Ясно, Джим? Или объяснить вам, что такое кливер и грот?

В первый раз, когда она назвала меня Джимом, я не отреагировал, поэтому сейчас она привлекла мое внимание к этому, чуть заметно улыбнувшись; она давала мне понять, что обращается со мной как с человеком. Улыбка говорила о том, что, хотя я и убиваю людей направо и налево, она меня вовсе не боится. Тедди взяла с туалетного столика сигарету, закурила и села на кровать лицом ко мне. Отважная девчонка.

— Кливер — это маленький треугольный парус на носу, — сказал я. — Фрейя — богиня любви и красоты у древних скандинавов. А восьмидесятифутовая яхта — здоровенное судно для частных яхт. Кстати, кого ты наняла для этой работы, Тедди?

— Частного сыщика из нью-йоркского агентства. Я сама работала в Нью-Йорке. Когда пропал папа...

— Пропал?

— Я перестала получать письма. Я позвонила в Вашингтон, в его лабораторию, но мне сказали, что он в отпуске — мне же он ни слова про отпуск не говорил. По их словам, он приехал сюда. Но разговаривали они... странно. Вот я позвонила ей сюда и...

— Кому?

— Вы знаете. Вы с ней встречались. Холеная аристократка, которая все видит и все замечает.

— Миссис Ростен? Тедди кивнула.

— Она и сказала мне примерно то же самое, что и вы, — папа, дескать, где-то здесь кажется на шхуне. Она дала ему свою собственную шхуну.

— Понятно. Жаль, что у меня нет такой роскошной подружки, которая давала бы мне шхуны. Итак, папа звал тебя куколкой, но сейчас не зовет так, поскольку отдыхает на борту шхуны с закрашенным названием, которая в настоящее время стоит на якоре посреди укромного заливчика в двадцати милях отсюда. Ты отрядила на поиски нью-йоркского сыщика, а он приполз назад с поджатым хвостом. А вот при чем тут эта дамочка Ростен, хотел бы я знать?

Тедди замялась, потом пояснила с явной неохотой:

— Папа... Словом, дело в том, что она вскружила ему голову.

— Ну, надо же, — я укоризненно поискал языком. — Замужняя женщина? Интересно, что она сама при этом чувствует?

— Она-то? — голос крохотной девчушки внезапно сорвался. — С чего вы взяли, что она может хоть что-то чувствовать? Это же настоящий вампир! Не льстите ей, Джим.

— Иными словами, — подытожил я, — ты не являешься ее пылкой поклонницей.

— Она — гадина! — яростно выкрикнула Тедди. — Как звали ту древнюю женщину, которая превращала мужчин в свиней?

— Кажется, Цирцея, — ухмыльнулся я. — Хотя, насколько я припоминаю, тогда она древней не была.

— Да, правильно, — закивала Тедди. — Черт возьми, ведь этой дряни уже под сорок, а она и папочка вели себя, как какие-нибудь подростки.

— Господи, такая старуха! — Я всплеснул руками. — Почти сорок!

Тедди бросила на меня быстрый взгляд. Убедившись, что я тоже не выгляжу безусым юнцом, она немного смутилась.

— Я не имела в виду... Потом, для мужчин это не так важно.

— Разумеется. Мужчин возраст только красит.

— Да. То есть, нет. Я... Я просто не понимала, что происходит. Не понимала, что он в ней нашел. То есть, она не первая красавица, да и особо ярким умом не отличается. Разговаривает только про лошадей, собак да морские прогулки — светский треп, в общем. Может быть, конечно, в постели она необыкновенная, но с виду так не скажешь.

— А тебе, видимо, неприятно представлять ее в постели с твоим папочкой, — заметил я.

— А что в этом приятного? — вскинулась Тедди. — Я пыталась сказать ему, предупредить... Должен же был кто-то открыть ему глаза, что он просто смешон.

Мы страшно поцапались, я побросала вещи в чемодан, собралась в Нью-Йорк и сказала, что ноги моей больше не будет в его доме, пока он не порвет с этой женщиной.

— Это называется “вежливый шантаж”, — сказал я. — Он перерастает в невежливый, когда шантажист требует денег.

Тедди вспыхнула.

— Но ведь должна же я была что-то сделать! Или мне следовало безучастно наблюдать, как он разрушает нашу жизнь. Я даже не отвечала на его письма. Боже, как я была зла на него! А он без конца слал мне письма и пытался увещевать меня, как несмышленого ребенка. Как будто я не понимала! Еще как понимала! Просто мне все это казалось отвратительным. — Она замолчала, чтобы перевести дух. Потом продолжила: — А теперь... теперь он исчез. Мне кажется, что он мертв, Джим. Его убили!

— Убили?

— Да. Причем из-за нее. Это она все подстроила!

— Миссис Ростен? Почему ты так думаешь?

— Я не говорю, что она сама его убила. Но она это подстроила. — Тедди покосилась на меня, потом продолжила: — Мне кажется... Я думаю, что ее муж убил папочку в припадке ревности. Не смейтесь. Наверняка, так и случилось!

Она нервно потянулась за сигаретой.

Я не спешил отвечать, изучая ее. Я с опозданием осознал, что связался с сумасбродкой. Это существенно меняло положение.

— Я вовсе не смеюсь, — ответил я наконец. — Просто мне трудно за тобой поспеть. Уж слишком много нового ты на меня выплеснула.

— А что? — встрепенулась Тедди. — Все вполне логично. Она годами измывалась над этим бедолагой. У него же явно не все дома. Это бросается в глаза. А она без конца заводила себе новых любовников и даже не пыталась их скрывать. Все это знают. Думаю, что в конце концов, он не выдержал.

— У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства? — поинтересовался я. — Или все твои подозрения взяты с потолка? Порождение начального курса психологии и телебоевиков?

Тедди сказала:

— Ну, а где тогда папа, если он жив? Мне кажется, у них вышел какой-то скандал, и Луис Ростен, не владея собой, убил его. А она потом помогла мужу замести следы, чтобы избежать громкого разбирательства и суда. Почему “Фрейю” прячут в заливчике? Почему луис выглядит таким запуганным? Почему частный сыщик отказался вести дело, как только побывал здесь? Либо она его подкупила, либо чем-то пригрозила. Влияние у нее здесь огромное — ее семья определяла всю местную политику с тех самых пор, как лорд Кэлверт основал Бостон.

— Какой лорд? — переспросил я.

— Кэлверт. Здесь его принято произносить Колверт.

— И ты приехала, чтобы уличить ее?

— А что мне оставалось делать? — Тедди повела худенькими плечиками под шелковой пижамой. — Я надеялась, что они пригласят меня пожить у них на Лонг-Пойнт, но они, видимо, смекнули, что от меня можно ждать неприятностей. Наболтали мне с три короба, что крыло для гостей ремонтируется, и поселили здесь. Навязали ужин с этим кошмарным типом, у которого “сандерберд”. Один из них постоянно за мной следил, стоило мне куда-то на минутку отлучиться. Откуда взялся этот тип — я не знаю. Вроде какой-то родственник. А потом они привезли меня сюда, чтобы поплавать в бассейне. Это в такую-то холодрыгу! Они просто не знали, какой еще предлог изобрести, чтобы от меня избавиться.