Апология I - Иустин Мученик

Св. Иустин, философ и мученик. Творения. М., "Паломник" - "Благовест", 1995. C. 31-105.

Апология II

представленная в пользу христиан римскому сенату

1. События, совершившиеся вчера и третьего дня в вашем городе при Урбике, Римляне, и то, что подобным образом безрассудно делается вашими правителями повсюду, вынудили меня написать эту речь в защиту нас, которые одной природы с вами и ваши братья, хотя вы и не признаете этого и не хотите признавать из-за славы ваших мнимых достоинств. Ибо повсюду, исключая тех, которые веруют, что беззаконные и невоздержные будут наказаны вечным огнем, а добродетельные и жившие подобно Христу будут жить вместе с Богом в состоянии, чуждом страдания, - я разумею сделавшихся христианами, - все, кого станут исправлять от какого-нибудь порока отец или ближний, или сын, или друг, или брат или муж, или жена, все такие по упорству воли, привязанности к удовольствию и непреклонности к добру, и злые демоны, всегда враждующие против нас и имеющие таких судей, (как Урбик), своими рабами и почитателями, настраивают таких правителей, как бы беснующихся, подвергать нас смерти. Но чтобы объяснить вам все дало, бывшее при Урбике, я расскажу вами, что случилось.

2. Одна женщина имела у себя распутного мужа, и сама была прежде распутною. Когда же она познала учение Христово, то и сама обратилась к доброй жизни и старалась убедить к тому же мужа своего, излагая ему учение2 и внушая, что для тех, которые живут не целомудренно и не согласно с здравым разумом, будет мучение в вечном огне. Но муж продолжал те же распутства и своими поступками отчуждил от себя жену. И она, почитая нечестием долее разделять ложе с таким мужем, который против закона природы и справедливости всячески изыскивал средства к удовлетворению похоти, захотела развестись с ним: но, уважив советы своих, которые убеждали ее потерпеть еще, в надежде, что муж когда-нибудь переменится, принудила себя остаться. Когда же муж ее отправился в Александрию, и сделалось известным, что там он вдался в дела еще худшие; тогда она, чтобы оставаясь в супружестве и, разделяя с ним стол и ложе, не сделаться участницею его непотребства и нечестия, дала ему так называемый развод и удалилась от него. Но хороший и добрый муж ее, которому бы следовало радоваться тому, что она и сама бросила такие дела, которым необузданно предавалась прежде со слугами и наемниками, находя удовольствие в пьянстве и всяком непотребстве, и хотела его удержать от них, - когда она оставила его против его воли, представил против нее обвинение, объявляя, что она христианка. Она подала тебе, самодержцу, прошение, чтобы ей было дозволено сперва распорядиться своими домашними делами, и по приведении в порядок дел своих защищаться по предмету обвинения; и ты дозволил это. А бывший муж ее, не могши теперь вести дело против нее, обратился на некоторого Птоломея, который подвергся наказание от Урбика, и который был наставником ее в христианском учении. Он поступил таким образом: сотника, своего приятеля, который заключил Птоломея в темницу, он убедил взять Птоломея и спросить только о том, христианин ли он. Птоломей, будучи нрава правдолюбивого, чуждого лжи и обмана, исповедал себя христианином, и за то сотник оставил его в узах и долго мучил в темнице. Наконец, когда этот человек был приведен к Урбику: то также был спрошен только о том, христианин ли он. Он опять, зная за собой доброе, которым обязан Христову учению, исповедал училище Божественной добродетели. Ибо, кто отрицается от чего-нибудь, отрицается или потому, что осуждает это дело, или потому, что сознает себя недостойным и чуждым того, а посему избегает признания; но ни то, ни другое условие не идет к истинному христианину. Урбик приказал отвесть его на казнь. В это время некто Лукий, также христианин, видя так незаконно состоявшееся осуждение, сказал Урбику: почему ты осудил на казнь этого человека, который не виновен ни в блуде, ни в прелюбодеянии, не убийца, не грабитель или вор, и вообще не обличен в каком-либо преступлении, а исповедал только себя христианином? Ты. Урбик, судишь, как неприлично судить ни самодержцу благочестивому, ни философу сыну кесаря, ни священному сенату". А Урбик, ничего не отвечая, сказал только Лукию: "и ты, мне кажется, такой же"; и когда Лукий отвечал "точно", то и его велел отвести на казнь. Лукий даже благодарил его за это, зная, что избавляется от таких злых властителей, и отходить к Отцу и Царю небесному. Подошел еще и третий некто, и также приговорен был к казни.

3. Поэтому и я ожидаю, что буду пойман в сети кем-нибудь из тех, о которых я упомянул, и повешен на дереве, по крайней мере, Кресцентом, любителем шума и суетного блеска. Ибо этот человек не стоить того, чтобы называть его философом (любителем мудрости), так как он всенародно обвиняет нас в том, чего не знает, - будто христиане безбожники и нечестивцы; и это делает он в угоду и удовольствию обольщенной толпы. Если он нападает на нас, не изучавши учения Христова; то он человек крайне злой и гораздо хуже простолюдинов, которые часто остерегаются говорить о том, чего не знают, и приносить ложное свидетельство; а если он изучал его и не понял его величия, или понял, но делает так, чтобы не заподозрили его, что он христианин, то оказывается еще более низким и злым, потому что он раб народного и неосмысленного мнения и страха И я хочу, чтоб вы знали, что я, предложив ему несколько вопросов, удостоверился и доказал. что он вовсе ничего не знает. И если эти состязания с ним не дошли до вас, то, в доказательство истинности моих слов, я готов и при вас повторить состязание с ним: и это было бы царское дело. А если известны вам и мои вопросы и его ответы, то для вас ясно, что он ничего нашего не знает, или если и знает, то, боясь слушателей, не смеет говорить, подобно Сократу, и через то обличается, что он, как я сказал, не философ, а славолюбец, который не уважает того достойного всей любви правила Сократова: "никого не должно предпочитать истине". И невозможно, чтобы циник, избравши последнею целью безразличие (между добром и злом) признавал какое-нибудь добро, кроме безразличия.

4. Но чтобы кто-нибудь не сказал нам: "так убивайте же все сами себя и отходите к Богу, и нас избавьте от хлопот": то скажу, по какой причине мы этого не делаем, и почему при допросах безбоязненно признаемся. Мы научены, что не напрасно Бог сотворил мир, но для человеческого рода, и, как я прежде сказал, Он услаждается теми, которые подражают в свойственных Ему добродетелях, и ненавидит тех, которые словом или делом предпочитают зло. Итак, если все мы станем сами себя убивать, то будем виновны в том, что, сколько от нас зависит, никто не родится, не научится Божественному учению, и перестанет существовать человеческий род, и если будем делать так, то сами поступим противно воле Божией. Когда же нас допрашивают, - мы не отрицаемся, потому что не сознаем за собою ничего худого, но почитаем нечестьем не быть, во всем верными истине, которая, мы знаем, угодна Богу; притом мы хотим ныне и вас избавить от несправедливого предубеждения об нас.

5. Но если кому придет такая мысль, что если мы признаем Бога нашим покровителем, то беззаконные, как мы говорим, не владычествовали бы над нами и не мучили бы нас: разрешу и это. Бог, сотворивший весь мир, покорив земное человеку, и устроив небесные светила для произращения плодов и для произведения перемен времени, постановив им Божественный закон (что, очевидно, Он сделал для людей), вверил попечение о людях и о поднебесном поставленным на это ангелам. Но ангелы преступили это назначение: они впали в совокупление с женами, и родили сынов, так называемых демонов: а затем, наконец, поработили себе человеческий род, частью посредством волшебных писаний, частью посредством страхов и мучений, которые они наносили, а частью через научение жертвоприношениям, куреньям и возлияниям, в коих сами возымели нужду, поработившись страстям и похотям; и они посеяли между людьми убийства, войны, любодеяния, распутства и всякое зло. Поэтому и поэты и мифологи, не зная, что все ими описываемое делали с мужчинами и женщинами, городами и народами, ангелы и рожденные от них демоны, приписали это самому Богу и сынам родившимся, как от семени Его, так и от называемых Его братьев, Посидона и Плутона, а равно и от детей их. Потому они каждого называли таким именем, какое кто из ангелов давал себе и своим сынам.

6. Напротив Отцу всего, нерожденному, нет определенного имени. Ибо если бы Он назывался каким-нибудь именем, то имел бы кого-либо старше себя, который даль Ему имя. Что же касается до слов: Отец, Бог, Творец. Господь и Владыка - это не суть имена, но названия, взятые от благодеяний и дел Его. И Сын Его, Который один только называется собственно Сыном, Слово, прежде тварей сущее с Ним и рождаемое от Него, когда в начале Он все создал и устроил, - хотя и называется Христом, потому что помазан, и потому что через Него Бог устроил все, но и это самое имя содержит неизвестное значение, так же как и наименование: Бог не есть имя, но мысль, всаженная в человеческую природу, о чем-то неизъяснимом. Но Иисус имеет имя и значение и человека, Спасителя; ибо Он и сделался человеком, как я уже сказал, и родился по воле Бога и Отца ради верующих в Него людей и для сокрушения демонов. Это и теперь вы можете узнать из того, что происходить пред вашими глазами. Ибо многие из наших, из христиан, исцеляли и ныне еще исцеляют множество одержимых демонами во всем мире и в вашем городе, заклиная именем Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, между тем как они не были исцелены всеми другими заклинателями, заговорщиками и чародеями, - и тем побеждают и изгоняют демонов, овладевших человеками.