Право первой ночи - Юлия Архарова

Во-первых, Нильгрейд обязательно бы заинтересовался девушкой, с которой императорский порученец провел столько времени. И далеко не факт, что разговор с бароном Алана бы пережила.

А во-вторых, сама травница была ничуть не рада замужеству. Так что если бы она и выжила после допроса Нильгрейда, то все равно в деревне не задержалась бы: или сбежала, или наложила на себя руки.

Проснулась я задолго до восхода солнца. Если организм не одурманен снотворными зельями, мне хватает пяти часов, чтобы великолепно выспаться.

Правда, сейчас мое состояние было далеко от великолепного. Целый день в седле не прошел бесследно – бедрам и пятой точке порядком досталось. А если вспомнить, что они не совсем зажили после порки, учиненной отцом Фирдана, то совсем плохо дело.

Еще и желудок сводило от голода. За весь день я лишь пару раз перекусила копченым мясом да сухарями с водой. Поужинать и вовсе не удалось.

Я отчетливо помнила, что плащ, на который меня опустил Шейран, был расстелен на земле, сейчас же под ним появилась перина из елового лапника. Не знаю, кто постарался, но неведомому доброжелателю я могла сказать только спасибо. На голой земле даже летом вредно спать по целому ряду причин.

Морщась от боли, я приподнялась со своего ложа.

Лагерь спал, нес службу лишь один часовой…

Ага, похоже, я ничего не потеряла, что пропустила ужин. Кострища не видно, значит, опять питались всухомятку.

Подобрав ноги, села на лежанке… Зашипела от боли. Черти, как же плохо-то! Со свистом выдохнула сквозь сжатые зубы и опустилась обратно на еловую постель.

Саму себя мне приходилось лечить нечасто. Даже небольшое воздействие на собственный организм отнимало слишком много энергии. Я потратила половину резерва и полчаса времени, но все, чего добилась, только немного притушила боль.

Можно было бы собрать кое-каких травок да корешков и сварить мазь, но огонь мне развести никто не даст – виконт настоящий параноик.

Хотя… Ведь есть и другие, пусть и менее проверенные способы! В лесу растет серебристый анник. Растение это редкое, надо его еще поискать, зато в его стеблях содержится сок, который многократно ускоряет заживление тканей. К сожалению, целебные свойства улетучиваются через пару минут после того, как срезано растение, а сам серебристый анник встречается только в заболоченных низинах.

Я стала пробираться мимо спящих воинов к деревьям, плотно окружавшим поляну.

– Ты куда? – шепотом окликнул меня часовой.

– До кустиков прогуляться, – так же шепотом отозвалась я.

Передернула плечами – зябко. Конец лета все-таки, а у меня на плечах лишь тонкая мужская рубашка. Чуть-чуть магии… Вот теперь хорошо, во всяком случае, зубы от холода не стучат.

– Далеко не уходи. И не задерживайся.

– Ага.

Так… Минут десять у меня есть, прежде чем часовой начнет бить тревогу.

Опустилась на корточки. Закрыла глаза. Пальцами зарылась в холодную влажную землю. Постаралась стать частью этого леса.

Я – листок на кроне столетнего дуба…

…травинка, что колышется на ветру…

…робкий росток, который пробивает путь к солнцу через толщу земли…

Теперь я знала, что в могучем вязе, у корней которого я примостилась, живет запасливая белка, а само дерево так изъедено жучками, что при сильном ветре может упасть. В десяти шагах на восток от меня находится огромный муравейник. А недалеко – выслеживает добычу молодая волчица, и одному непоседливому зайцу этой ночью может не повезти… Я вообще много чего знала об этой части леса.

Анник серебристый я тоже нашла. Он рос совсем близко.

Одно плохо: теперь мой резерв исчерпан практически досуха, сил разве что на крохотный светлячок хватит.

Я поднялась с земли и быстро направилась в нужную сторону…

– И куда это ты собралась? – раздался у меня за спиной тихий голос.

Подскочила на месте и резко обернулась.

За моей спиной стоял вездесущий Шейран Ферт.

Понятия не имею, как он подкрался и что видел!..

Хотя видеть как раз он ничего не мог. Только худосочную травницу, которая зачем-то среди ночи решила покопаться в земле.

Что бы ни говорили бродячие менестрели и деревенские старики, большинство волшбы творится тихо и незаметно, ни тебе вспышек молний, ни громовых раскатов.

– Я не такая искусная наездница, как хотелось бы. Боюсь, еще день в седле могу не выдержать… – виновато прошептала я.

Уже давно я жила по принципу, что лучшая ложь – это избирательная правда. Травницей, в отличие от ведьмы, быть не зазорно. А Шейран Ферт наблюдательный, он точно заметил, что день верхом на лошади дался мне нелегко.

– Так что ты искала?

– Корень алофея и анник серебристый. Первое снимет боль, второе поможет с заживлением.

– И как успехи?

– Я думала, что нашла алофей, – показала на изрытую моими пальцами землю, – но заблуждалась… Собственно, без алофея я как-нибудь проживу, а вот без анника придется тяжко, – последние слова прозвучали практически мольбой.

Шейран вздохнул.

– Ты знаешь, где этот твой анник может расти?

Я кивнула. А затем, подумав, что виконт мог не рассмотреть это телодвижение во тьме ночного леса, повторила вслух:

– Думаю, да…

– Что ж, давай прогуляемся.

Стараясь не выказывать удивления, прошептала:

– Давай…

Краем глаза я следила за своим спутником. Не знаю как, но по ночному лесу Шейран Ферт умудрялся передвигаться абсолютно бесшумно. Под его ногой ни разу не хрустнула ветка – виконт будто знал, куда наступить. Интересно, как ему это удается? Вокруг темно хоть глаз выколи. Даже мне с ведьмовским зрением приходилось тяжело – ночью я вижу примерно так же, как обычный человек в сумерках.

– Позволь спросить?.. – наконец решилась я.

– Один вопрос. И я не обещаю, что отвечу.

– Зачем ты взял меня с собой? Почему не оставил в замке?

– Это целых два вопроса.

Мне показалось или я расслышала легкий смешок? Нет, наверное, просто зашелестела листва.

– И потом, Алана, неужели ты хотела там остаться?

– Нет. Я там задыхалась…

– Вот видишь.

– Но…

– Считай это благотворительностью, жестом доброй воли. Временами, знаешь ли, на меня накатывает такое настроение, что я совершаю не самые обдуманные поступки.

Уж не знаю, кого во мне видел лорд Ферт, но маленькой наивной девочкой я давно не была. Лет восемь как…

А потому я не поверила ни единому слову Шейрана Ферта. Коршун определенно не из тех, кто, поддавшись порыву, бросится спасать прекрасную даму. Тем более если дама эта рыжая деревенская травница, спасать ее надо от законного мужа, а самого виконта преследуют враги.

И как, спрашивается, я дошла до жизни такой? За два дня в моей жизни произошло слишком много перемен… и накопилось множество вопросов, на которые никто не хочет давать ответы.

Если так и дальше пойдет, я точно раньше срока поседею.

– Что со мной теперь будет?

– Это уже третий вопрос.

– Но я имею право знать.

– Правда?.. Считаешь, у тебя есть такое право? – вновь смешок, на этот раз мне точно не послышалось. – Что ж, я пока думаю. До Грейдена ты составишь мне компанию, а там посмотрим…

Значит, до столицы провинции. Это дней пять пути, если мы не будем скрываться по лесам.

– А мне не опасно путешествовать с вами? – решила подойти я издалека.

– Не опаснее, чем в одиночку… – последовал уклончивый ответ. – Долго нам еще идти?

Мы уже некоторое время двигались по пологому склону холма. Почва под сапогами стала влажная, пружинящая.

– Нет, почти пришли.

Последний десяток шагов мы проделали в тишине. На моем языке вертелся десяток-другой вопросов, но знала, что больше ответов сегодня не получу. Испытывать лишний раз терпение Шейрана Ферта определенно не следовало.

Я остановилась на дне большой котловины, заросшей корявыми деревцами. Ноги по щиколотку утопали в грязи, на сапоги комками налипла грязь…

– И как выглядит этот твой анник? – В голосе Ферта звучала неподдельная заинтересованность.

Неужели виконт решил мне помочь с поисками?..

– Стебель высотой по колено, толщиной с палец. Листья редкие, маленькие, причудливо изрезанные. Сам стебель покрывает матовый серебристый налет, который и дал название растению.

– Мое колено или твое? – деловито уточнил Шейран.

– Мое.

Удивительно, но анник первым нашел виконт. Уж не знаю, как он его в этих зарослях углядел, я бы в жизни не заметила.

– Ты не мог бы отвернуться?

Шейран в немом вопросе приподнял брови.

– Мне надо обработать свои… э-э-э… раны. – От мысли, что опять придется раздеться перед этим страшным человеком, кровь прилила к щекам, а уши так и вовсе, наверное, стали пунцовыми. Утешало одно – в кромешной тьме Шейран не мог заметить моего смущения.