Записки честного пингвина (сборник) - Алексей Котов

Через несколько секунд вдова пришла в себя и осторожно приоткрыла один глаз. На ней лежал мужчина с перепуганным лицом.

– Вы что, с неба свалились? – тихо спросила Мизинчикова.

– Я электрик, – так же интимно тихо ответил Семенов. – Я со столба упал… Точнее, вместе со столбом.

Электрик пошевелился и тут же почувствовал, что под ним лежит мягкое и дородное женское тело. Лицо у незнакомки показалось ему удивительно красивым.

Мизинчикова покраснела.

– Встаньте сейчас же и отвернитесь! – твердо сказала она – Как вам не стыдно!

– Я не хотел… А окошко я починю… – Семенов пошарил рукой в поисках опоры и наткнулся на упругую женскую грудь.

Пощечина оказалась настолько звонкой, что ее смело можно было назвать оплеухой…

…Свадьбу Семенова и Мизинчиковой отпраздновали ровно через месяц. В первую брачную ночь бывшая вдова долго не могла уснуть. Она рассматривала потолок и думала, прислушиваясь к сонному дыханию мужа. Неожиданно женщина тихо рассмеялась.

«Ах, елочки-палочки, – весело подумала она. – Что бы там не говорили, что бы не придумывали, а вот Бог – всегда на стороне женщины!..»

За сапожками

Жена Наташка увидела в магазине «совершенно очаровательные сапожки». Какая безотказная причина для ссоры!.. Но на этот раз Наташка решила немного схитрить.

Она улыбается и говорит:

– Слушай, муж, а давай на сапожки в шахматы сыграем?

Я играю в шахматы плохо, Наташка – еще хуже. Но иногда она предлагает сыграть гостям. Правда, я никогда не видел, чтобы Наташка выигрывала.

Я на всякий случай прикидываю в уме сумму своей заначки. Она не велика…

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Но будем играть только на один сапожок.

К сожалению, мы не очень богаты и «невидимая рука рынка» хорошо пошарила по нашим карманам во время кризиса.

Наташка снова улыбается и кивает. Как говорил Владимир Ленин, главное ввязаться в драку, а там видно будет. Мы расставляем фигуры. Игра начинается… И уже через пять минут Наташка попадает в безнадежное положение. Она морщит лоб и беззвучно шевелит губами.

Я не спеша, закуриваю и скучающим взглядом изучаю шахматную доску. Черные фигуры жены разобщены, а король безнадежно застрял в центре доски. Наташка тянется рукой к ферзю и тут же быстро отдергивает ее назад. На секунду мы сталкиваемся глазами.

«Не правильно, да?..» – говорит мне ее жалкий взгляд.

У меня щемит под сердцем. И дались ей эти сапожки!.. Впрочем, дело не в них, а в цене. Они же стоят как мой компьютер!

Наташка делает ход ферзем и тут же теряет коня. Она провожает виноватым взглядом шахматную фигуру в моей руке и тяжело вздыхает.

Я встаю и отхожу к окну. Бедная и жалкая Наташка еще ниже склоняется над доской.

– А если вот так?.. – тихо шепчет себе под нос Наташка.

Я оглядываюсь и бросаю взгляд на шахматную доску… Глупо! Будь я на месте Наташки, я бы давно сдался.

– Или так?.. – шепчет Наташка.

Впрочем, я тоже хорош!.. Я подарил человеку надежду, которая не стоит и ломаного гроша. Женщины не умеют играть в шахматы.

Наташка покусывает кулачок и смотрит на доску. Неожиданно я ловлю себя на мысли, что игра превратилась для меня в пытку… В конце концов, я же интеллигентный человек, а не жмот!

Наташка наконец делает ход… Возвратившись на место, я первым же делом ставлю под бой ферзя. Наташка вскрикивает от радости и хватает фигуру обоими руками.

– Есть одна! – радостно кричит она.

Я снисходительно улыбаюсь и «дарю» ей коня. В глазах жены вспыхивает азарт игрока наконец-то поймавшего удачу. Черные шахматные фигуры неуклюже оживают. Прежде чем поймать в матовые сети моего не очень-то расторопного короля, Наташка делает массу ненужных и слабых ходов.

– Сдаюсь! – наконец улыбаюсь я.

Наташка смеется и целует меня в щеку.

– Может быть, сыграем еще? – нежно шепчет она.

Я выкладываю на стол деньги и пытаюсь отделаться шуткой.

– Еще, еще!.. На второй сапожок! – канючит Наташка.

Я начинаю сердито посапывать носом. Ладно, сыграем!.. Я даже не буду отнимать у нее деньги. Но счет должен быть равным. Иначе женщина может возомнить о себе не весть что.

Мы снова садимся за игру. Наташка играет белыми. На этот раз ее фигуры напористо ползут вперед, не считаясь с потерями. Наташка больше не грызет кулачок.

«Кстати, – говорит мне взгляд жены, – один раз я у тебя выиграла!»

Я начинаю волноваться. Каким-то непостижимым образом белым фигурам удается занять безопасные места для атаки. Я защищаюсь, как могу, но удача в первой партии придает Наташке массу сил, оптимизма и энергии. Это – главное. Атака белых носит сумбурный характер, но я просто теряю голову. Неожиданно у Наташки загораются глаза, и она жертвует ферзя.

– Мат в два хода! – радостно объявляет она.

Целую минуту я тупо смотрю на доску. Наташка уходит одеваться. Ей предстоит поход за сапожками.

– Это черт знает что! – громко говорю я.

Наташка уже пересчитывая свою добычу.

– Не ругайся, пожалуйста, – говорит она.

– Давай сыграем еще раз, – предлагаю я.

Наташка снисходительно улыбается. Я шарю по карманам и достаю последние деньги – пять тысяч рублей. Больше у меня ничего нет.

– Не надо, – Наташка ласково гладит меня по голове как ребенка. – Если хочешь, мы сыграем просто так.

Расставляя фигуры на доске, я вдруг замечаю, что у меня дрожат руки. Значит, жена сказала, просто так… Это значит как с ребенком, что ли?!

Ладно, в атаку!.. Но что это?! Черные фигуры Наташки начинают порхать над доской словно бабочки, не забывая время от времени пожирать своих противников. Наташка играет легко и непринужденно, обходя все мои хитрые ловушки. Каждый ход моей жены поражает глубиной своего замысла. Впрочем, это я понимаю только тогда, когда уже ничего не могу поделать.

Я поднимаю глаза и удивленно смотрю на жену.

«Я же выиграла у тебя целых два раза, – отвечает мне чистый женский взгляд. – Третий раз напросился ты сам».

К двадцать пятому ходу созревает вполне закономерный мат.

– Я куплю тебе вязаную шапочку, – говорит Наташка и целует меня в щеку. – Кстати, давно хотела тебе сказать, ты совсем не умеешь играть в шахматы.

Я молча закуриваю и отхожу к окну. Через минуту открывается дверь и из подъезда выходит Наташка. Она с улыбкой машет мне рукой.

А я думаю… Я думаю о том, что женщинам нельзя проигрывать. Ни в коем случае!.. Особенно первую партию и уж тем более из жалости.

Зверская морда

Валентин Иванович Кошкин, бывший инженер и теперешний работник прилавка, целый год выращивал свинью Замарашку. К любому делу Валентин Иванович привык относиться, что называется, с душой и со временем из худосочного поросеночка Замарашка превратилась в роскошную и толстую свинью.

Замарашку баловали. Например, она всегда пользовалась куда большей свободой передвижения, чем обычно позволяется свинскому роду-племени.

– Гляди-ка, какая хорошая свинка, – говорил один селянин другому, показывая пальцем на роющуюся на задворках Замарашку. – Пудов на восемь, не меньше. Пора бы ее уже и того самого…

В конце концов, жена Валентина Ивановича, Люба, уговорила мужа заколоть безмерно растолстевшую свинью. Замарашка только что вернулась с прогулки по окрестностям. Она стояла посреди двора, что-то задумчиво пережевывая и внимательно посматривая на хозяина.

Валентин Иванович вздохнул и поплелся в сарай. Огромный ржавый нож, едва коснувшись точильного камня, высек кровавые искры. Валентин Иванович с ужасом смотрел на багровые цвета и старался не думать о предстоящей казни Замарашки.

– Скоро ты там? – окликнула мужа Люба. – Целый час уже точишь!

Валентин Иванович вышел во двор. Люба по-заговорщески подмигнула мужу и кивнула на курятник:

– Там она спряталась. Поняла все, наверное. Ну, иди!..

Валентина Ивановича качнуло.

– Не могу я, – жалобно простонал он, – тошнит меня что-то…

– Тоже мне мужик, – возмутилась Люба. – Иди-иди, нечего тут!..

– Да говорю же, что не могу! – Валентин Иванович вырвал локоть из цепкой ладошки жены. – Я еще никого в жизни не резал и это самое… Боюсь я.

Люба презрительно осмотрела мужа с ног до головы. Впрочем, довольно быстро женский взгляд смягчился.

– Нет, я тебе вообще-то сочувствую, – сказала Люба. – Это действительно трудно. Тебе нужно настроиться. Понимаешь?..

– Понимаю, – Валентин Иванович облизал пересохшие губы. – А как?

– Представь, что ты – крутой мужик. Ну-ка, изобрази зверскую морду.

Валентин Иванович послушно выполнил требование жены. В результате на лице бывшего инженера появилась гримаса измученного зубной болью меланхолика.

– Не пойдет, – Люба немного подумала. – Валя, ты должен внушить себе, что ты – «черный берет». То есть головорез и убийца. Кстати, можно крикнуть что-нибудь…