Кошкина пижама - Рэй Брэдбери

Кто-то — быть может, маленький женоподобный провожатый — похоже, начал вполголоса напевать какую-то торжественную мелодию, что-то про славного вождя, какие-то приветствия.

Могучий голос владельца многочисленных казино загудел приглушенными раскатами грома.

Женоподобный слуга-коротышка перевел:

— Он спрашивает, в чем дело, похоже, у вас проблемы?

Тут у сенаторов разом возникло непреодолимое желание броситься к выходу, но что-то заставило их замереть на месте: тихое пощелкивание лопающихся сосудов на лбу президента Соединенных Штатов.

Президент потер голову, чтобы как-то успокоить взбесившиеся вены, и прошипел:

— Вы украли нашу страну.

Голос сверху вновь заговорил, а снизу последовал перевод:

— Всего лишь один штат за раз.

Из заоблачной высоты на коротышку-индейца обрушился шепот, тот закивал.

— А теперь он предлагает вам, — сказал коротышка, — сыграть еще один, последний раз. Вождь, как хороший игрок, желает рискнуть и, возможно даже, проиграть страну.

Сенаторы вздрогнули, словно от мощного толчка землетрясения. Улыбки задрожали на их губах. Президент почувствовал, что вот-вот упадет в обморок, но удержался.

— Сыграть последний раз? — простонал он. — А если мы опять проиграем? Да и что мы можем поставить?

Коротышка-индеец прочирикал что-то наверх, к вершине исполинской плоти цвета красного дерева, и получил оттуда ответ:

— Вы отдадите нам Францию и Германию.

— Но мы не можем этого сделать! — вскричал президент.

— Нет? — произнес могучий, как вихрь, голос.

Президент в своем пиджаке мгновенно похудел на два размера.

— Тогда, — промелькнула над ним, словно снежная буря, неслышная тень.

— Что тогда? — пискнул вдруг бывший президент Соединенных Штатов.

— Условия таковы, — начал излагать коротышка-переводчик. — Если вы проиграете, мы останемся хозяевами Соединенных Штатов, а вы построите казино во всех пятидесяти штатах, плюс начальные, средние школы и университеты на всех индейских территориях. Согласны?

Президент Соединенных Штатов кивнул.

— А сели вы выиграете, — продолжал коротышка, — вы получите обратно штаты, но сделаете все то же самое: построите школы и казино на всех территориях, несмотря на свой выигрыш.

— Это неслыханно! — вскричал президент. — Вы не можете ставить одни и те же условия для выигрыша и для проигрыша!

Темные фигуры пошептались.

— Так устроен мир.

Президент принял это молча и наконец сказал:

— Что ж, начнем.

Огромная, как экскаваторный ковш, рука владельца «Биг-Ред-Казино» и всех пятидесяти штатов взмыла вверх. Ее толстые пальцы сжимали колоду карт.

— Сдавайте, — эхом прокатилось по городам и весям.

Президент вдруг почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой.

— Блэк-джек, — шепнул коротышка-помощник. — Каждому по две карты.

Наконец, медленно, президент Соединенных Штатов выложил свои карты рубашкой вверх.

Над головами снова загремел голос.

Коротышка перевел:

— Сначала вы.

Президент взял карты, и широкая улыбка расплылась на его лице. Тщетно он старался спрятать ее, но не мог удержаться.

Он поднял глаза на громадного индейского вождя и сказал:

— Теперь вы.

Над головами прокатились громовые раскаты.

— Откройтесь, — сказал переводчик.

Президент Соединенных Штатов перевернул карты. В сумме они давали девятнадцать.

— Теперь вы, — прошептал президент.

Снова раздались раскаты грома, и коротышка-индеец сказал:

— Вы выиграли.

— Откуда вы знаете, — спросил президент, — вы ведь не видели свои карты? Может, у вас двадцать или двадцать одно?

Под потолком вновь прошла какая-то туча, и маленький индеец произнес:

— Вы выиграли. Страна — ваша. Осталось уладить только один последний вопрос.

Он протянул президенту лист бумаги.

На нем было написано: «Двадцать шесть долларов девяносто центов».

— Это, — пояснил коротышка-индеец, — та самая сумма, которая была заплачена за Манхэттен много лун назад.

Президент достал свой бумажник.

С высоты вновь прогремел голос.

— Он говорит: только мелкими купюрами, — сказал переводчик.

Президент протянул деньги; огромная рука, словно выточенная из красного дерева, протянулась навстречу и взяла деньги.

Где-то под потолком снова загромыхало.

— Что еще? — спросил президент.

Коротышка перевел.

— Он выражает надежду, что вы построите много-много кораблей, и он придет в гавань попрощаться, когда вы будете отплывать туда, откуда приехали.

— Он так и сказал?

Президент Соединенных Штатов поглядел на карты, по-прежнему лежавшие на столе.

— Могу ли я посмотреть и убедиться, что я не надул вас?

Маленький индеец отрицательно покачал головой.

Президент подошел к двери, обернулся и спросил:

— А что это вы там говорили насчет кораблей? Я никуда не собираюсь плыть.

С небес прошелестел удивленный голос:

— Разве нет?

И президент Соединенных Штатов тихо выскользнул из комнаты, а за ним и все его сенаторы.

БУДЕМ САМИМИ СОБОЙ

We'll Just Act Natural, 1948–1949 год

Переводчик: Ольга Акимова

Было около семи вечера. Сьюзен то и дело вставала, подходила к входной двери и глядела сквозь стекло на железнодорожные пути внизу под холмом, на бегущие по ним поезда и поднимающиеся клубы паровозного дыма. Красные и зеленые огни отражались в ее больших карих глазах. В темноте ее пухлая рука казалась чернее самой ночи. Она сжимала губы и поминутно смотрела на часы.

— Часы старые, наверное спешат, — сказала она. — Жестяная развалина.

— Никакая это не развалина, — возразила из угла Линда, небрежно перебирая в своих черных руках пачку грампластинок. Выбрав одну, она придирчиво оглядела ее, поставила на патефон «Графанола» и завела музыку. — Может, все-таки присядешь и успокоишься, ма?

— У меня еще вполне здоровые ноги, — ответила Сьюзен. — Не такая уж я старуха.

— Да приедет он, приедет. А не приедет, так не приедет, — сказала Линда. — Ты не можешь заставить этот поезд ехать быстрее или давать ему всюду зеленый свет. Во сколько, он сказал, приедет?

— Сказал: поезд семь-пятнадцать, здесь стоит полчаса, потом — в Нью-Йорк, сказал, как приедет, сразу возьмет такси, сказал, чтобы не вздумали встречать его на вокзале.

— Вот оно что, ему стыдно, — усмехнулась Линда.

— Заткнись или отправляйся домой! — сказала Сьюзен дочери. — Он добрый человек. Я работала в их семье, когда он был еще совсем крошкой. Бывало, таскала его на плечах по городу. Нет, ему не стыдно!