Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Владимир Григорьевич Орлов

В ходе следствия мы столкнулись со множеством странных фактов. Мадам Сухомлинова, например, носила такие наряды, какие не могла позволить себе сама царица. Она заказывала платья разных цветов, оттенков и фасонов и белье под стать им на сумму, более чем в три раза превышавшую министерский оклад ее мужа со всеми дополнительными выплатами.

Эта женщина в огромной степени ответственна за его падение.

На основании всех изобличающих его фактов в 1916 году Сухомлинов был помещен в Петропавловскую крепость и приговорен к пожизненному заключению. Однако в 1918 году он был помилован революционным трибуналом, через Финляндию бежал в Берлин, поселился в одной из комнат приюта Фриденау, где и умер от голода!

Екатерина Сухомлинова к тому времени давно забыла о нем. Во время революции она сбежала с молодым красавцем грузином. Впоследствии ее арестовали где-то на Волге, при ней было два фунта сахару. И она, и ее друг были расстреляны за спекуляцию!

ТАЙНЫЕ СВЯЗИ МЕЖДУ ПЕТРОГРАДОМ И БЕРЛИНОМ

Лагерь военнопленных,

13 сентября 1914 года.

Германскому командованию.

Я, поручик второго российского армейского корпуса Яков Кулаковский, в настоящее время находящийся в лагере военнопленных в Зольтау, имею честь предложить германскому командованию свои услуги в качестве офицера разведки. Помимо прочего я имею сведения о том, где конкретно в окрестностях Зольтау зарыты знамя и касса Кексгольмского лейб-гвардейского полка. Прошу вас хранить мое предложение в тайне.

Яков Кулаковский,поручик 23 пехотного полка.

Лагерь военнопленных,

21 сентября 1914 года.

Германскому командованию.

Господа!

Осмелюсь напомнить о своем предложении работать на вас в России. Мои связи в российском штабе позволят мне снабжать вас весьма ценной информацией. Покорно прошу вас хотя бы предоставить мне возможность изложить вам свои предложения в личной беседе.

Поручик Яков Кулаковский.

— Кулаковский, — выкрикнул охранник в германском лагере военнопленных в Зольтау.

— Здесь, — отозвался русский поручик.

— Приказано доставить к начальству, — сказал немец.

Кулаковский последовал за ним. В кабинете его ждали три старших офицера, которым он и повторил свою просьбу. Беседа с ними закончилась тем, что его отправили в Берлин, где в одном из домов на берегу Ландвер-канала он был допрошен другими офицерами в штатском и затем отправлен в штаб 20-го армейского корпуса в Алленштайне.

Здесь находился начальник германской разведки, наш старый «приятель» Рихард Скопник, бывший сотрудник таможни, германский шпион и дядя доктора Якоба, который в более мирные времена показывал нам достопримечательности Берлина.

Скопник, прекрасно знавший, как нужно строить отношения со шпионами или теми, кто изъявлял желание стать таковыми, пообещал русскому прекрасное имение в Польше или на Украине по окончании войны. И, во всяком случае, гарантировал ему возвращение в российскую армию при условии, что он справится со всеми поставленными перед ним задачами. Затем они отправились туда, где, согласно первому рапорту Кулаковского, были зарыты полковое знамя и касса.

Единственное, что они обнаружили, был пустой окоп! И ничего больше! Вероятно, спрятанные в нем вещи уже были кем-то выкопаны. Однако, несмотря на такое разочарование, Скопник был в полном восторге от нового шпиона и в своем отчете в штаб назвал его надежным агентом. После этого Кулаковский был зачислен в штат.

— Вы нас полностью устраиваете, — заявил он Кулаковскому. — Мы предлагаем вам ежемесячное жалование в размере двух тысяч марок плюс премии за выполнение дополнительных поручений. Согласны?…

— Конечно! Я готов на все! — ответил новоявленный предатель.

— Очень хорошо. Мы устроим вам побег из плена домой через Стокгольм.

— Слушаюсь.

— Вы вернетесь на свой Западный фронт как русский офицер.

— Есть.

— Вы убьете великого князя Николая. Можете сделать это сами или нанять кого-нибудь.

— Есть.

— Вы свяжетесь с генералом Бобырем или с одним из его помощников и убедите их сдать Новогеоргиевскую крепость!

— Слушаюсь.

— Затем вы займетесь разжиганием антирусских настроений в Польше и на Украине.

— Слушаюсь.

— Итак, мой дорогой Кулаковский, все мои друзья твердо верят в ваши способности и ваши честные намерения по отношению к нам, — с пафосом произнес Скопник. — Однако вы должны знать, подобные инструкции получили еще несколько человек, которых мы направляем в Россию. Тем не менее, мы надеемся, что именно вам удастся выполнить наше строго секретное поручение. Могу вас заверить, что вы об этом не пожалеете! На выполнение задания вы отправитесь десятого декабря через Штральзунд и Стокгольм. И помните, нельзя терять времени!

— А от кого я буду получать инструкции в России?

Офицеры, которые вели с ним беседу, сочли нецелесообразным вдаваться в подробности, но Кулаковский понял, что он должен будет вернуться в Германию через Стокгольм, для чего ему выдали фальшивый паспорт, в котором он значился торговцем из Данцига.

В Берлине у него состоялась беседа с лейтенантом Бауэрмайстером, офицером разведки русского фронта. Тот обсудил с ним все детали, дал последнее напутствие и снабдил весьма солидной суммой денег.

— Откуда вы так хорошо знаете Петроград и почему так бегло говорите по-русски? — спросил немца Кулаковский.

— Мои родители — русские, я родился и вырос в Петрограде, и только год назад приехал в Германию. И еще, мой дорогой коллега, если в Петрограде у вас возникнут действительно серьезные проблемы и вам понадобятся совет или деньги, идите на Колольную. Там живет русский подполковник. Он наше доверенное лицо и будет знать, что вы работаете на нас.

Итак, торговец из Данцига отправился через Штральзунд в Стокгольм, где сразу же поспешил сообщить российскому военному атташе все, что с ним произошло, что он видел и слышал. Во все российские штабы, Генеральный штаб и органы контрразведки немедленно были направлены секретные телеграммы. Объектом первоочередного внимания стал таинственный русский подполковник, который жил на Колольной. За домом установили тайное наблюдение. Да, там действительно жил подполковник. Русский подполковник С. И. Мясоедов, близкий друг российского военного министра, уже некоторое время находящийся под негласным наблюдением контрразведки. Оснований для подозрения, естественно, было больше чем предостаточно.

Начальник Генерального штаба поручил мне руководить предварительным расследованием дела. В то время подполковника не было в Петрограде, полагали, что он где-то в районе Йоханнисберга. Его вызвали в штаб и дали какое-то незначительное поручение. Адъютантом к нему назначили подпоручика Дюстерхоффа. Это назначение было подполковнику не по душе, и он попытался избавиться от адъютанта. Дюстерхофф был очень огорчен и написал своему бывшему начальнику следующее письмо: