Остров в Меланезии - Финн Риделанд

Однако обсуждать эти вопросы с местными жителями едва ли имело смысл. Один полицейский, правда, сказал, что мое «заколдованное место» — это «плейс масалаи», или жилище духов, и потому люди не ходят там после наступления темноты. И тебе тоже не следовало бы шататься там, явно подумал он.

В каждом самолете — бог

Однажды вечером, в воскресенье, мы с Соуи сиделb на веранде и пили чай. Легкий ветерок приносил к нам запах моря и аромат цветов, а кроме того, разгонял москитов и комаров, которые, если не было ветра, делали невозможным чаепитие на открытом воздухе. В окнах миссионерского дома в Азитави, на другом берегу Вакунайской бухты, горел слабый свет. Это означало, что там собрались жители горных селений, пожелавшие принять участие в вечерней службе. Вдруг послышался отдаленный грохот, и на фоне розового заката показался реактивный самолет, то и дело нырявший в клубящиеся громады облаков.

— Смотри! Вон самолет! Он появляется и снова исчезает. Смотри! Смотри! — воскликнул Соуи.

Я объяснил Соуи, что, вероятно, это австралийский военный самолет, который возвращается на свою базу на островах Адмиралтейства.

Таких самолетов Соуи еще не видел. Он был с реактивным двигателем и оставлял за собой длинный пушистый хвост.

Соуи не мог больше думать ни о чем, кроме как о самолете, и без конца задавал вопросы.

Даже не пытаясь понять мои объяснения, он лихорадочно думал. Думал вслух. Для него, как и для многих его земляков, проблема, как правило, была не пищей для размышлений, а напастью и мучением. Он лишь делал вид, что пытается вникнуть в мои слова, а на самом деле приходил к совершенно другим выводам. Для него, как и для многих других папуасов и меланезийцев, цивилизация белых состояла из необъяснимых загадок.

Тем не менее и здесь условия жизни постепенно изменяются. Изменения охватывают по времени весь XX век. И это неизбежно, ибо в действие вступают законы истории, те самые, которые определили и наше собственное развитие — наше и наших предков.

Однако Соуи и его соотечественники чаще, чем кто бы то ни было, подвергались сокрушительным ударам истории. Первая мировая война. Вторая мировая война. Всевозможные стихийные бедствия.

Нетрудно представить себе смятение племени сиуай, живущего в южной части Бугенвиля, когда в 1942 году сто пятьдесят тысяч японских солдат оккупировали город Буин на южном побережье острова. Море до самого острова Велья-Лавелья буквально кишело японскими кораблями. Их было так много, что нередко они сталкивались друг с другом. А каково было изумление бугенвильцев, когда в 1944 году на небольшом отрезке западного побережья между городами Торокина и Мотупена-Пойнт высадилось больше союзных солдат, чем жило людей на всем острове!

Вторая мировая война нанесла сокрушительный удар по жизненному укладу коренных обитателей острова. Когда японские войска высаживались на побережье Бугенвиля, местные жители в панике оставляли родные деревни и уходили в горы. Грохот взрывов доносился до самых отдаленных уголков острова, а воздух был пропитан чужим и тревожным запахом пороха.

С 21 по 24 января 1942 года, через шесть недель после нападения японцев на Перл-Харбор, японская авиация бомбила все крупные населенные пункты на территории Бугенвиля. 22 января десантные корабли японцев подошли к Рабаулу, а 23 января японские войска оккупировали город. В тот же день японские войска осуществили высадку в различных районах Меланезии, включая и Вакунаи на острове Бугенвиль. 3 февраля была почти полностью разрушена столица территории Порт-Морсби. В оставшиеся месяцы 1942 года, весь 1943 и весь 1944 годы шли ожесточенные бои за Бугенвиль и Бука, Новую Гвинею и Новую Британию. На месте деревень и цветущих плантаций оставалась выжженная земля.

Эти события не только оказали определенное воздействие на мировоззрение островитян, но и удивительным образом повлияли на их религиозные представления и материальную культуру.

Я не раз обещал Соуи рассказать о вещах, которые составляют основу нашей цивилизации.

Мы сидели на веранде и беседовали, глядя на звезды, рассыпанные по небосводу. В мокрой траве, квакая, прыгали лягушки, а где-то вдали мерно шумел прибой.

Мы разговаривали о кораблях и самолетах, о пишущих машинках, кинокамерах и биноклях и природе этих вещей. Я объяснял Соуи, зачем белому человеку нужна копра, рассказывал ему о долгом пути, который проходит металл, прежде чем попадает к потребителю: рудник, «место, где добывают камень определенного вида», — металлургический завод — готовое изделие — полка в универсальном магазине. А потом я рассказывал Соуи о войне, бомбах и снарядах.

Нельзя винить одну только войну в том, что культурное развитие этих людей пошло совершенно не в том направлении, в каком следовало бы. Коренные изменения в жизненном укладе островитян начались намного раньше, сразу же вслед за прибытием белых людей. Однако после второй мировой войны эти изменения приняли настолько резкий характер, что оказали глубокое воздействие на все мироощущение островитян.

В те далекие годы, когда звуковое кино еще делало самые первые шаги, местные пророки на Соломоновых островах уже начали предсказывать, что их предки скоро вернутся домой на кораблях, нагруженных драгоценными дарами.

Обитатели некоторых островов построили на побережье тайники, чтобы сложить туда дары, и стали ждать. Но даров все не было. Тогда пророки и шаманы заявили, что предки не вернутся, пока в селениях есть пища.

И вот, вместо того чтобы выращивать урожай на своих крошечных участках земли, островитяне сжигали его. Они преспокойно смотрели на то, как солнце высушивало и рвало на куски рыбачьи сети, а скот умирал от голода.

Но предки все не возвращались.

И тогда всю Меланезию, до самой Новой Гвинеи, охватило форменное безумие. Оно, как заразная болезнь, распространялось из деревни в деревню, от племени к племени. Островитяне вдруг решили, что самолеты — это не мертвые предметы, а живые существа, такие же, как, скажем, лесные птицы. Откуда они прилетели? Может быть, эти гигантские птицы — их предки, которых белые прислали с того света с драгоценными дарами? Непонятно только, почему белые запрещают островитянам пользоваться этими дарами.

Примерно так рассуждали новообращенные жители Новой Гвинеи на миссионерском пункте, расположенном в долине реки Ваилала на побережье Папуа. Они старались приспособить свои обычаи к догмам, проповедуемым христианской церковью. И создали собственное независимое вероучение, основанное на христианском пророчестве о воскресении из мертвых. Новообращенные христиане восприняли это пророчество таким образом, что все умершие когда-нибудь воскреснут, но только не на земле, а на небесах и при этом обретут белую кожу. Вскоре обитатели долины Ваилала и побережья Папуа пришли к выводу, что все белые — это воскресшие папуасы, возможно даже их предки, которые вернулись на землю.