Ордынский период. Лица эпохи - А. Мелехин

Повелев своим указом: «Да будут подданные наши держаться, как и прежде, велений владыки Чингисхана!», Угэдэй-хан тем самым продемонстрировал свою решимость и впредь следовать «Великой Ясе» Чингисхана (свод законов и уставов Чингисхана был, по словам Г. В. Вернадского, «обобщенной мудростью основателя империи»). В то же время в связи с принятыми им мерами по «управлению народом» «Великая Яса» была дополнена и в 1234 году в последнем варианте доведена до сведения участников Великого хуралдая (Великого собрания) и принята к исполнению. Как явствует из «ЮШ», среди добавленных Угэдэй-ханом в «Великую Ясу» статей есть и такие, которые ужесточали регламент проведения Великого хуралдая: «1. Кто, будучи позван на собрание (Великий хуралдай), не поедет, а будет пировать в своем доме, тот повинен отсечением головы. 2. При входе во дворец (для участия в Великом хуралдае) и при выходе оттуда никто не должен иметь в своей свите более десяти мужчин или женщин; никто в таком случае не должен перемешиваться с другим… 6. Кто будет говорить (за пределами Великого хуралдая) о таких общественных делах, о которых не следует открывать, таковых при двукратном нарушении наказывать розгами, по троекратном – батогами, по четырехкратном – приговаривать к смерти».

Кроме того, при Угэдэй-хане в «Великую Ясу» составной частью вошли «Билика Чингисхана», свод важнейших изречений, высказываний и наставлений его великого отца. Следует подчеркнуть, что монголы той эпохи придавали «Билику» такое же огромное значение, как и «Великой Ясе». По свидетельствам «ЮШ» и книги «Путешествия Ибн-Батуты», потомки и сподвижники Чингисхана, возглавлявшие все улусы Великой Монгольской империи, на ежегодных хуралдаях (собраниях) вновь и вновь прослушивали мудрые высказывания Чингисхана, свидетельствуя тем самым о своем беспрекословном следовании его «Великой Ясе» и мудрым заветам.

При Угэдэй-хане были осуществлены и другие мероприятия по возвеличиванию и увековечиванию памяти Чингисхана. В частности, была завершена главная книга монголов – «Сокровенное сказание монголов», ставшая историей «золотого рода» Чингисхана. В колофоне «ССМ» говорится: «В месяц дождей года Мыши (1240 год), когда сошлись все на Великий хуралдай и стали ставкой на Худо арале, что на реке Керулен, в долине между Долон болдогом и Шилхэнцэгом, сказание свое мы завершили». «ССМ» – единственный имеющийся в нашем распоряжении художественно-исторический памятник, шедевр монгольской культуры того времени, стоящий в одном ряду с великими древними литературными памятниками, такими, как «Илиада», «Одиссея» и «Слово о полку Игореве».

Фрагмент листа Каталонского атласа мира. Около 1375 года

Угэдэй-ханом был создан мемориальный комплекс из восьми юрт и воздвигнуто белое девятибунчужное знамя Чингисхана для принесения жертвоприношений Духу Великого Владыки.

Угэдэй-хан положил начало градостроительству в Великом Монгольском Улусе. Как свидетельствует Рашид ад-Дин, однажды хан спросил: «Какой самый лучший город в мире?» Сказали: «Багдад». Он приказал построить на берегу реки Орхон большой город, и его назвали Каракорум». Каракорум, ставший столицей Великого Монгольского Улуса, его экономическим, торговым и культурным центром, а также построенный в нем ханский дворец – «Дворец вечного покоя», и другие, сезонные ставки великого хана красочно описывали, им восхищались не только придворные летописцы, но и послы иноземных государств.

В связи с упомянутыми выше указами Угэдэй-хана «посадить в Намгине, Жунду и прочих городах (Северного Китая) наместников и воевод своих», а также о назначении Чормахан хорчин наместником великого монгольского хана в багдадских землях и «своих наместников в покоренных землях ханлинцев, кипчаков, бажигидцев и русских», следует сказать о своеобразной кочевой административной структуре, которая во времена правления хана Угэдэя внедрялась монголами на завоеванной территории. Обобщая сведения имеющихся источников, монгольский ученый Ш. Бира писал: «Она состояла из следующих должностных лиц: даругачин, заргучи, таммачин, алгинчин.

Даругачины являлись своеобразными чрезвычайными и полномочными послами Великого хана в завоеванных государствах, крупных городах и областях. Они осуществляли высшую исполнительную власть на территории своего нахождения, были обязаны выполнять приказы и указания Великого монгольского хана. Даругачины выбирались из ближайшего окружения хана и хишигтэна. На первых порах они организовывали перепись населения, сбор налогов, мобилизацию в армию…

Следующие после даругачинов по значимости чиновники – заргучи. Они назначались ханом в уделы членов “золотого рода” и должны были… “судить разные тяжбы”, возникшие между членами “золотого рода”, в том числе касающиеся раздела подданных, “карать подданных за ложь и взыскивать за воровство, подсудных всех судить и выносить смертный приговор всем, кто достоин смерти”. Таким образом, заргучи имели чрезвычайные полномочия административного, следственного и судебного характера…

По свидетельству авторов “Сокровенного сказания монголов” и автора “Сборника летописей” Рашид ад-Дина, монголы размещали на завоеванных территориях особые военные подразделения охраны, которые назывались “тамма” (“тамма” – слово тибетского происхождения, в переводе означает “рубеж, граница”), а командиры этих подразделений именовались “таммачин”. В обязанность им вменялось обеспечение лояльности местного населения, а также изымание материальных богатств и ценностей и доставка их в ханскую казну…»

Для Угэдэй-хана главным подспорьем в управлении Северным Китаем являлся киданец Елюй Чу-цай (1189–1243), который с 1218 года верой и правдой служил сначала Чингисхану, а затем и Угэдэй-хану, был их главным советником по китайским делам. Однажды, указывая на него сыну Угэдэю, Чингисхан сказал: «Этого человека Небо (Всевышний Тэнгри) пожаловало в наш дом! Впоследствии ты поручишь ему все управление армией и государством!» Угэдэй-хан выполнил повеление отца и в 1231 году, как свидетельствует «ЮШ», «в первый раз учредил верховное судебное место (сенат) в Чжун-юань (здесь – в Северном Китае) Елюй Чу-цай сделан президентом его…» Наиболее наглядно о взаимоотношениях Чингисхана, а затем и Угэдэй-хана с Елюй Чу-цаем, о роли последнего в организации управления завоеванной монголами северной части Китая повествуется в биографии Елюй Чу-цая в «Юань ши»: «В век Тай-цзу (Чингисхана) в Западном крае (здесь – Средняя Азия) ежегодно были дела, и [Тай-цзу] не имел досуга управлять Северным Китаем. Чиновники сильно обирали [народ налогами] и думали только о себе – богатства [у них] достигали огромных размеров, а у казны не было никаких запасов. [В связи с этим] придворный чиновник Бе-де и другие сказали [императору]: «От ханьцев нет никакой пользы государству. [Поэтому] можно уничтожить всех людей и превратить [их земли] в пастбища». [По этому случаю Елюй] Чу-цай сказал [императору]: «Ваше величество собирается в поход на Юг, и необходимо иметь средства на удовлетворение военных нужд. Если в самом деле в Северном Китае справедливо установить земельный налог, торговый налог и сборы на соль, вино, плавку железа и [продукты] гор и озер, то ежегодно можно получать серебра 500 тыс. лян (мера веса, 37,3 г), шелка 80 тыс. кусков и зерна свыше 400 тыс. ши (мера объема, 66,41 л). [Их] будет достаточно для снабжения [армии]. Как так можно говорить, что [от ханьцев] нет никакой пользы!» Император сказал: «Попытайтесь для нас осуществить это!» Тогда [Елюй Чу-цай], доложив императору, назначил уполномоченных по сбору налогов в десяти лу (крупная административная единица в Северном Китае) – Яньцзине и других. На всех [должностях] старших [уполномоченных] и [их] помощников были использованы ученые люди.

Первый стационарный буддийский монастырь Эрдэни-Дзу. Ограждение из ступ. 1585 год

Когда осенью в [году] синь-мао (4 февраля 1231 года – 23 января 1232 года) император (Угэдэй-хан) прибыл в Юньчжун, все десять лу представили императору книги учета зерна в хлебных амбарах, а также золото и шелковые ткани, [которые] были расставлены во дворе. Император, смеясь, сказал [Елюй] Чу-цаю: «Вы не отходили от нас, но сумели обеспечить в избытке государственные доходы. Есть ли еще такие, как вы, среди чиновников южного государства?» [Елюй Чу-цай] ответил: «Все там были способнее меня. Я не талантлив, поэтому-то и был оставлен в Янь[цзине] и нахожусь на службе у Вашего Величества». Император похвалил его за скромность и поднес ему вина. [Император] в тот же день назначил [его] чжун-шу ли (главой «Великого императорского секретариата», центрального правительства в Северном Китае) и приказал, чтобы все дела – будь то большие или малые – прежде всего докладывались ему (т. е. Елюй Чу-цаю)…