Ренессанс - Иван Аршинин

– Спасибо тебе большое, правда, мне очень приятно.

Мне было совершенно неловко есть при ней. Но она настояла, чтобы я попробовал прямо сейчас. Для этого, она даже сбегала за вилкой.

Отставив пустой контейнер и отложив вилку, я наконец понял, что наелся. Было действительно очень вкусно, и я давно не ел еды, которую приготовил не я.

– Обалденно, – произнес я. – Честно.

Она смущенно улыбнулась.

– Мне приятно, что тебе понравилось. Как прошел твой день?

– Если честно, я не знаю, после твоего ухода я уснул и проснулся только к вечеру.

– Обычный денек в больнице, – приметила она. – Наверное, уже хочется домой?

– Хочется, я кстати, в свое время належался в больницах. И когда маленьким был, и когда подростком, и уже когда стал взрослым, когда я уже считал себя таковым, – с улыбкой добавил я.

– Ого! – воскликнула она. – И почему так часто?

– Да знаешь, – начал я. – Не знаю даже особо с чего начать. В детстве часто болел то одним, то другим, старше когда стал, там уже прибавились травмы, переломы, и прочее. Последний раз, когда лежал, лежал со сломанной челюстью и ногой.

Ее глаза от удивления округлились.

– Что произошло? – озабоченно спросила она.

– Были у одного знакомого на вечеринке, завязалась драка, я-то, конечно, парочке навалял, – гордо добавил я. – Но потом вышел парень побольше, он, вроде, какими-то единоборствами занимался, ну и вломил мне по первое число. Первым ударом сломал мне челюсть, а потом схватил меня и вышвырнул в окно, – я показал пару шрамов на руках от осколков стекла. – А этаж был второй, к твоему сведенью. Как итог – открытый перелом голени. Как вспомню, так в дрожь бросает.

– Господи, Айзек! Это ужасно, долго восстанавливался?

– Примерно год, самое главное – была челюсть, мне за тот период, что я был с зашитым ртом, скажем так, осточертели всякие каши и бульоны, – я улыбнулся. – Когда она зажила, нога была делом десятым. Сначала с костылями, затем тросточка, потом уже стал ходить без помощи, а сейчас даже бегаю иногда. И все замечательно.

– Ты, прям, ходячая катастрофа.

Я лишь с улыбкой на губах пожал плечами.

– А к тебе приходил кто-нибудь? А то обычно в первый день в палаты к больным идут родные, друзья.

– Приходил, коп и парень, что помог мне.

– А друзья и родные?

– Родители погибли, а друзей нет.

Видно, мои слова застали ее врасплох. Наверное, я не один, кто не знает что говорить в такие моменты.

– Все нормально, не думай, что сказать, я тебя прекрасно понимаю, сам не люблю попадать в такие ситуации, – учтиво начала я говорить, чтобы в палате не висела тишина.

– Хорошо, – она слегка улыбнулась и продолжила. – А почему друзей нет?

– Моя девушка ушла к моему другу, ну и вообще история довольно долгая и неинтересная.

– Отвратительный поступок с их стороны.

– Полностью согласен.

– А что, у тебя только один друг был?

– Нет, был еще один очень хороший друг, но он уже умер.

– Мне, наверное, не стоит спрашивать почему, да? – смущено спросила она.

– Могу рассказать, мы ведь тут болтаем, надо же как-то время скрасить.

Я стал рассказывать ей эту историю и поймал себя на мысли, что давно не вспоминал ее.

– Звали его Ник. На самом деле, парень был отличный. И семья у него была хорошая. Мы всегда были втроем. Я, Алекс и Ник. У нас не возникало друг к другу чувств дружеской ревности, а то, знаешь как бывает, одного не пустили гулять родители, а двое других пошли, мы не обращали внимания на такую ерунду. Время шло, мы стали расти, стали проявляться индивидуальные интересы. Ник, к слову, всегда был душой компании, всегда веселил всех, придумывал совершенно чумные идеи, как нам провести вечер. Я вот вспоминаю его и понимаю, что человек жил словно одним днем. Мог получить зарплату и в первый день всю ее спустить в клубе или еще где. А бабник был страшный, – я улыбался тем воспоминаниям. – У него было просто множество знакомых, даже которых мы с Алексом не знали. Постоянно с ним кто-то здоровался, узнавал, как его дела и приглашал на очередную вечеринку. Мы всегда говорили ему, что ему стоит найти девушку. На что он всегда отвечал: "Вы серьезно, рябят, это же так скучно, одна вагина каждый день, не, я – пас". Заставить его мы не могли, раз не хочет человек, значит не нужно его принуждать. Он первый предложил нам попробовать разные наркотики, от колес до всякой травы. Алекс вообще был не любитель этого, и нас он поддерживал в этом редко. Ну а я пробовал. Но никогда меня к ним не тянуло, в отличие от Ника. Он перепробовал все, что известно человечеству. Как-то раз мы были на очередной вечернике. Знаешь, как бывает, попадаешь туда, там много незнакомого народу, а Ник ходит и здоровается со всеми, улыбается, а ты такой стоишь и думаешь: "И что мне тут делать? " И начинаешь пить! Появляются какие-то знакомства. И вот, стоим мы, значит, с Алексом, знакомимся с двумя девушками, общение протекает мило, и тут к нам подлетает Ник, хватает нас за шкирку и тащит на второй этаж. Попутно бросая фразочку тем девушка: "Дамы, извините, это мои сучки, и я забираю их себе". Девушки в недоумении смеются, переглядываются, он конечно, добавляет, что он пошутил, но это никак не идет нам в плюс.

Затаскивает он нас в ванную, закрывает дверь, вытаскивает из внутреннего кармана небольшой пакетик, в котором белый порошок, и весело им трясет возле наших лиц с идиотской ухмылкой на лице.

– Знаете, что это? – восклицает он.

Мы, конечно, догадываемся, но отвечаем отрицательно.

– Настоящий колумбийский кокс.

Смотрит на нас и ждет нашей реакции.

– Колумбийский? – скептически спрашивает Алекс.

– Не рушь мои мечты, – отвечает Ник. – Ну что, разделите со мной мою радость?

Алекс, конечно, отвечает отказом, а я соглашаюсь. Затем все-таки и сам Алекс попробовал.

– Ты снова спустил всю зарплату на наркоту? – интересуюсь я.

– Айзек, это того стоит, поверь.

Он молча высыпает порошок на широкий край раковины. Затем резко останавливается и за чем-то лезет в карман. Достает оттуда пластиковую карту и обращается к нам:

– Бля, нет денег, не одолжите купюру на время? – с улыбкой идиота спрашивает он. – А то все на кокс спустил.

Я молча достаю и даю ему.

– Превосходно! – восклицает он. – Раз это мой первый раз, хочу чтобы это было, как показывают в кино.

Он аккуратно делит кокаин на дорожки, сворачивает купюру, что я ему дал, и смачно втягивает в себя сначала одну, затем другую дорожку и запрокидывает голову кверху, шмыгая носом и потирая его пальцами.

– А так обязательно делать? – с долей скептицизма спрашиваю я.

– А хер знает, чувак, говорю же, как в кино хочу.

– Ясно, дай уже мне.

Я беру у него купюру и также втягиваю в себя две дорожки. И, о неожиданность, также запрокидываю голову и шмыгаю носом.

Затем следует очередь Алекса. Тот, в свою очередь, просто вдыхает и начинает сильно тереть нос.

– Блииииин, – протягивает он. – У меня все немеет.

– О ДАААААА! ДА, МАТЬ ВАШУ! – начинает кричать Ник.

Хорошо, что в доме громко играет музыка, и его слова просто не выходят из этой ванной.

Ощущения, конечно, от этого очень интересные. Горло все немеет, появляется чувство радости, хочется танцевать, веселиться сутки напролет. Чувство просто нереальной эйфории. Если бы не алкоголь, то я бы сказал, что кокаин не затуманивает твой разум, ясность ума присутствует. И мы полностью уходим в отрыв этой ночью. А затем Ник подсел, сначала на кокс, продал машину, влез в долги, мы его не видели неделями, трубки от нас он не брал и сам не звонил, но когда мы пересекались с ним, вид у него от недели к неделе становился все хуже и хуже. Он сильно похудел, одежда была давно не стирана, волосы сальные, синяки под глазами. Как мы позже узнали, он подсел на героин. Стал ошиваться с такими же, как и он. Мы всячески его пытались найти, забрать, когда это получалось, притаскивали домой, с каждым следующим появлением в его квартире, мы видели как она пустеет. Вещи, мебель и прочее, все постепенно распродавалось, а деньги уходили на наркотики.

Из каких только злополучных мест мы его не вытаскивали. Страшно вспоминать об этом.

Однажды, когда он снова пропал, мы случайно встретили его на улице. Вид был совершенно отвратный, он шел в обнимку с какой-то швалью, прохожие сторонились их.

У Ника была растянутая майка, вся в пятнах, руки все исколоты, джинсы дырявые, и его спутница была совершенно ужасной. Я просто никогда не думал, что так может выглядеть женщина. Она была настолько худая, что дунь любой ветерок, и ее снесет. Волосы собраны в шишку на макушке, в зубах сигарета, какое-то омерзительное подобие маникюра с обломанными желтыми ногтями. Шорты просто висели на ней, а расстегнутая куртка вовсю демонстрировала ее засаленный лифчик и практически полное отсутствие груди.

– О, это же мои друзья, – воскликнул Ник и стал указывать на нас пальцем, и все прохожие стали смотреть на нас с полным непониманием. – Видишь их, а, детка? Вон те двое, мои лучшие друзья.