Совершенное королевство - Лина Венкова

— Фрее плохо, — без обиняков выпалил я. Нервные морщины на лице Корнелии разгладились; их сменили обеспокоенный взгляд и поджатые губы.

— Знаю, — она расстроено опустила руки. — Я уже давала ей успокоительное, но бедняжка болезненно переживает смерть дяди. — Корнелия бросила на меня изучающий взгляд. — Я ведь не стала первой, кто тебе сообщил о смерти короля?

— Нет, — с безразличным выражением лица отвечал я. Вот уж кому необязательно знать об отчаянии, что меня гложет, так это родной сестре Эрнестины.

— Ну хоть так, — она отвернулась. — Фрея едва смирилась со смертью тёти, как тут… Новое потрясение. Бедная девочка. Наверное, к ней стоит позвать лекаря. Не смею тебя задерживать, — сухо бросила в мою сторону.

Меня задело то, что о родной дочери усопшей царственной четы, Мэрит, так никто не печётся, как о их племяннице. Не то, чтобы я был против чьей-то заботы о Фрее, но за родную сестру сердце просто рвалось на части. Маленькая Мэрит не представляла угрозы, а значит, не стоила даже капли любви или внимания. Черная, тягучая ненависть в душе всколыхнулась вновь. Как же могло случиться, что лишь за несколько месяцев жизнь поменялась неузнаваемо? По крайней мере, я знаю кому за это можно передать пламенное "спасибо".

Оттягивать неизбежное уже не было ни возможности, ни сил. Собрав все свои внутренные ресурсы, я решительно направился в королевский деловой корпус. Что-то мне подсказывало, что Эрнестина захватила отцовский кабинет. Чутье меня не обмануло.

То, что я увидел там, не совсем соответствовало моим ожиданиям. Воображение рисовало королеву довольной сложившейся ситуацией. Она и вправду находилась в кабинете отца, однако счастливой не выглядела от слова совсем. Обычно безупречное лицо осунулось и одновременно с этим распухло от слёз. Даже одежда изменилась — вместо повседневных роскошных платьев сегодня на ней красовался какой-то древний халат, сильно похожий на мужской. Я даже заподозрил, что это халат отца.

Закрепленный над большим плазменным телевизором проектор "Поликом", с шифрованным каналом видеосвязи, транслировал на экран изображение личного пресс-секретаря Эрнестины — средних лет мужчины. Холдор Торхилд, если память мне не изменяет. Королева односложно и с неохотой отвечала на вопросы Холдора, явно делая это лишь потому, что все события королевской семьи требовали обязательного освещения в прессе. Это было одно из требований для соответствия статусу "Совершенного королевства", которого для Норвегии так и не добился отец, и который видимо, желала ухватить Эрнестина, несмотря ни на что.

— Никаких броских заявлений, никаких обвинений, — надиктовывала Эрнестина с явным отзвуком "в нос", как человек, что едва мог разговаривать. — Я дам подробные ответы на официальной пресс-конференции, только умоляю тебя, Холдор, не сегодня. Я заявлю об убийстве Густава главенствующим королевским кулинаром без оглашения её личности. Пока что это всё, на что меня хватило.

— Нет ли более правдоподобного варианта? — деловито поинтересовался секретарь, черкнув что-то на бумажке.

Эрнестина покачала головой и лишь тогда заметила меня.

— Это рабочая версия, и мы пока будем её придерживаться. Спасибо тебе, Холдор. Отключаюсь.

Она спрятала лицо в руках, а я, почему-то, разозлился ещё больше. Как же качественно она все провернула, просто комар носа не подточит! Играет свою роль до последнего, и будет её играть, пока того требует публика. Я вскипел.

— Брианна. — Только и произнес, но она меня поняла. Судорожно закутавшись в свой махровый халат, она прошествовала к отцовскому креслу и просто упала в него.

— Что мне оставалось? — Растерянно глядя на меня, отвечала королева. — Я нашла Густава мёртвым, и мне нужна была версия. Я знаю, о чём ты думаешь, — её глаза наполнились слезами. — Знаю, что накануне случилась крупная ссора. Но Густав — мой любимый человек, что бы он не сделал. Я никогда не навредила бы ему.

Какой жалкой и сломленной выглядела Эрнестина! Получается, козырнуть своей бравадой она может лишь при девятилетнем ребёнке, который не может ответить в полной мере. Оказавшись же в действительно страшной жизненной ситуации, она ни на что не годилась. С таким правителем Норвегия не то, что не получит статус "Совершенного королевства", а, скорее, широко зашагает прямиком в домострой.

— Что с ней будет? — голос дрогнул, но я все же задал вопрос, ответа на который очень боялся. За посягание на жизнь лица королевской крови вполне могли казнить.

— Брианну изгнали из страны, — ответила Эрнестина, и я вздохнул с облегчением. Она, по крайней мере, жива. Скорее всего, вернется к себе в Британию.

В кабинет без стука вошла Корнелия, с совершенно отсутствующим выражением лица. Эрнестина кивнула на кресло. Неужто королеве потребовалась моральная поддержка? В разговоре со мной?

— Эрик. — Твердо, насколько могла, произнесла Эрнестина. — Отныне я официально опекаю тебя, Мэрит и Фрею. — И, чуть помолчав, добавила. — Ты лишаешься титула наследного принца.

Спасибо Фрее. Я был готов к этим словам.

— Чем ты это обоснуешь? — я смотрел прямо в её бессовесные глаза.

— Тем, что у меня есть два сына, — не смутилась королева. — И меня в первую очередь волнует их судьба, а не твоя.

— Они незаконнорожденные!

— Их происхождение не менее благородно, чем твоё, — спокойно отвечала Эрнестина. — И они старше тебя на год. Что там говорится в своде законов о королевской семье? Трон наследует старший ребёнок правящего монарха. Ханс старше Йоххана на три часа и пятнадцать минут. Он унаследует трон.

Поверить не могу. Эрнестина меня победила. Вот она — правящий монарх. Вот Ханс — старший ребёнок правящего монерха. И вот я — син погибших правителей, за которого больше некому похлопотать. Я не нашел что ответить.

— Вы с Мэрит отныне носите титулы графа и графини, — безжалостно добила Эрнестина. — Ты становишся третьим претендентом на престол. Мэрит, соответственно, четвёртая.

Как благородно. Оставить