Память Древних (СИ) - Машевская Анастасия

— Карадок, капитан гарнизона на главных воротах, её кузен. Заходите, — пригласил Дагор. — Здесь не так роскошно, как во дворце, но можно не опасаться, что Эдрик как-то пронюхает, что король сошелся с пришлыми. Весь периметр квартала стерегут только наши люди, — сообщил Дагор щедро. Жал не изменился в лице, но в душе хмыкнул: это не хвастовство, это угроза. Ну, или во всяком случае — предупреждение.

Дагор повел их вдоль правого крыла, сплошь усеянного гномами-стражами, что-то подспудно объясняя. Данан по дороге старалась слушать его заключительные разъяснения (утром к ним присоединятся будущие попутчики), но одновременно растирала висок — шепот архонта снова сводил весь её мир до узости мигрени. Жал шел рядом. Он не притрагивался к Данан, но женщина знала — если боль сломит с ног, эльф непременно поймает. Диармайд продвигался, скрипя зубами и даже не пытаясь выяснять, что вызывало в нем большее возмущение: решение Данан, то, что она вообще позволила себе принимать решение за всех или роль, которую отвела ему в конечном раскладе. Дей может цапаться с ней сколько угодно, но он не готов отпускать её непонятно куда и с кем. Он не может быть вдалеке, когда шансы на смерть столь велики, не может потерять еще и её, какие бы глупости Данан ни делала…

Эдорта откровенно приценивалась к тому, что видела — прочность кладки, толщина укреплений, оборонительная мощь на случай атаки — и перебрасывалась соответствующими фразами с Хольфстенном. Фирин Недотрога внимал рассказам Дагора с до того безучастным лицом, что казалось, спит на ходу. И только Борво, кляня гномов на чем свет стоит, производил действительно много шума.

За пределами квартала аристократии жилища у гномов, даже высокопоставленных, оказались весьма скромными для всех, кто превосходил их в росте. То, что казалось высокими сводами снаружи, оказалось вторым этажом внутри. Скрюченный, Борво тащился, приклеившись к стенке коридора, практически спотыкался о стражников, шоркал ссутуленными плечами и шеей потолок и натуральным образом страдал.

Помещение, выделенное для ночлега, оказалось просторным (но все таким же одинаково низким). Дагор сказал: «Сюда все влезут», добавил, что в столовой дальше по коридору в шесть вечера можно попросить свежей еды, и оставил путников. В уединении, но не в одиночестве, если помнить о многочисленных караульных по ту сторону двери.

— Как в Талнахе, действительно, — признала Данан, оглядываясь в комнате. — Разве что места побольше.

Все, кроме Жала и Эдорты согласились: то же обилие стражи везде и всюду, куча соглядатаев, и необходимость таскаться на кухню, чтобы не помереть с голоду.

— Оно, может, и так, но не в просторе счастье, знаешь ли, — авторитетно заметил Стенн. — Вот в том борделе Даэрдина места было вообще ничего, — напомнил он, указав пальцем вверх в нравоучительном жесте, и дальше пропел: — зато как приветливо!

— В Талнахе я не был, — включился Жал, — но да, бордель был определенно хорош.

— Пха! — выплюнул Хольфстенн и хохотнул. — Он был бы вообще лучшим воспоминанием в твоей лопоухой жизни, если б ты там еще развлекся как следует, а не дрых у Данан под дверью.

— Откуда ты знаешь? — хором спросили Дей и Жал и тут же недовольно переглянулись.

Фирин с глубоким вздохом подошел к Данан со спины, положил ладонь на женское плечо и шепнул:

— Мне будет любопытно узнать, в какой момент девчонка, бьющаяся в истерике из-за смерти командора, которого с таким трудом склонила к близости, превратилась в роковую женщину, на любовь которой претендуют последний родич даэрдинского короля и эйтианский убийца.

В комнате повисла тишина. Оспорить здесь можно было любое слово, и хорошо бы чародейка смогла отшутиться, прикинул Стенн. Данан оглянулась на колдуна через плечо. Дрогнула раз, другой — и засмеялась.

— На мне метровый слой пыли и грязи, у меня сбит лунный календарь, я озлоблена, беспрерывно мучаюсь мигренями, кошмарами и почти каждую ночь задыхаюсь от ужаса. Разве ты бы устоял, а, Недотрога? — она чуть качнула головой, выдавливая из себя лукавую усмешку. На её вкус вышло убого, но Жал отметил, что Данан, похоже, чему-то научилась в дороге.

— В самом деле, — ответил Фирин с усмешкой, чтобы стало понятно: он бы не устоял — он бы не соблазнился.

Путники принялись располагаться.

— Сколько коек, — заметил Хольфстенн, расхаживая между мебелью. — Ох! Старые добрые гномские кровати! Ах! — мечтательно протянул он и грохотом шлепнулся на постель, не снимая сапог. Поерзал, устраиваясь, потом открыл один глаз на чрезвычайно довольной роже и озорно глянул на Фирина:

— Ну что, Недотрога, как в старые добрые времена, а? — Позвал Стенн, хлопая по матрацу рядом с собой и едва сдерживая хохот.

Фирин снова вздохнул. В эту их встречу он словно нарочно раз за разом подчеркивал, что причисляет себя к старикам.

— Момент, когда вы все решили тащить меня в кровать, я тоже как-то пропустил.

— Продрых в своем Кадфаэле столько веселья, — Хольфстенн махнул рукой. — У нас тут вообще спать по двое становится модным, да?

Хольфстенн оглянулся в другую сторону. Там как назло Данан устроилась на койке плечом к плечу с Жалом. Стенн дернул бровями: что я говорил! Следом нашел взглядом Эдорту с Борво, но на их счет скабрезной ухмылки не сыскал: Борво стащил с постели матрац на пол и уже устраивался, справедливо прикинув, что на кровати его ноги от середины бедра будут болтаться в воздухе. Эдорта тем временем скидывала общий скарб в углу комнаты. Хоть кто-то занят делом.

— Этот король пожертвует нами без колебаний, — сказал Дей, усаживаясь на пол рядом с Данан. — Оно и понятно, своих он тоже не жалел.

— Мне не кажется, что Даангвул глуп, если ты намекаешь на это, — протянул Фирин, присаживаясь тоже. К Хольфстенну, отчего последний не сдержал нервного смешка. — То, как ретиво он воспринял идею оставить тебя под боком говорит в его пользу.

— Зачем ты вообще настояла на этом? — огрызнулся Дей, извернув голову в сторону Данан.

— Чтобы убедить его, что нам можно доверять, — спокойно отозвалась чародейка. «Прямая как палка, и в нраве, и в душе» — вдруг вспомнились Диармайду слова наставника.

— Мне казалось, проблема очевидно в том, что это мы ему не можем доверять! — Дей развел руками. — На черта нам его доверие?!

— Слушай, мы оставили ему тебя, как гарант, что вернемся и не откажемся от нашего плана. А ты будешь своеобразным гарантом того, что сделка состоится. Если он не допустит тебя до летописей хранителей, ты дашь нам знать, что король блефует, и мы прибьем этого Дагора. Не думаю, что терять союзников на пороге гражданской войны вокруг трона — большее, о чем Даангвул мечтает сейчас, — размеренно объяснила Данан.

— И каким образом? — Дей на этот раз усмехнулся: право, настолько абсурдно звучали слова чародейки. — Гонцов отправлю что ли с донесениями? Мол, такой плохой король Транадор, не пускает меня в библиотеку…

Дей еще не досмеялся, когда Данан ответила:

— Ты сообщишь нам с Борво с помощью нашей особой связи Смотрителей.

Дей на мгновение замер, Борво вытаращился на чародейку:

— У нас есть особая связь?!

— У вас есть особая связь?! — с тем же энтузиазмом и изумлением спросила Эдорта.

— Да, в период Пагубы, когда архонт пробужден, мы слышим и его, и друг друга. Это помогает нам искать место его появления, — как ни в чем не бывало говорила Таламрин.

— Что за чушь, Данан?! — зашипел Дей. — Ни черты мы не слышим и нет у нас никакой особой свя…

— Да, нет! — рыкнула чародейка, обнажив раздраженность. — Но Даангвул-то об этом не знает!

На Данан уставились абсолютно все: она что, серьезно?

Кроме Жала — тот окинул чародейку оценивающим взглядом, в котором впервые мелькнули по-настоящему уважительные искры.

— Смотрители Пустоты вполне могли просветить его, когда Пагуба только начиналась или когда он взошел на трон, — заметила Эдорта.

— А могли и не просветить, — еще острее отреагировала чародейка. — Учитывая формальность их наличия в Руамарде.