Чудесники - Николай Богданов

Седые космы ее развевались, крючковатый нос трясся, как клюв хищной птицы.

Девчонки с визгом убегали от нее прочь, мальчишки с хохотом увертывались от ударов клюки. Но не бросали работы. Старуха напрасно носилась по гребню канала — стоило ей отбежать в один конец, как в другом уже сверкали лопаты и взметывалась вверх глина.

— Остановитесь! Не ройте эту землю, а то она вас зароет! — грозила старуха, не унимаясь.

— Да что вы, бабушка, то убеждали меня, будто ребят на мыло сварили, теперь в могилу их хотите вогнать. Опомнитесь. Не мешайте нам, — попросил Петя.

Но старуха не унималась. Присев на насыпи, она, тяжело дыша, выкрикивала какие-то непонятные заклятия, потом сорвалась с места и пошла прочь, потрясая в воздухе клюкой.

Вслед ей раздался свист, улюлюкание, насмешки:

— Колдунья! Ведьма!

— Садись в ступу, улетай! Метлой помахивай!

— Мы колдовства не боимся!

Работа продолжалась. И так успешно, что осталась между рекой и болотами лишь небольшая перемычка.

Стоит прокопать ее, и вода побежит в речку потоком.

И вдруг, откуда ни возьмись, набежала грозовая тучка.

Шум ветра, блеск молний, веселый гром. И на головы ребят посыпались теплые капли. Вода в реке закипела.

— Шагайка наколдовала! — засмеялся Яша Волчков.

Все бросились под защиту огромной дуплистой ветлы.

Тучка так же внезапно исчезла, как появилась. Ребята даже не очень промокли. Но по дну канавы уже струился не крошечный ручеек, а мутно-синий поток и шумно впадал в реку.

Глина, выброшенная из канавы, размякла, раскисла, и ребятишки, забравшиеся на гребень, вязли в ней так, что едва вытаскивали ноги.

При первом взгляде Пете показалось, что канава стала несколько уже. Стенки ее словно припухли и наклонились друг к другу.

— Может, углубить?

— Еще подкопать немного?

— Хватит, — заявил Паша Кашин, — вода сама углубит, она камень долбит, землю роет. А ну, давай помогай отворять болота!

И он стал раскапывать перемычку. Ребята бросились ему на подмогу. А некоторые все же спрыгнули в канаву и стали ровнять дно, убирая недокопанные холмики и бугорки.

Но глина, как тесто, липла к лопатам, тянулась, не отрывалась.

Вот сняли ребята один слой земли с перемычки, сняли другой. Вот уже работают по колено в жидкой грязи.

Болотная вода словно сама, желая поскорей вырваться и стать проточной, так и напирает. Вот переплеснулась вместе с грязью и водорослями и потекла.

— Пошла! Пошла! — раздались восторженные крики, и многие мальчики, любящие "провожать" дождевые ручьи, бросились в канаву и стали помогать воде преодолевать бугры и холмики, оставшиеся на дне.

Среди белолицых и темнолицых мелькали красные галстуки, возбужденные лица Яши Волчкова, Вани Бабенчикова, Нюры Савохиной.

Но вдруг Петя увидел нечто колдовское, глазам своим не поверил: стены канавы начали сами собой сдвигаться!

Вначале медленно-медленно, коварно тихо, незаметно.

Потом все быстрей, быстрей… Казалось, земля вдруг ожила и хочет проглотить ребят.

Петя издал предостерегающий крик, его подхватили мальчишки, бывшие наверху.

Почуяв опасность, ребята стали выскакивать. Но вязкая почва не пускала, хватала за ноги. Товарищи сверху помогали, протягивали руки, старались вытащить, но сами сползали вниз в страшную яму.

Петя бросился на помощь Нюре. Но почва под ним заколебалась, и он упал, услышав какой-то странный, чавкающий звук.

Канава сомкнулась под крики и вопли ребят.

Петя хотел вскочить, но увяз в глине, словно кто-то живой ухватил и не пускает.

Стиснутая сомкнувшейся канавой, к нему тянула руки Нюра, а он не мог ее выручить.

— Помогите! — закричал Петя. И словно в ответ вдруг услышал звон колокольчиков, будто на помощь ему поспешала невесть откуда тройка с бубенцами.

ОПЯТЬ ТРИ ВЕСЕЛЫХ ДРУГА

Тройка не тройка, а пара коней действительно прикатила на пчельник. Правил ею Федя-сапер. А в обнимку с его товарищами сидела бабушка Шагайка.

Заслышав крики ребят, Федя припустил коней по рытвинам давно не езженной дороги и осадил их только на пчельнике, так что бубенчики на хомутах и колокольчик на дуге звякнули и смолкли.

— Там они, спасайте! — крикнула бабушка Шагайка и, вскочив с облучка, шустрым колобком покатилась к речке.

Обгоняя ее, бросился на шум и крики Федя. Скинув гармонь, поспешил Вася, за ним Аким, наспех прикрутивший коней к плетню. Поспели они вовремя.

Не без труда вытащили Нюру. Быстро откопали Пашу Кашина, которого прихватило чуть не до пояса.

— Все живы? Никто в яме не остался? — спрашивал Федя, прохаживаясь вдоль канавы.

Начали считать. Выходило, что все налицо.

— Ах вы, разбойники, что ж вы наделали? Я же вам говорила, я предупреждала! — сердито кричала бабушка Шагайка.

— Мы не виноваты, — дрожащими губами произнес Петя, — все шло хорошо… И вдруг земля сама закрылась.

Как западня захлопнулась.

— Здесь колдовство! Колдовство! — закричали деревенские мальчишки.

— Гиблое место!

— Чур меня! Чур! — торопливо крестясь и озираясь по сторонам, они стали разбегаться в разные стороны.

Белолицые к своей деревне, темнолицые к своим плотам и на ту сторону.

— Стой! Постой! Куда вы?

Не тут-то было. Гонимые страхом, ребята исчезли, словно выметенные невидимой ведьминой метлой. Парнишки, что повзрослей, утащили малышей на закорках.

— Ну, добились своего, громовые осколки? — уперев руки в бока, сказала Шагайка. — Будете меня не слушаться? Будете над старыми смеяться?

А Федя, хлопнув Петю по плечу, сказал:

— Ну, поработали вы на суеверие, братцы! Ух, теперь по деревням авторитет колдунов и ведьм сильно повысится!

Его друзья рассмеялись, но пионерам было не до смеха.

Сами-то они выскочили из канавы, отделались царапинами да ссадинами. Но обвал вместе со множеством топоров и лопат похоронил замечательные мечты и планы ребят.

Растерянность овладела ими не из-за страха, нет, смятение испытывали они потому, что не знали — что же дальше?

— Ну ладно, — сказал Федя, — носов не вешать, радоваться надо, что все живы остались. Давайте-ка отмывайтесь от грязи да к костру. Ишь все дрожите, как цуцики! Где ваш горн? Где барабан? А ну-ка сбор, да повеселей, погромче!

Опережая ребят, Вася, схватив гармонь, заиграл марш на мотив песни:

Братишка наш Буденный,С нами весь народ.Приказ — голов не вешать,А глядеть вперед!

А веселый Аким, подавая пример, разделся и первым ухнул с берега в речку.

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ СБОР

Пока ребята купались, отмывая грязь, омывая раны и царапины, Федя развел большой жаркий костер и заставил всех побегать вокруг него и погреться. А потом скомандовал:

— Давай, ребята, подкатывай поближе старые колоды да усаживайтесь на них, проведем пионерский сбор. Обсудим, почему это не получилось у вас с рытьем канала. Так, все уселись? Всем удобно и хорошо? Теперь слушайте внимательно.

И, оглядев насторожившихся ребят, обратился к бабушке Шагайке:

— Расскажите, бабушка, почему вы отпугивали ребят, протестовали как могли против рытья канала?

— Не умею я рассказывать-то, милок. Не получается у меня толком, — вздохнула старушка. — Вот была бы здесь моя внучка, она бы вам все как по писаному расписала. Потому что учится она как раз по этому делу… на мели… этого самого оратора! Вот даже и не выговорю!

— Да нет, это вы выговорили точно, — улыбнулся Федя, — мелиоратором будет ваша внучка. Интересно, почему она выбрала такую профессию?

— Неспроста, конечно, — ответила бабушка и задумалась, потом вдруг поднялась с колоды, достала из-за пазухи какую-то берестяную трубку и протянула Феде.

— Возьми, Федя, туесок заветный. Бери, бери. Открывай. Он воском запаян, чтобы сырость не вредила. Вынимай оттуда бумагу, она тебе все расскажет. В ней вся наша шагаевская тайна.

— Колдовство, которое из рода в род передается! — воскликнул Паша Кашин. — Я слыхал об этом.

— Да, да, — закивала бабушка Шагайка, — из рода в род. Но передать его можно не каждому. Вот Федя — человек светлый, грамотный, знает розмысл числ. Ему доверить можно.

Федя осторожно расковырял воск и вынул из туеска сверток старинной бумаги, пожелтевшей от времени. Развернул. И смущенно сказал:

— Не могу разобрать. Здесь письмена какие-то непонятные…

— Дай-ка мне, я скорей разберусь, — пришел ему на помощь Аким. — Здесь писано по-древнеславянскому. Дед учил меня этой грамоте.

Он решительно развернул свиток и, наклонившись поближе к огню, прочел:

— Сопряжение воды ко благу.

Розмысл Васьки Шагая, сына Ивашки, крепостного человека господ Куролеповых.

— Мой пращур это, прапрапрадедушка, — объяснила бабушка, — от него наш род Шагаевых и пошел.