Стезя - Н. Денисов

Нетипичный случай

Сапогами скрипя фартово,В блеске пуговиц – к ряду ряд,Брал меня в городке портовомПочему-то хмельной наряд.

Чудный месяц смотрелся в воду.Сочиняй, о судьбе гадай.– Ах, поэт! – обступили сходу,Развлекались: – Документ дай!

Нет! И разом под дых и в зубы:«Слишком грамотен, получи...»Закусив изумленно губы,Расползались в ночи бичи.

А наряд покурил недолгоЗа нечаянный интерес.И с исполненным чувством долга,Каблуками гремя, исчез.

«Ах, поэт? Развелось поэтов! –Заклинал я в горячке строк, –Встань, мой дед, ты за властьСоветов бился яростно... Вот итог!

Встань, как раньше во поле чистом,Замогильно – не время спать,Освистим их трехпалым свистом,Прости Господи, в душу мать!»

Написал и – в газету: нате!Возмущались и терли лбы.Но стихи не прошли в печати,Мол, по части идей слабы.

И клинками словес сверкая,Убеждали, подумай сам:Это ж пища врагам какая,Подлым радиоголосам!

Успокойся, совету внемли,Тихо топай к себе домой...Убедили – враги не дремлют,Вон как вздыбились, боже мой!

Я там проснулся

Простой советский сочинитель,Подручный партии родной,Я помещен был в вытрезвитель,Прошу прощения, – хмельной.

И по утру – раздавлен, скручен,Уже безропотно, без сил –Я там проснулся туча тучей:Ах, что вчера наколбасил?

Немного вспомнил я, трезвея,И думу горькую решал.И гражданин при портупееМне очень нужное внушал.

Мерцала лампа вполнакалаИ утверждал подвальный свет:«Шипенье пенистых бокалов»Воспел ошибочно поэт.

Посомневался я. Однако,Кольнуло что-то под ребро.И вдруг, о господи, из мракаВозникло все Политбюро.

Портрет к портрету по порядку –По генеральной колее,Подретушированы гладкоВ державном фотоателье.

Смотрели Маркс и Энгельс с полок,И Брежнев, изданный с «колес».Тут Суслов – главный идеолог,Мигнул мне: «Коля, выше нос!»

Я ободрился. Рядом чинноПисал «телегу» капитан.«Заметь, – сказал я, – вот мужчины,Пьют исключительно «нарзан»!

Был и у них, конечно, вывих,С Хрущевым вспомни кутерьму!Но тут политика, а вы ихВ ночную пьяную тюрьму.

Но трезвых слов не замечая,И крика – робкого – души,Ответил «мент», ногой качая:«Я разберусь... Не мельтеши!»

Потом я наскоро оделся:«Михал Андреевич, прости...»На волю вышел, огляделся,Позвякал мелочыо в горсти.Рассвет умыв, сияли лужи,К достойным целям шла страна.Пошел и я... Отмыть бы душу,Да переможется она.

На вокзале

Народ – на поездаС баулами, с мешками.А ты, дедок, куда?И дед развел руками.

Мол, так я – меж людей!При толчее веселой,При пенсийке своейШестнадцатирублевой.

С кошелкою льняной, –Не тягостною ношей,В обувке выходной –Резиновых калошах.

Душа его парит,Блаженствует в зените,Как будто говорит:«Зажился, извините!»

Вот, выдохнув, приселНа краешек дивана,От булочки поел,Достав из целлофана.

Покой облюбовал,Опять воспрянул духом.И долго воевалС назойливою мухой.

Гармонь

Блестел на планках яркий кант,И значилось названиеКакой-то фирмы «Диамант»В поверженной Германии.И гармонист, любя-шутя,Смоля махру казеннуюДержал трехрядку,Как дитя,Под бомбами спасенноеОпять волнуя не однуМолодку подгулявшую,За всю проклятую войнуНи разу не рожавшую.И вновь играл.Но был момент,Такой момент особенный:Ронял он чуб на инструментИ ремешки застегивал.И таял ламповый огоньЗа горькою беседою...Пылится старая гармоньУ нас в кладовке дедовой.

Фуражка

В этом городе, вправду огромном,На базаре, где брал керосин,Отыскал я и комиссионный,Как советовали, магазин.

Это мама дала мне поблажку,Постреленку зеленых годков.А купить мне хотелось фуражкуСо звездой, как у фронтовиков.

От соблазна душа так и пела:Ребятню, мол, сражу наповал!Что кепчонка? Привычное дело!А в фуражках я толк понимал.

Захожу. И что деется, братцы!Так с порога и кинуло в жар:Ведь на полках, где б им красоваться,Бесполезный навален товар!

Но держусь я, худой и голодный,Деловито рублями тряся:Не найдется ль фуражечки летнойИли флотской, что в золоте вся?

Продавец – на щеке бородавка(Думал, злюка: проси не проси!) –Неожиданно из-под прилавкаПодает, как по блату: носи!

И в село по дороге тележнойШел в обновке я, любо взглянуть:То сбивал на затылок небрежно,То на бровь, то на ухо чуть-чуть.

Вот и мама спешит из ограды,Отпирает калитку с крючка.Показалось еще – и наградыТяжелят мне борта пиджачка.

* * *

Эта девочка снится всегда,В легком платье – полет и парение!Школьный бал. Выпускные года.Торопливое сердцебиение.

Что я делал?Да переживал.По земле я ходил?Не по небу ли?

На гармошке играл?Ну, играл.Объяснился в любви ей?Да не было...

Были весны в другие лета,Торопливые клятвы, признания.Но вальсирует девочка та,Обретая второе дыхание...

На рынке

Теперь на местном рынкеЗапрещено винцо.Зато, как на картинке,Все фрукты налицо!

Прицениваюсь нежно:Какие румяна!Цена, она, конечно,Кусается цена.

Поют веселым скопомПод гирями весы.Торчат, как из окопов,Нездешние носы.

Они торчат недаром,Делишки не плохи.Останутся с наваром,А мне опять – стихи!

Хожу-брожу нелепо,Чеканятся слова:– Почем, хозяин, репа?– Попробуй-ка сперва...

Природа и поэт

И день и ночь, строча, портняжаПо токовищам косачей,Остатки зимнего пейзажаУносит труженик-ручей.И облачка, что к солнцу жмутся,Еще по-блоковски чисты,По, глянь, над пашнею прольются.Над чем же мучаешься ты?А ты, прижав портфель к костюмуПо грязным лужам держишь путь,Ведь он, портфель, не фунт изюмуНе пара строф каких-нибудь!В нем все, что надо:Птичья тушка,И рыба – спинка муксуна,И даже ранняя петрушка.И хрен.А этот... на хрена?А чтоб жене ответить с толком,Докинув шляпу до гвоздя:– Достал! – и радоваться долго,Жестокий дух переводя.

Поленницы

Поленница к поленнице –И кладка хороша!Труды мои оценятся,Ведь вложена душа.

Я по-крестьянски бережноМинутой дорожу.Безвестности, безденежьюТопориком грожу.

Поленница – к поленнице,Кладу, не устаю.Красивой современницеПолешки подаю.

Хоть комары-комарикиЕдят нас, будь здоров,Не отступлю от лирикиИ на укладке дров.

Да-да, зимой оценитсяСтарательность моя:Поленница к поленницеБерезовая!

Герани