Собрание сочинений. Том второй. Рассказы и эссе - Сергий Чернец

Например, слово означающее «любимый друг», (понятнее по английскому понятию – «бой френд»), звучит «танг» на языке того народа, – и последние две буквы произносятся одним звуком. Танг – мой друг, тангем – мои друзья.

Выучить местный язык можно легко, но вот определённые звуки, совмещенные буквы и буквы с точками произносить, научиться очень трудно, почти невозможно, поэтому чужого человека, человека другой нации узнавали все местные сразу.

Местность

Среди лесов, от подножия уральских гор растущих, через весь край земли протекает река «Элнэт» с быстрым течением, потому что течет река под большим уклоном к равнине Волги-матушки и впадает в нее. И по этой реке раньше сплавляли деловой лес плотами, хорошие кедры и строевые сосны.

Рядом с рекой была в лесах деревня – «Элнэттюр», вот тут это самое у с двумя точками. Элнэт – название реки, а «тюр» – это краешек, край, как край стола, край доски. Смысловой перевод слова «Элнэтюр» будет такое: на краю речки Элнэт. А в дальнейшем всё окружающее носило отпечаток этой деревни: например, лес окружающий назывался элнэтюр чодра, где «чодра» – лес.

Ниже по течению реки, на крутом берегу реки, на горе стояла деревня Ерюмбал – Ерумбал, (потому что «у» с точками значит «ю»), которую люди неместные называли и Ерымбал из-за произношения. «Юмбал», вместо ю, звук «у» с точками, – означает «сверху». А «Ер» – значит река и вообще водное пространство, потому что и озёра называли «ер». Как раз напротив деревни Ерымбал было озеро Кугуер, где «кугу» означает – большое. Большое озеро в итоге.

А рядом с озером другая была деревня небольшая – Пюнчетюр, произносилось как «пюнчдедюр», буквы «ч» и «д» произносились вместе, особым звуком. В озеро Кугуер впадала речка маленькая, от нее деревня начиналась, поднимаясь на косогор. И эта же речка малютка вытекала из озера, петляя и неся свои воды через леса в реку Элнэт.

Деревня Пюнчедур (так произносимая) в переводе значила: пюнче – сосна, кедр, а «тюр» – как краешек полотна, как край подола платья, как край скатерти на столе. И получалось – край соснового лесного полотна, подразумевая, что сосновый лес за деревней огромный, как скатерть расстеленный по всей земле, и можно было пойти по нему до уральских гор и до самой Сибирской тайги, тут тайга и начиналась.

Чуть повыше по течению маленькой речки, метров 800, начиналась и другая деревня, под углом тянущаяся от реки на тот же косогор – Юрдур (юртюр). Юр – в переводе дождь, а тюр, как известно – край, и выходило край дождя. Видимо дожди всегда приходили с этой стороны.

Обе деревни Юрдур и Пюнчедур в середине соединялись длинной улицей, образующей треугольник – Изи урем (изи – маленькая, урем – улица). В треугольнике были огороды стыкуясь заборами – от Юрдурских домов и от Пюнчедурских.

Изи урем, как гипотенуза треугольника, была больше и длиннее чем деревня Пюнчедур, в два раза, а длиннее Юрдура ненамного на домов 5 – 6.

Теперь нужно описать расстояния и расположение всего этого, что мы только что узнали. Итак: течет река Элнет через дремучие леса. Среди лесов и заливных лугов – большая деревня Элнэтюр. А от нее в 10-ти километрах ниже по течению, на крутом берегу, на горе стоит деревня Ерымбал. От нее в 3-х километрах в стороне, на равнине, то есть надо спуститься с горы, находится большое озеро Кугуер. На другом берегу озера, у впадения маленькой речки в озеро, начинаются две деревни Пюнчедур и Юрдур, соединеные улицей Изиурем (ом).

От Пюнчедура до Ерымбала – 3 километра, учитывая подъем в гору, а минуя гору до Элнэтюра 12 километров.

И вокруг леса, леса и сосны, и везде леспромхозы и лесопитомники, Лес вырубают, и лес вновь сажают, везде в лесу делянки и посадки, где сосны растут рядами.

Люди

В деревне Пюнчедур, недалеко от начала её, через песчаное поле от реки, домов пять от края, в домах напротив, через дорогу, по которой по деревне ездили машины, пробившие колею в песке, – жили две пожилые местные женщины.

Одну, что в доме с правой стороны улицы, звали Андран-ватэ (ватэ – пожилая женщина). Другую, в доме с левой стороны – звали Миклай-кува (кува – переводится, как очень пожилая женщина, «старуха»).

И к ним приезжали внуки – уныка-шамыч (уныка – внук, шамыч – множество, буквально). Они обращались к взрослым женщинам по местному выражению: по имени с приставкой «ака». Ту, что называли Миклай-кува (то есть женщина Миклая) на самом деле звали Анай-ака. А у той, которую называли Андрон-вате (женщина, жена Андрона), было имя Салика-ака. «Акай» – так обращались к девушкам молодым, это обращение сокращались, убиралось и-краткое на конце и звучало благородное ака: например Вероника-ака или Светлана-ака, – получалось выражение, переводимое как Вероника-тетя, то есть тетя Вероника или тетя Светлана.

Внука у Миклай-кувы звали Изэрге – буквально маленький сын, «изи» – маленький, эрге – сын. А внука у Андрон-ватэ звали проще – Роман.

А кроме этих, в деревне жили другие люди, колхозники и обращались они уважительно к двум пожилым женщинам-пенсионеркам: Анай-ака и Салика-ака, потому что только между собой можно было говорить немного пренебрежительно – женщина Андрона, или Андрона жена – Андрон-ватэ, и старуха Миклая – Маклай-кува, тоже сказать было нехорошо.

События

К приезду внуков обе пенсионерки готовились заранее. И по утрам выходили они поговорить.

Ранним утром, когда солнце еще только высовывало свой сверкающий край из-за леса, деревенский люд выгонял коров на улицу. Пастух щелкал кнутом вначале деревни, и проходил по улице, прогоняя и собирая выгнанных коров в единое стадо на другом конце деревни, и затем гнал их на выпас, через лесные поляны, к дальним заливным лугам у выхода маленькой речки из озера Кугуер. Надо сказать, что в деревенское стадо, кроме коров выпускали и овец и коз, и за этим мелким скотом одному пастуху было не уследить. Поэтому подпасками ходили деревенские мальчишки и двое и, в некоторые года, трое. Их родители посылали: и заработок небольшой и при деле, вроде как, а не бегает бездельником 14—15 летним.

Над воротами и калиткой, на высоких квадратных столбах, оббитых досками, длинная крыша. Она была так высоко, что в ворота под ней мог проехать воз сена на телеге. Ворота были не новые, доски серые, и незаметны узоры, вырезанные на них сверху: большой круг, шар, посередине, разделяющийся пополам на обе створки ворот и еще маленькие шарики на обеих половинках ворот только и были видны. Присмотревшись можно было узнать большую виноградную ветвь, с кистями ягод, изображенную по верху ворот, вырезанную из досок. Это Андрон построил, в свое время, такие ворота с узорами. Он был известный плотник по деревне и украшал ворота и дома местных жителей. Вокруг окон добротного, из толстых бревен, дома Андрона резные наличники покрашенные синей краской радовали рисунком: и квадратики и ромбики в форме листьев на них вырезаны были рукой мастера. Окна многих домов в деревне были в его наличниках, которые делались по заказу жителей.

Андрон-ватэ открывала высокую калитку с резным верхом и выгоняла корову. Сама она становилась тут же на улице, опершись спиной о столб. А вслед за ней выходила собака и садилась у её ног, и выходила кошка и садилась рядом с собакой на задние лапы.

Пастух, прощелкав своим кнутом внизу деревни, громким звуком «выстрелов» сообщая о своем приходе, поднимался медленным шагом вслед за коровами, овцами и козами, которые выходили из ворот и калиток домов. И он каждый раз видел эту идиллическую картину: слева стояла у ворот «семья» Андрон-ватэ, а справа Миклай-кува со своей такой же семьей, провожавшие свою скотину.

Это надо было видеть: стоят две старушки, каждая у своих ворот, рядом у ног сидит собака, из стороны в сторону крутящая головой, а рядом с собакой кошка, также наблюдающая за идущей по дороге скотиной.

Миклай-кува провожала свою козу, коровы у нее не было. Анай-ака, прозванную как Миклай-кува, с которой первой поздоровался проходящий мимо пастух, он шел по ее стороне деревенской улицы, – на самом деле звали Анна Ивановна Смирнова. Пастух с большим уважением, с поклоном головы даже, приветствовал Анну Ивановну: «Поро эр лийже Анай-ака!» («пусть будет утро добрым» означало это на местном языке: поро – доброе, эр – утро, лийже – пусть будет).

Была когда-то Анна Ивановна молодой, здоровой, красавицей, не как сейчас, старенькой сухопарой и сутулой, с длинными руками и седыми волосами, проглядывающими из под платка, сбитого на бок при хозяйственных работах. Она была учительницей начальных классов в трехлетней деревенской школе в соседнем селе Ерымбал, что в трех километрах на горе. А потом трехлетку закрыли, и она пошла работать в колхозную полеводческую бригаду. Но и там она стала бригадиром и получала награды за выращенные сверх урожаи свеклы и капусты, и её портрет красовался на доске почета перед правлением колхоза.