Ученицы монастыря святой Анны (СИ) - Даль Лена

Женщины и девушки уже благожелательно смотрели в мою сторону.

— А ты, поди, все это умеешь? Ты ж благородная!

— И что? Шитье да вышивка самое благородное дело. Дворянки только этим и занимаются, когда от хозяйства отдыхают.

— Да какое у них хозяйство, у вас же слуги для каждого дела приставлены, — не поверил староста и его поддержали.

— Так все деревни и есть мое хозяйство! Разве у вас дел мало?

— У нас-то много. А ты чего умеешь?

— Да все чему научили в монастыре святой Анны, то и умею, учат нас по двенадцать лет. Мне еще два года учиться, но на ваши земли знаний и сейчас хватит. У кого разместиться можно? Кто гостей примет, мы заплатим за постой, — прекратила дискуссию ни о чем.

— К нам можно!

— И к нам!

— У нас тоже место есть!

Ага! Значит нужны деньги! А что ж не зарабатываем-то? Или они думают, что я лично за них все сделать должна, а они будут на печи бока греть? Этот номер не пройдет. Нас разобрали по домам, меня, конечно, в дом к старосте. Ну держись, дед! Распустил народ, обленились все. Вон мужики здоровые какие, да на них пахать можно без коней. Поле расчистить не могут! Хоть бы одно расчистили под просо для птицы, все прибыль бы пошла. Цыплята не ягнята, растут быстро. Лодыри.

Я никогда не видела саклю, но войдя в дом старосты почему-то назвала его так. Каменные стены, каменная печка, пол правда деревянный, деревянные перегородки, не достающие до потолка, отделяющие каморки для сна. У печи большой грубый стол из дерева с лавками по бокам. На лавках домотканые коврики, довольно милые. Я нагло прогулялась по всему дому и залезла везде, куда достала. В сундуках шарить постеснялась, но мне хозяйка и так все покажет если попрошу.

— Не богато живете, — удрученно покачала головой.

— Да откуда уж тут богатству взяться? Земли бедные, только овечки да огородик и спасают, — по деревенской привычке стала жаловаться хозяйка Гленна, жена старосты Брюса.

— Что уж тут поделаешь. Живем как можем, — мрачно поддержал супругу Брюс.

— У нас говорят, что под лежачий камень вода не течет. Если сидеть сиднем, так и не разбогатеешь. А если есть желание жить лучше, то советом помогу, научу всему, что сама знаю, да и подруги и сестры мои помогут. Они у меня все умные.

— Да разве ж тут можно что придумать? Глухомань тут у нас. Сбежишь же в первую же зиму. Поди замужем-то лучше? — хитро прищурился старик.

— Если б я замуж хотела, то уже была бы замужем за богатым бароном в Лурдиане, а я тут с вами сижу, разговоры разговариваю.

— И чем ты нам помочь сможешь? Лошадей нам купишь? Шелка нашим девкам подаришь? — развеселился староста.

— А вот тут, дед, важный момент. Ты сам запомни и другим передай. Помочь это не значит все сделать за вас. Все что дается даром, никогда не ценится. Я могу научить делать красивые дорогие вещи, но делать их вы будете сами. Я могу помочь вам выгодно продавать все что вы сделаете, но это ваш труд, ваше время и ваши деньги. Но если вы работать не хотите и хорошая жизнь вам не нужна, то тут я вам не помощница. Налоги вам все равно платить придется, но у вас отсрочка почти четыре года.

Староста опешил от моей отповеди, слыханное ли дело сопля малолетняя старика жизни учит, а потом спросил:

— А почему четыре года? Вас же всех на два года присылают, да только не выдерживал никто, да и толку от них не было.

— Мне еще два года учится в монастырской школе святой Анны. Следующим летом я приеду и начну уже работать, но если от вас помощи не будет, то не серчай. Не можешь научим, не хочешь заставим. Меня в монастыре с пяти лет работать учили, так что я не белоручка, все умею, хоть и графская дочка.

— И где вас таких умных берут только? А чего ж другие-то сбёгли?

— Про других не знаю и знать не хочу, но я своему слову хозяйка. Вот только чается мне, что другие не из Лурдианы были и к монастырю святой Анны отношения не имели.

— Твоя правда, наши все были, местные. А ты-то чем лучше?

— Темнота ты деревенская, дед. Про нашу школу весь мир знает, одни вы не слышали, — рассмеялась я.

— Леди Анни, так вы что и вправду там учитесь? Может и леди Лилиан знаете? — откуда-то вылез управляющий.

— Я и вправду там учусь, леди Лилиан знаю, и она меня знает, и леди Даниэлу, и леди Марику, и леди Жустинианну и еще много кого. Они мне помочь обещали, но и я у них в долгу не останусь. В нашем сестринстве по-другому не бывает, мы друг другу ближе кровной родни. В беде сестер не бросаем.

— Дак это ж совсем другое дело! Дед, неужто нам повезло наконец, и удача к нам лицом повернулась?

— А ты чего всполошился-то так? Я про этих ледей и не слыхал ничего, — не оценил душевного подъема моего управляющего старый Брюс.

Гленна притихла у печки, осторожно шурша мешочками с травами, но ушки держала востро. Будет о чем соседям рассказать, миледи видать другая совсем, не такая как прежние, вон как Стретера проняло, а он мужик бывалый.

— Ты дед говори, да не заговаривайся, — строго одернул старосту управляющий. — Правильно миледи говорит, видать деньги вам не нужны, раз делать ничего не хотите. А про монастырь святой Анны я тебе так скажу, выпускницы их школы лучшие в мире хозяйки, они все умеют. Про них даже молва ходит, что они золото из воздуха делать могут. Ну это, конечно, для красного словца, но от правды не далеко. У моего командира лорда Ирвина Дальвейга супруга леди Лилианна из той же школы ученица. Так она за десять лет в домене таких дел наворотила, что у нее крестьяне чуть не с серебряных тарелок едят, но трудиться приходилось по первости много. Зато сейчас как сыр в масле катаются.

Гленна ахнула и стала шустро накрывать на стол. Вот уж новости так новости, неужто и им счастье привалило?

— Гленна, а ну-ка давай свою лучшую вышивку, пусть миледи оценит, — насупился Брюс.

Жена метнулась за перегородку, стукнула крышка сундука и она принесла вышитый рушник.

— Ну как? — гордо приосанился дед. — Какова моя мастерица?

Я внимательно рассмотрела вышивку с геометрическим узором, простенько, но аккуратно.

— Не плохо, стежки все ровные, нитка натянута в меру, узелков мало и незаметные они почти. Хорошая вышивка, качественная, — похвалила я хозяйку, та расцвела.

— А у тебя что есть похвастаться? — допытывался вредный дед.

Я достала из своей сумки тонкий шелковый палантин, который зачем-то засунула впопыхах во время утренних сборов в дорогу, вот и пригодился. Ярко бирюзовый палатин был вышит мной гладью, райские птички сидели на веточках с экзотическими цветами и клевали золотистые ягодки из бисера. Длинные кисти украшали концы. Как-то от скуки я вышила его в китайском стиле, имитируя их роспись по фарфору, получилось ярко и броско. Мне не очень нравилось, но девочки пришли в восторг и повторяли эти рисунки в разных вариациях.

— Вот моя работа, смотрите на здоровье, — и я отдала палантин Гленне, та заохала и даже накинула на себя мою поделку.

— Красота! Никогда такого не видала, — восхищалась Гленна. Дед сопел, но сказать ему было нечего. Стретер ухмылялся.

— Ну что старый, получил по сусалам? Понял какая разница между вашими мастерицами и рукодельницами святой Анны?

— Да понял я понял, хватит уж меня носом тыкать, не щенок, — огрызался дед. — Гленна давай обедать уже. Уж извиняйте, если наша простецкая еда вам по вкусу не придется.

Вот противный дед, но смешной.

— Почему это не придется? Я в еде не прихотливая. Давай, хозяюшка, помогу, — и я не чинясь стала накрывать на стол вместе с Гленной. Дед притих.

После обеда мы с Гленной прогулялись по деревеньке, она уговорила меня набросить свой шарф на плечи чтоб все видели и не говорили потом, что она врушка. Заодно мы прихватили пару носовых платочков с кружавчиками и косынку на волосы. Я поняла, что с косынкой придется расстаться, уж больно жена старосты влюбленно на нее смотрела, а ведь ткань простой хлопок, да и вышивка совсем простенькая. Ну и ладно, не жалко, пусть носит. Завидев нас, выходили женщины и девушки поболтать и узнать, что я собираюсь дальше делать.