Президент Московии: Невероятная история в четырех частях - Александр Яблонский

На входе очередь с пяти утра. И на выходе. На выходе пиво дают. Не продают, а именно каждому по бутылке. Кто до 7 утра проголосовал, тому темное вьетнамское, кто до восьми – светлое… И так далее. Последние, кто до десяти утра мудохался, тем «Жигулевское» белое. Одно название, что пиво. Пиво в Светлое Воскресенье Единодушных особое значение имеет. В другие дни – иди, покупай, залейся. И в политцентрах «Единой и Неделимой» – настоящим пивом затариться можно, и в ларях – поддельным, самопальным, и Интернете – его полгода ждать надо, если дойдет, и у спекулянтов, что из-за Стены ящиками чешское таскают (правда, цена, что молодая корова). В Светлый День пиво не для опохмела нужно, а для единения нации. Ровно в одиннадцать утра из Спасских ворот Кремля не торопясь, спокойно и величаво выходят Отец Русского народа, он же – Лидер Наций, он же – Душа партии «Единая и Неделимая», он же – Президент Великой Московии, он же – Великое Воплощение Вертикальной (В.) Демократии, а с ним – соратники его верные: о. Фиофилакт, замглавы Администрации, Верховный комиссар Особого отдела, спикер Единой палаты, министры, мэр Центральной Москвы, комиссар Молодежного отряда партии, главный бойскаут страны, главный постельничий, старший астролог, сын Чубайка, Патриарх Всея Московии и другие официальные лица. Их уже ожидает взволнованная толпа компатриотов-единоверцев. В руках у каждого – бутылка праздничного пива. У простых горожан – какая придется, кто когда проголосовал. А у правителей – особое: в руках Президента – непочатая бутыль темного английского Имперского Портера, у Верховного комиссара-особиста – бельгийское Leffe, у главного бойскаута – безалкогольное немецкое, у сына Чубайка – Старопрамен, в руках Председателя «Единой и Неделимой» – голландский Grolsch, у о. Фиофилакта, Патриарха и других иерархов – по литровой кружке монастырского черного крепкого… И подходят они к толпе своих сограждан, и обмениваются непочатыми бутылками, и вместе открывают их, и пьют вместе. Президенту, как нарочно, достается «Жигулевское» белое (как такое можно в рот заталкивать?!). Но он ничего, не смущается, достает из кармана простую электронную открывалку, хлоп – и из горла хлобысть. Люди смеются, аплодируют, радуются, женщины, которые в задних рядах сгрудились, детей поднимают, чтобы видели и запомнили… А впереди – молодцы, как на подбор: молодые рабочие, студенты, инженеры, крестьяне-фермеры, интеллигенция, все высокие, стройные, плечи – косая сажень, выправка, как у президента – спортсмены, наверное… И все радостно обмениваются бутылками и пьют дружно и вместе, – как живут. И так по всей стране, от Москвы до самых до окраин. Конечно, в каком-нибудь Схороне или в Перми, Питере или в «Черных песках» уполномоченный Полномочного представителя, либо мэр деревни, либо начальник лагеря выходит не с Westmalle или Moretti, а с вьетнамским Hanoi или китайским Tsingtao, но всё одно – счастье единения, родства неописуемо, и радуются люди планеты, глядя на светлый лик великого народа великой страны.

В этот день и прилетел в Уральский федеральный округ журналист Л., страдающий циррозом печени. До столицы округа – Екатеринбурга он долетел на рейсовом самолете элитной компании «ОТ СТЕНЫ К СТЕНЕ» в первом классе, ну а дальше добирался на личном «Фиолетовом питоне» Полномочного представителя. Полномочный представитель в этот Счастливый день отдыхал в кругу семьи. В пятницу он рапортовал в Кремль о явке избирателей (99,9 %) и результатах выборов: «ЗА» – 99, 99 %. В субботу утром его поблагодарил сам замглавы Администрации. Поэтому в Светлое Воскресение Единодушных он мог расслабиться. Честно говоря, его волновала мысль о том, что всевидящие Родные Органы могут поинтересоваться, кто конкретно наполняет эту одну сотую процента, голосовавшую «против». Надо было выдумать, так как «ЗА» проголосовало 100 % избирателей, стопроцентно явившихся на избирательные пункты, но в Кремле такие круглые цифры не любили, посему приходилось изворачиваться и даже врать. Делать это Полномочный представитель не любил и не умел. Поэтому он решил списать эту сотую процента на какой-нибудь «дом душевно ущербных» или «умственно удрученных»: там – все без имен, без паспортов, даже чипы не всем впарили – некоторые буйные не дались; не найдут и спишут на кого попало. А тому бедолаге всё одно, где дни свои скорбные закончить: в доме печали или на урановых, неизвестно, что хуже. Так что отдыхал в тот день посланник Кремля на Урале. Вышел на площадь в одиннадцать утра – у него была припасена бутылка французского Kronenbourg 1664, поменяв которую на «Мартовское» и распив её с ветераном заградотрядов Арктической войны, он мог предаться душевной расслабухе.

Как ни уговаривали домочадцы Полномочного остаться до понедельника, отдохнуть с дороги, перекусить чем Бог послал, рассказать о столичных новостях, но журналист Л. был непреклонен. Пришлось Полномочному связаться с Балаболом – мэра Нижнего Схорона найти не удалось, запил, видимо, на радостях, а мэрию вымели, продезинфицировали и заколотили до следующих выборов. Балабола нашли, правда, в разобранном виде, но строго наказали знаменитого журналиста устроить по высшему разряду и оказать все виды внимания по реестру «А/1».

Вот на «Фиолетовом питоне» и прикатил Л. к бабке Ев-докуше. Прямо в ночь. Старуха уж и спать собралась.

– Что же это такое? Это черт знает, что такое! Получается, Мостогаз, построивший совместно со SOC (SwazilandOilCorporation) и E. On Ruhrgas самое большое в Королевстве газохранилище, вложивший миллионы юаней и песо, не может бесплатно им пользоваться? Да это почище наперсточников! Мы не крысы, чтоб над нами экскременты производить… Эксперименты, я хотел сказать. Смотрите в глаза, смотрите, когда я говорю… А то тут некоторые думают, что нас можно схватить за одно место – надорветесь, господа…

– Не надо было так говорить! – подумал о. Фиофилакт.

– Не надо, – молча ответил Хорьков. Но вслух сказал:

– А он хорошо чешет на свати.

– У него способности к языкам ещё с юности.

– Великий Вождь русского народа горячо говорит, красиво, как поёт, – король смотрел в окно дворца, в котором проплывали копья марширующей королевской гвардии, и, казалось, не слышал своего собеседника, который вошел в раж и уже плохо владел собой.

– Мало того, что мы вложились в газопровод от официальной столицы Мбабане к королевской столице Ломамба, мало того, что я лично курировал слияние Сбербанка с Манзини-Банком – мы потеряли на этом 7 миллионов эмалангени, так нас хотят нагнуть и поставить раком – все прекрасно понимают, о чем я – о дороге на Ситеки, – Президент набычился, покраснел, распахнул пиджак, лобик сбороздился глубокими морщинами, пальчик, чуть искривленный в ногтевом суставе артритом, грозно проплыл маятником метронома в темпе Andante sostenuto перед объективом. – Нет, господа, мы ваши сопли жевать не намерены. Хватит, отжевали уже, вы опоздали. Прошли те времена, когда нам можно было диктовать. Тут кто-то говорил о взаимовыгодных условиях, так мы покажем один всем хорошо известный палец или, по-нашему, по-русски, согнем руку в локтевом суставе, чтоб было понятно тем, кто ещё пока что-то может. Мы дорогу достроим, а потом вы, как и прежде, шулерски поменяете правила игры и заставите нас платить за проезд, как и всех других черномазых.

– Да, кажется, он спекся, – посмотрел Хорьков.

– А что делать? – закрыл глаза о. Фиофилакт.

– Репу чесать…

– Ваш долбаный семнадцатый пакет ставит крест на наших планах контролировать инфраструктуры свазилендской энергетической системы, а все ваши экономические обоснования, простите, из носа повыковыривали, – Король пустыми глазами смотрел сквозь Лидера Наций, свазилендский премьер-министр, улыбаясь, перешептывался с министром спорта и туризма. За окном дворца бодро вышагивала королевская гвардия. Президент совсем разгневался, грозный глас сорвался на истеричный выкрик: – Не хотите, не надо! И не надо раздувать эти, ну… у лягушек… – жабры, чтобы на нас свой капитал надыбать. Не получится. Я бы сказал, пусть грубо, это – всё равно, что заставить нас гов… я хотел сказать, землю жрать… Повторю, кто плохо слышит. Не хотите, не надо! Но тогда денежки на стол – никакой реструктуризации долга, никаких таможенных льгот по поставкам арахиса и сорго в Московию, никаких это, как его, ну, как…. блин, э… э…, что я могу сказать…в целом… как его, ну… кто речь писал?!.. – пошла заставка: река Лусутфлу с птичьего полета и гимн Королевства Свазиленд «Nkulunkulu Mnikati wetibusiso tema Swati».

– Купаться в этой речке не тянет – пробормотал о. Фиофилакт. – Больно уж цвет… э…

– Говнистый, – подобрал определение Хорьков. Действительно темно-коричневый цвет вызывал определенные ассоциации, хотя и гармонировал с ярко-зеленым травяным покрытием берега.

– Хоть чемпионат мира по скалолазанию выцарапали…

– Кто постарался!

– Молодец. Хорошо занес!