Слабо влюбиться - Линда Джонсон

Аня не ответила: много чести. Она, вообще-то, занята. Ест. А он и дальше пусть умничает. В одиночку. Ей больше достанется.

В том дешевом кафе, возле универа, настолько вкусную пиццу не подавали. А потому Аня сейчас находилась на седьмом небе от счастья. Ее любимая еда, да еще и такая вкусная!

– Борщ вы так не ели, – не желал отставать Неверящий.

Вот же прилипала! Пришлось отвечать.

– Борщ мама готовит дома постоянно. И я его ради экономии часто варю. Надоел, – объяснив, Аня потянулась за вторым куском.

Неверящий наконец-то отстал, взял один из кусков, с сыром, и начал с умным видом жевать. Ну вот и пусть займет рот, раз уж ничего полезного от него не услышать.

После третьего куска Аня блаженно улыбнулась и откинулась на спинку стула. Она наелась.

– Кофе остыл, – с ехидцей заметил Неверящий.

– У вас такой вкусный кофе, – честно ответила Аня, – что я и остывший его литрами пить готова.

– Сердце посадите.

И вот какое ему, спрашивается, дело до Аниного сердца?

– Это было преувеличение. Гипербола.

Очередной непонятный взгляд, и Неверящий молча утыкается в кружку с чаем.

Журналистка оказалась любительницей вредной пищи. Кто бы мог подумать. А выглядела такой домашней девушкой, любящей стоять у плиты и мечтающей выйти замуж. Выглядела, да. Все же внешность часто бывает обманчивой.

Виктор наблюдал за тем, как она с жадностью поглощала большие куски пиццы с грибами, и думал, что такую жену проще пристрелить, чем прокормить. На нее ж продуктов не напасешься. И бедный тот муж будет, который рискнет ее в жены взять. Его доход точно должен быть выше среднего.

Сделав себе в уме отметку вставить эту сцену в нынешний роман, Виктор стал наблюдать за тем, как журналистка пьет остывший кофе. Нет, ему и раньше было ясно, что жила она, не шикуя. Но пить кофе, который холодный… Почему б не вылить его и не варить свежий?

«Экономия», – подумал Виктор. Никому не нужная и часто бессмысленная экономия. В кои-то веки Виктор почувствовал благодарность к брату. Все же чудесный образчик для наблюдений у него появился. Да, журналистка постоянно его раздражала. Но теперь он мог с большей достоверностью описывать в романах если не мысли и чувства, то уж точно действия тех, кто постоянно нуждается. Сам Виктор даже не додумался бы до холодного кофе. И его герои, тоже далеко не богачи, заварили бы новый. А тут вон оно как, оказывается.

– У меня рога появились? Или хвост? – прозрачно намекнула журналистка.

– Кофе. Остывший, – ответил Виктор, встал, доковылял до холодильника, достал оттуда бутылку холодной минералки и с удовольствием выпил два стакана. Потом, оставив бутылку на столе, вернулся в кабинет.

Его ждали файл с книгой и герои. Мысленно Виктор довольно потер руки. Что ж, он напишет, о, он многое напишет. И образы наконец-то оживут, обретут краски, станут «настоящими» людьми.

Определенно, Антону в этот раз следует сказать «спасибо» за такой великолепный образчик нуждающейся журналистки! Это ж какая героиня выйдет!

И Виктор увлеченно застучал по клавишам, выплескивая на «бумагу» все свои мысли, чувства и наблюдения.

Глава 18

Аня мысленно покрутила пальцем у виска вслед Неверящему. Дался ему этот кофе. Ну холодный. И что? Теперь его выливать? Так тогда только на кофе и тратиться всю жизнь, с Аниной-то рассеянностью и забывчивостью. «Писатели – народ странный, обычным людям не всегда понятный», – любил объяснять действие того или иного классика вузовский препод по литературе. До встречи с Неверящим Аня сомневалась в сказанном, а теперь… Теперь думала, что препод был прав на все сто процентов.

Покосившись на четвертый кусок пиццы, лежавший вместе со своими двумя собратьями на тарелке, Аня помедлила, но все же стянула его.

Поставив остатки в холодильник, она отправилась в свою комнату, жуя по дороге пиццу. И плевать на фигуру. После недели у Неверящего ей предстоит возвращение к родителям. А там и сад, и огород… Несколько часов раком на прополке или сборе урожая, и вся пицца забудется. Так что набрать лишние килограммы Аня не боялась.

Закрывшись в выделенной ей комнате, она вытерла носовым платком руки от крошек теста и снова принялась за чтение. Теперь, лично знакомая с Неверящим, она пыталась читать его книгу, как некую автобиографию.

За этим занятием она провела полночи, заснула поздно, часа в два-три, сразу же вырубившись.

Снился Ане Неверящий, ругавшийся из-за холодного кофе и лишнего куска пиццы.

– Приснится же такая дичь, – пробормотала Аня, утром вставая с постели.

Солнце за окном намекало, что пора, пора подниматься и заниматься делом. Неверящий обещал закончить сегодня с интервью, а Аня не до конца продумала вопросы для него.

К завтраку она вышла, удовлетворенно улыбаясь. Все было готово для финальной части.

За столом ее встретил угрюмый Неверящий. «У него, похоже, не бывает хорошего настроения. В программу не заложено», – иронично подумала Аня.

– Доброе утро. Когда будем заканчивать интервью? – усаживаясь за стол, спросила она.

– Горло, – последовал ответ.

Говорил Неверящий сипло. И, в принципе, и так было понятно, что с ним произошло, – вода из холодильника сыграла свою роль.

– Значит, отдохнем, – покладисто согласилась Аня, присматриваясь ко второй коробке с вчерашней пиццей.

Виктор болел крайне редко, не чаще одного раза в два-три года. Обычно он берегся и старался не допускать любых провоцировавших болезни ситуаций. Но иногда усталость брала свое, нервы сдавали, и Виктор заболевал, ненадолго, на два-три дня. И каждый раз это было горло. Антон, начитавшись «умных» книжек, утверждал, будто Виктор боится произнести вслух свои тайные мысли и желания, поэтому его и преследуют ангины, фарингиты и прочие «радости» больного горла. Виктор в ответ, больной или здоровый, не боясь, посылал любимого братца далеко и надолго. Доморощенные психологи ему были не нужны. Антон не обижался. Он вообще не умел обижаться.

Проснувшись утром, Виктор понял, что настал очередной «исторический момент». В принципе, ему это было только на руку: теперь он с чистой совестью мог отложить интервью на пару суток. Вот только, к его большому сожалению, журналистку подобным образом «отложить» никак не получалось. Она находилась здесь, в его доме, как заноза в мягких тканях. А значит, интервью все же придется довести до конца. Проигрывать брату Виктор не собирался.

После завтрака, вдоволь понаблюдав за манерами журналистки за столом, Виктор пошел к себе, принял лекарства, которое обычно держал в тумбочке, как раз от больного горла,