Каникулы кота Егора - Николай Наволочкин

Возьму я другой раз хозяина на охоту. Одному ведь нельзя. Надо что­бы кто-то ружье нес, на лодке греб. Ну, сядем на лодочку, поплывем по речке. Я-то вижу, что у берега утки, а хозяин сидит себе хоть бы хны. Толкну его ла­пой, гляди, мол, дичь! Тогда хозяин встрепенется, бабахнет дуплетом...

— Как, — затрясла рогами коза, — «дуплетом»?

— Ага, дуплетом. Это значит, сра­зу из двух стволов выстрелит. Так я и считать до двух научился. Утки — бух, бух в воду. И что вы думаете, нырнет хозяин за ними?

Рассказчик обвел слушателей ум­ными собачьими глазами и, увидев, что все молчат и не знают, что ему отве­тить, сказал:

— Нет, конечно. Приходится мне плыть! Вот так-то, друг Черныш. А по­добьем мы утку на болоте, кто ее дол­жен  искать?  Как  ты  думаешь.  Чер­ныш?

Черныш завилял хвостиком и ска­зал:

— Хозяин!

— Вот уж нет. Хозяина за уткой никогда  не посылай.  Бесполезно. Все равно не найдет. Вот и суди теперь, кто главный на охоте, хозяин или пес. Не найдем мы, собаки, утку — придется возвращаться домой без дичи. И запо­мни, Черныш. Хоть утку поймал ты — отдай ее хозяину. Некоторые собаки не отдают, хотят сами нести добычу до­мой, но это глупо. Ты отдай, пусть та­щит. Тебе же легче домой бежать. На охоте знаешь, как устаёшь.

— Дед, — спросил Черныш, — это же обидно? Я поймаю утку, а хозяин ее понесет, и все подумают, что это он ее добыл.

— Ничего, — ответил   Люкс. — Пусть несет. Все равно другие собаки хорошо знают, кто главный на охоте, а кто нет. А дома за это тебя хорошо по­кормит хозяин. Вынесет кость и скажет: «На тебе, Черныш! Отличная штука. Сам бы грыз, да тебе решил отдать».

Пес замолчал, видно вспоминая молодые деньки, и только слышно было, как заливается Пустобрешка.

— Да, — встрепенулся Люкс. — В лодке не вертись. Начнешь вертеться, и хозяин, глядя на тебя, ворочаться станет. Еще опрокинете лодку. Тебе же хо­зяина спасать придется. Человек, конечно, друг собаки, но я тебе скажу по се­крету, — Люкс даже улыбнулся, что-то вспомнив. — Если рассердишься на хо­зяина, можешь его иногда проучить. Подойди к нему поближе, когда ты мок­рый, и хорошенько отряхнись. Хозяин словно под дождиком побывает.

— А хорошо это, дед? — спросил щенок.

— Не очень, конечно, но ты этот способ на всякий случай запомни, мо­жет, и пригодится. А вообще-то, охота — великое дело. Эх, охота, охота! И на­бегаешься и налаешься. Устанешь, вымокнешь, но зато себя настоящей собакой чувствуешь!

Помолчали, послушали Пустобрешку, и Люкс попросил Марту:

— Пошла бы ты, уняла Пустобрешку. Ну чего она зря надрывается?

— Я сбегаю, — сказала Марта, — только это едва ли поможет. Перемахнуть через забор Марте — пустяк. Она подошла к Пустобрешке и решила схитрить.

— Слушай, — сказала она, — ты не лай так долго, можешь прослушать интересный разговор хозяев.

— А зачем он мне, — огрызнулась Пустобрешка и продолжала лаять. Марта улеглась рядом и стала ждать. Непутевая Пустобрешка, не обра­щая на нее внимания, лаяла изо всех сил.

— Ты на кого это? — наконец поинтересовалась Марта.

— Ни на кого. Просто так, для страху, чтобы все меня  боялись. Ведь страшно?

— Как тебе сказать, — замялась Марта. — По-моему, не очень. И вдруг Пустобрешка замолчала.

— Устала? — сочувственно спросила коза.

— Нет, — ответила Пустобрешка,  — я слушаю, далеко ли разносится мой лай.

Марта удивилась:

— Да как же ты свой лай услышишь, если сама в это время не лаешь?

— А я лаю, лаю, а потом — раз, и замолчу. Замолчу и слушаю...

— Ну и что, хоть раз слышала?

— Пока нет, но, может быть, когда-нибудь и услышу, — ответила Пустобрешка и снова принялась лаять.

С тем и вернулась Марта к Люксу.

Люкс, возбужденный своими рассказами об охоте, решил сам усовестить Пустобрешку. Сказав друзьям, чтобы они его подождали, он отправился к со­седке. Скажу ей об охоте, напомню о собачьем долге, может, и перестанет. А то ведь от ее лая у всех голова болит. Но Пустобрешка послушала-послуша­ла старого пса и снова принялась лаять.

Рассерженный, вернулся Люкс в свой огород. Идти к друзьям не хотелось. Они ведь надеялись, что Люкс угомонит Пустобрешку. Он улегся между ку­рятником и сарайчиком и решил здесь подремать. Но, какое там, Пустобрешкин лай не давал ему покоя. Люкс вскочил и по-старчески хрипло гавкнул. Гавк­нул он не очень громко, потому что громко уже не мог. Но случилось неве­роятное. Лай его прогремел словно в трубу. Мало того, он отразился от березовой рощи и вернулся оттуда, будто другой пес отвечал из рощи Люксу. Сам Люкс от неожиданности выскочил из своего укромного уголка и оглядел­ся. Испуганная Пустобрешка сразу замолчала.

«Неужели это я?» — подумал Люкс и гавкнул ещё. На этот раз у него по­лучилось как обычно — хрипло и не очень громко. Тогда Люкс вернулся в за­куток между курятником и сарайчиком и опять залаял. И лай его, будто уси­ленный громкоговорителем, загремел и заметался между сарайчиком и бере­зовой рощей!

Перепуганная Пустобрешка, поджав хвост, забралась под завалинку. Во­робей пустился наутек из своего скворечника. Бабушка выглянула из окошка, А на крыльце стоял и смеялся молодой хозяин.

— Ну и Люкс, — говорил он. — Вот молодец! Нашел место, откуда раз­дается эхо!

С улицы прибежал Андрейка и спросил:

— Папка, что это такое?

— А вот пойди сам за курятник и покричи.

Андрюша побежал в то место, откуда лаял пес, и закричал:

— Эге-ге-гей!

— Гей! Гей! Гей! — ответило ему эхо.

— Вот уедет Егор в город, — сказал бабушке дед, — захочешь ты его позвать. Зайдешь за курятник и покричишь. Без телефона услышит!

Так Люкс нашел в огороде место, откуда раздается эхо, и отучил Пустобрешку попусту лаять.

Несчастье с воробьем

На всей земле Галька завидовала только девочке Оле и курице Пеструшке. И все потому, что Оля уже целую зиму проходила в школу и умела читать и писать, а Галя должна была пойти учиться только первого сентября. Нельзя было не завидовать и Пеструшке. Пеструшка целый день гуляла со своими цыплятами. Она учила их клевать, разгребать землю, прятаться под крыло, когда в небе над огородами показывался коршун. А у Гали из-за Андрюшки цыплята не вывелись. Долго крепилась Галя и наконец рассказала обо всем бабушке.

— Не переживай, — сказала бабушка, — а ухаживай вместе с Пеструш­кой за ее цыплятами, присматривай за ними. И всем будет хорошо.

И Галя стала хозяйкой целых пяти желтеньких цыплят. Она наливала им в корытце водицы, кормила их. Прогоняла от цыплят Егора и Черныша. Когда Галины подружки звали ее на речку, она отказывалась:

— Разве вы не видите, что мне некогда, — я цыплят пасу.

А с Андрюшкой, после того как он отобрал у нее свою кепку, Галя вооб­ще не хотела разговаривать.

— Галька! — звал Андрей, а она молчала.

— Галя! — надрывался Андрей. — Галька!

— Что «Галя»? — отвечала наконец сестренка. — Я уже семь лет Галя.

— Не семь, а осенью будет семь! — сердился Андрюша и уходил обиженный.

Зато воробью привалило счастье. Цыплят кормили часто, воробья от них не гнали, и он отъелся, располнел так, что и летать ему не очень хотелось. По­прыгает по двору, наклюется вареного зерна, напьется воды и в скворечник. Подремлет там, а как услышит Галин голос: «Цып-цып-цып!» — опять летит во двор.

Клевал он теперь не каждое зерно, а на выбор. Прежде чем склюнуть зернышко — поворочает его с боку на бок, посмотрит румяное ли оно да хорошо ли разварилось. Но однажды вспомнил воробей про своих друзей-приятелей, что жили и столовались у сельмага. Вспомнил и решил их проведать.

Раньше до магазина воробей долетал без отдыха. А сейчас пролетел пол­дороги и устал. Сел он на чью-то теле­визионную антенну, отдышался, отдох­нул, а потом уже отправился дальше.

Увидели его друзья воробьи, сле­телись, раскричались:

— Ты ли это?!

— Ребята, он у нас с курицу решил вырасти!

— Да что ты такое клюешь? Да что ты такое пьешь?

А воробей говорит:

— Братцы, решил я вас на пир при­гласить.

И объяснил им, что живет он те­перь богато. Кормят его отборным ва реным зерном, даже петуху такого не дают, а только ему и цыплятам. Воду пьет он не из лужи, а из корытца. Это особенно поразило воробьев.

— Пивал и я когда-то воду из корыта, — вздохнул старый воробей. — На конюшне дело было. Ох, и водица, доложу я вам. Пьешь и не напьешься!

И решили воробьи принять приглашение. Совсем уж собрались лететь, да старый воробей вспомнил про кота.

— Кот сейчас спит. Он всегда в полдень спит, — успокоил воробей. — А если и не спит, то мы с ним приятели. Я скажу, что вы со мной!

— А рак? — забеспокоился кто-то.

— Рак и голосу не подает, уполз куда-то рак!

Поспорили немного воробьи, они любят поспорить, и полетели. Возле ба­бушкиного дома напал на воробьев страх. Некоторые хотели даже возвра­щаться. Но наш воробей их пристыдил и велел, раз они боятся, посидеть по­ка в огороде, а сам отправился на разведку.