Северный полюс. Южный полюс - Руаль Амундсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По возвращении в 1906 году я получил огромную поддержку со стороны мистера Джесепа, председателя Арктического клуба Пири, который так щедро помогал мне при организации моих предшествующих экспедиций и в чью честь я назвал самую северную оконечность суши – 83°39 северной широты – мысом Моррис-Джесеп. Его помощь означала, что мне не придется клянчить необходимые средства по мелочам у людей, дававших их кто охотно, кто неохотно.
Зимой 1906–1907 годов и весной 1907 года я отчитывался перед публикой о результатах моей последней экспедиции и прилагал усилия к тому, чтобы, насколько возможно, заинтересовать друзей в снаряжении новой. Мы располагали судном, за которое заплатили 100 000 долларов в 1905 году, но нам нужно было еще 75 000 для установки на судне новых котлов и других переделок, для закупки снаряжения и текущих расходов. Хотя главные средства были получены от членов и друзей Арктического клуба, весьма значительные суммы поступили также со всех концов страны взносами от ста до пяти и даже до одного доллара. Мы ценили эти мелкие пожертвования не менее крупных, потому что они свидетельствовали о дружеской заинтересованности даятелей и служили доказательством того, что экспедиция является по существу общенациональным делом, хотя и финансируется частными лицами.
В конце концов все средства, наличные и обещанные, составили такую сумму, что мы смогли заказать новые котлы для «Рузвельта» и внести некоторые усовершенствования в его конструкцию, чтобы лучше приспособить его для нового плавания, а именно: расширить жилые помещения для команды в носовой части, установить рейковый парус на фок-мачте, несколько видоизменить внутреннее устройство. Что касается основных характеристик судна, то оно вполне доказало свою способность служить цели, для которой предназначено, так что серьезных переделок не потребовалось.
Опыт научил меня считаться с задержками, могущими случиться на далеком Севере, однако возмутительные задержки по вине корабельных подрядчиков на родине до сих пор не входили в мои расчеты. Договоры на производство работ на «Рузвельте» были заключены зимой со сроком исполнения 1 июля 1907 года. Вдобавок к подписанным обязательствам меня неоднократно заверяли устно, что работа будет закончена в срок; однако на деле новые котлы были изготовлены и установлены лишь к сентябрю, что исключило всякую возможность нашей отправки на Север летом 1907 года.
Невыполнение подрядчиками своих обязательств, приведшее к отсрочке экспедиции на год, явилось для меня тяжелым ударом. Оно означало, что мне придется взяться за решение задачи на год постаревшим; оно откладывало начало экспедиции на будущее, и неизвестно было, что еще может случиться в течение года; оно означало горечь рухнувших надежд.
Район зимовочной базы экспедиции Р. Пири 1891–1892 гг.
В день, когда я со всей ясностью осознал, что никак не смогу отплыть на Север в этом же году, я испытал примерно то же ощущение, что и в тот момент, когда был вынужден повернуть назад с 87°6 северной широты, добившись лишь такого пустяка, как крайний северный рекорд вместо великого приза, ради которого я чуть не поплатился жизнью. К счастью, я еще не знал, что судьба уже тогда заносила руку для нового, еще более сокрушительного удара.[18]
Пока я набирался терпения ввиду неоправданной отсрочки, меня постигло бедствие, тяжелее которого не случалось за все годы моей работы в Арктике, – скончался мой друг Моррис Джесеп. Без обещанной им поддержки новая экспедиция казалась неосуществимой. Не греша против истины, могу сказать, что ему, более чем кому-либо, я был обязан как основанием и существованием Арктического клуба Пири, так и успехом всей моей предшествующей работы. В его лице я потерял не только могучую финансовую опору, но и близкого друга, которому я абсолютно доверял. На первых порах я решил, что теперь всему конец, что все усилия и деньги, затраченные на подготовку экспедиции, пошли прахом. Смерть Джесепа вкупе с задержкой по вине корабельных подрядчиков, казалось, означала полное крушение всех моих планов.
К тому же нашлось немало «благожелателей», уверявших меня, что годичная отсрочка экспедиции и смерть Джесепа – верные приметы того, что мне никогда не достичь полюса. Однако, несколько оправившись от удара и спокойнее взглянув на создавшееся положение, я понял, что идея слишком велика для того, чтобы умереть, что ей не суждено исчезнуть бесследно. Сознание этого не раз помогало мне преодолеть мертвые точки усталости и полнейшего неведения, где взять недостающие деньги для снаряжения экспедиции. Конец зимы и начало весны 1908 года были отмечены многими черными днями для всех тех, кто был заинтересован в успехе экспедиции.
Ремонт и переделки на «Рузвельте» опустошили кассу клуба. А нам еще требовались деньги для закупки припасов и снаряжения, для уплаты жалования команде и на текущие расходы. Джесепа не было с нами; страна еще не оправилась от финансового краха, постигшего ее прошлой осенью; все обеднели.
И тут из отлива родился прилив. Миссис Джесеп, еще носившая траур по мужу, прислала чек на крупную сумму. Это дало нам возможность заказать основные предметы снаряжения и припасы, на изготовление которых требовалось время. Генерал Томас Хаббард, избранный председателем клуба, добавил второй значительный чек к своему и без того щедрому пожертвованию. Генри Пэриш, Антон Рейвен, Герберт Бриджман, «старая гвардия», стоявшая плечом к плечу с Джесепом со дня основания клуба, сплоченно выступили на его защиту; к ним присоединились другие, и кризис миновал. Но все же деньги притекали скудно. О них были все мои мысли наяву, и даже во сне они не давали мне покоя, преследуя меня дразнящими и ускользающими видениями. Это была тягостная, беспросветная, полная отчаяния пора, когда надежды всей моей жизни день ото дня то убывали, то прибывали вновь.
Затем неожиданный проблеск в тучах – очень дружеское письмо от мистера Зенаса Крейна, крупного бумажного фабриканта Массачусетса, который уже оказывал материальную помощь при снаряжении одной из моих прошлых экспедиций, но с которым я не был лично знаком. Крейн писал, что он глубоко заинтересован, что всякий, кого волнует все великое и вопросы престижа родной страны, должен оказать поддержку проекту, и просил меня встретиться с ним, если я сочту это возможным. Я встретился с ним. Он выписал чек на 10 000 долларов и обещал дальнейшую поддержку, если понадобится. Обещание свое он выполнил, а немного погодя его избрали вице-председателем клуба. Нужно обладать поэтическим даром Шекспира, чтобы описать, что означали для меня в ту пору эти 10 000.