История мира - Герберт Уэллс

Глава двенадцатая

ПЕРВОБЫТНОЕ МЫШЛЕНИЕ

А сейчас разрешите нам заняться весьма интересной проблемой: каким образом человек чувствовал себя человеком в эту раннюю эпоху истории человечества. Как люди мыслили, и о чем они мыслили в эти столь отдаленные от нас времена охот и переселений, на четыреста веков отдаленных от тех эпох, когда наступит пора сева и жатвы. Все это происходило задолго до того, как появился какой-либо письменный памятник человеческих впечатлений, так что ответы на эти вопросы следует искать только лишь с помощью нашей догадливости.

Источники, к которым сходятся ученые, желающие воспроизвести это вот самое первоначальное мышление, весьма разнообразны. В последнее время наука о психоанализе, который исследует, каким образом эгоистичные и неожиданные стремления ребенка ограничиваются, стираются, меняются или же заслоняются с целью приспособления к потребностям общественной жизни, бросила - как нам кажется - достаточно яркий луч света на историю первобытного общества; вторым же богатейшим источником выводов были исследования понятий и представлений дикарских народов, живущих в настоящее время. В фольклоре и в богатых залежах иррациональных верований, суеверий и предрассудков, которые и до сих пор еще сохранились среди цивилизованных народов, мы находим нечто подобное окаменелостям мышления. И, наконец, во все более и более увеличивающемся количестве рисунков, резных изображений, статуэток, символов и т.д. мы находим, по мере приближения к нашим временам, все более ясные указания о том, что человек считал интересным, достойным запоминания и воспроизведения в искусстве.

Первобытный человек мыслил, скорее всего, как и ребенок: образами. Он вызывал образы в своем воображении, а может они сами появлялись в его мыслях, и он поступал сообразно впечатлениям, которые эти образы в нем вызывали. Точно так же ведет себя ребенок или необразованный человек. Систематическое мышление является относительно поздним изобретением человеческого опыта; заметную роль оно начало играть всего лишь последние три тысячи лет. Впрочем, даже и сейчас ничтожное меньшинство людей по-настоящему распоряжается собственным мышлением и вводит определенный порядок в свои мысли. Весь остальной мир по-старому живет воображением и страстями.

Скорее всего, самые ранние людские сообщества на начальных этапах истинной человеческой истории были небольшими семейными общинами. Первые племена, вне всякого сомнения, появились точно таким же образом, как стада и семейства млекопитающих: из семей, которые совместно держались и размножались. Но, прежде чем это стало возможным, должно было случиться и некоторое ограничение первобытного эгоизма отдельной личности. Страх перед отцом и уважение к матери не угасали в более зрелом возрасте, естественная же ревность старших в общине по отношению к подрастающим молодым особям должна была смягчиться. С другой же стороны мать была естественным советчиком и опекуном растущего поколения. Общественная жизнь человека развилась на фоне реакций между суровым инстинктом молодых, стремящихся к самостоятельной жизни, и опасностями и неудобствами раздельного существования. Гениальный антрополог, Аткинсон9, в своем "Первобытном законе" показал, сколько из обыденного права диких (табу - это столь значительное проявление племенной жизни) можно соотнести с умственным приспособлением потребностей первобытного людского животного к развивающейся общественной жизни, а новейшие труды психоаналитиков весьма подтвердили эту его интерпретацию.

Некоторые исследователи пытаются нас убедить, что уважение и страх по отношению к старому и чувственная реакция первобытного дикаря по отношению к пожилой женщине-опекунше, усиленная деятельностью сновидений и вдобавок обогащенная игрой воображения, играют значительную роль при рождении религии, а также концепции богов и богинь. К этому уважению к могущественным или добродетельным личностям присоединился еще и страх, который они пробуждали после собственной смерти, появляясь во снах первобытного человека. Легко было поверить, что на самом деле они не умерли, но каким-то фантастическим образом были перенесены на вершины еще большего могущества.

Сновидения, воображения и страхи ребенка более живые и похожие на действительность, чем у современного взрослого мужчины, первобытный же человек и был чем-то вроде ребенка. Также он был ближе к животным, поэтому ему могло казаться, будто они чувствуют и ведут себя точно так же, как и он. Он с легкостью мог представить зверя в качестве помощника, врага или бога. Требуется в себе самом пробудить воображение ребенка, чтобы понять, насколько важными, значительными, враждебными или дружественными были для человека каменного века странного вида камни, столбы, очень крупные деревья и т.д., и как на их фоне сновидения и фантазии могли творить легенды и рассказы, в которые верили уже в тот момент, когда их рассказывали. Некоторые из этих рассказов были достойны запоминания, их было легко повторить. Женщины рассказывали их детям, и таким образом рождались традиции. До сегодняшнего дня одаренные живым воображением дети выдумывают длинные истории, героем которых становится любимая кукла, животное или же какое-то фантастическое, наполовину человеческое существо; первобытный человек поступал точно так же, причем, он даже еще более склонен был верить в истинность существования своих героев. Ведь самые ранние истинные известные нам люди, скорее всего, были весьма болтливыми. В этом отношении они очень отличались от неандертальцев, и тем самым стояли гораздо выше их. Похоже, что человек из Неандерталя был животным немым. Понятно, что первобытный язык человека был весьма скромным собранием названий, дополняемым жестами и движениями.

Не существует столь дикого человека, у которого не было бы определенного понимания причины и следствия. Только первобытный человек некритичным способом устанавливал причинные связи; он с легкостью соединял какое-то следствие с чем-то, что никак не могло быть его причиной. "Ты делаешь то-то и то-то - говорил он - в результате чего появляется то-то и то-то". Даешь ребенку отравленную грушу - и он умирает. Съедаешь сердце мужественного врага и сам становишься сильным. Вот две причинные связи, из которых одна истинная, а вторая - фальшивая. Систему причин и следствий, какой она представляется в мыслях дикаря, мы называем фетишизмом; фетишизм - это попросту система знаний дикого человека. Она отличается от системы образованного человека тем, что она совершенно некритична и не систематична, а отсюда - более фальшива, чем наши современные знания.