Сборник Забытой Фантастики №6 - Эдмонд Мур Гамильтон

Многие из более удачливых обитателей вершин стали свидетелями через свои телескопы ужасного превращения человека в зверя, разыгравшегося на окруженных морем холмах внизу, но смертельный холод, который удерживал их в пещерах до последнего, милосердно помешал им увидеть отвратительный финал. Вопли человеческих вурдалаков, однако, вознеслись к их жилищам выше буйства приливов и ветров, разрывая их уши, как богохульства из самой преисподней.

Сотни людей с вершин сами стали жертвами сильного холода, который, проникая в их убежища через вентиляционные отверстия, не поддавался их теплу. По мере разрежения воздуха было необходимо расширять заваленные льдом входы. А потом, когда оледенение сковало их, лед почти запечатал их в камерах. Однако большинство выжило, их число составляло около шестидесяти пяти тысяч. Остальные десять тысяч выживших были астрономами и их коллегами-учеными, которые успешно боролись при обилии атопечек с холодом, бушевавшим в их обсерваториях, и беженцами, получившими там убежище в первые дни Великих перемен.

Народ вершин, получив последнее сообщение профессора Шерарда, не теряя времени, начал подготовку к лунному полету. Большинство их атопланов и несколько гигантских атолайнеров находились наготове в их горных туннелях, но большинство машин меньшего размера должны были быть переделаны, и все они должны были быть оснащены мощными устройствами для подогрева воздуха.

После завершения этих мероприятий была решена проблема наполнения каждого доступного дюйма тоннажа сгущенными продуктами, теплой одеждой, одеялами и тому подобным. У некоторых беженцев кончилась еда, и то, как более удачливые делили свои пайки и другие мирские блага с нуждающимися, действительно было красноречивым комментарием к духу всеобщего братства, который зарождался, когда наступили Великие перемены.

И мужчины нашли место во многих укромных уголках своих отправленных на Луну грузов, чтобы спрятать драгоценные безделушки жен и прислушаться к умоляющему голосу детей: "Папочка, пожалуйста, положи туда мою куклу".

Но главное испытание не наступило до тех пор, пока самолеты не были готовы к взлету. Из-за беженцев, которые добрались до вершин без помощи аэропланов, и необходимости наполнять машины необходимым, самолетов не хватало, чтобы разместить всех выживших, несмотря на уменьшение их численности.

Именно тогда человек стал человеком, полностью разорвав узы, связывавшие его с силурийской слизью, и доказав свое родство со звездами.

Именно тогда молодые и старые, слабые и сильные, и все, чей уход был бы потерей только для них самих, вызвались остаться и посмеяться над смертью, чтобы муж и жена, брат и сестра и все родные могли прожить еще один день.

И жертва была принесена без надежды на вознаграждение… была принесена в суровых Скалистых горах, эпических Альпах, непокорных Гималаях, величественных Андах и на всех других вершинах мира, где человек нашел временное убежище.

Затем наступило ожидание часа, когда они могли бы рискнуть пересечь воздушную дорожку между Землей и Луной. И если бы этот час не настал скоро, их приготовления были бы напрасны, ибо чудовищные моря уже бушевали высоко вокруг вершин, а айсберги, почти такие же огромные, как сами горы, барахтались в глубинах. Землетрясения нарастали по интенсивности и частоте, пока великие холмы не застонали в печальном аккомпанементе мучительному вращению Земли.

И обломки, которые оседлали этот великий потоп, были обломками мира, обломками цивилизации, чьи гордые дома и храмы разбились, как яичная скорлупа, когда моря их сокрушили.

ГЛАВА XIII Прощай, Мир

– Давайте первыми отправимся в путешествие, – предложила Милдред Ример Эрнесту Шерарду сразу после того, как он передал свое последнее сообщение. – Мы назовем ваш самолет "Пионер". "Первый мужчина и девушка на Луне" – разве это не было бы романтично!

– Да, – согласился Эрнест, – но разве "Последний мужчина и девушка на Земле" не были бы такими же захватывающими? Однако я решил, что мы стартуем первыми, если это возможно. Я расскажу профессору Берку о наших планах.

Атмосфера Земли неуклонно разрежалась, тени на Луне становились все менее и менее отчетливыми, и наконец Эрнест решил, что воздушная дорожка достаточно плотная. Настал час, когда они были готовы к отъезду. Их аэроплан, стоявший на посадочной площадке под куполом обсерватории, ожидал только запуска двигателей и открытия дверей купола с электрическим приводом.

Никакой страх не овладел сердцами троицы, которая собиралась пуститься в самое опасное приключение, когда-либо предпринятое. Эрнест Шерард, хотя и был несколько озабочен, был так спокоен, как будто он всего лишь готовился пилотировать самолет до Лос-Анджелеса или Сиэтла, как в старые добрые времена. Милдред Ример была полна нетерпеливого энтузиазма. Профессор Берк казался совершенно равнодушным, за исключением вопроса о том, будут ли в самолете удобные спальные помещения. Они готовились бросить вызов самим небесам, рискнуть всем возможным. Рожденные на планете Земля, они были такой же ее частью, как холмы и моря, и их любовь к ней была сильнее, чем они осознавали. Где-то в глубине их сознания пульсировала мысль, что они совершают святотатство, не смирившись с общей судьбой. Это был их последний час на земном шаре, но мысль об опасностях, с которыми им предстояло столкнуться, скорее воодушевляла, чем угнетала их. Неизвестность скорее манила, чем отталкивала. Они не боялись.

Такое чувство охватило Эрнеста, когда он стоял у окна обсерватории и смотрел вниз на бурлящие воды и покачивающиеся айсберги, а затем на огромную луну.

– Мы похожи на эмигрантов, собирающихся отправиться в далекую и незнакомую страну, за исключением того, что эмигрант вполне уверен, что когда-нибудь сможет вернуться на свой родной берег, – сказал он Милдред. – Его собственная страна всегда кажется ему самой прекрасной в час расставания, и он осознает желание остаться, даже если остаться означает угнетение. Остаться на этой планете еще на неделю означало бы верную смерть, и все же мне не хочется уезжать, не потому, что я боюсь, а потому, что власть планеты надо мной кажется сильнее в ее самый темный час. Но идти мы должны, и я рад, что в течение следующего часа путешествие начнется.

– И я тоже хотела бы остаться, если бы у нас был хоть малейший шанс выжить, – размышляла Милдред. – Сейчас земля кажется мне более прекрасной, чем когда-либо прежде. Природа всегда сильнее всего взывала ко мне, когда была в самом буйном настроении. Я всегда любил шторм на море. И теперь, когда вся земля превратилась в бушующий океан, его ужасное величие, кажется, призывает меня остаться и стать частью жуткого безумия. Но зов луны сильнее. Моя мечта вот-вот сбудется, и я горю желанием начать великое приключение. Я