Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки - Ефим Черняк

Вскоре епископ получил письмо от Герли. Почтенного человека, как стало известно Лесли, снова допрашивали и угрожали пыткой. Герли в своем письме просил о помощи и доверии со стороны епископа. Тот, несмотря на полное сочувствие мукам страдальца, все же не видел причин для сообщения ему содержания своей секретной корреспонденции.

Делать нечего, по приказу Тайного совета Лесли был арестован и подвергнут допросу относительно писем, которые привез Байи, и поручений, которые давались Ридольфи. Епископ попытался вывернуться с помощью нового обмана, заявив, что "ЗО" означает дона Герау, а "40" - Марию Стюарт и что оба эти письма он сжег. Что же касается писем, которые были посланы с Ридольфи, то они, по уверению Лесли, содержали просьбу о помощи со стороны папы римского и герцога Альбы для борьбы против врагов Марии Стюарт в Шотландии. Иначе говоря, епископ отчаянно пытался замести следы своего участия в заговоре против Елизаветы и скрыть само существование этого заговора.

Берли, конечно, не поверил ни одному слову в показаниях епископа Росского. Но министр все еще не знал, кто действительно скрывался за двумя цифрами. Пока что Лесли, учитывая его сан и становившуюся, правда, призрачной роль "иностранного посла", посадили под арест в резиденции одного англиканского епископа. Строгость заключения, в котором содержалась Мария Стюарт, заметно возросла, ее слугам было запрещено после заката солнца покидать место заключения королевы.

Борьба продолжалась. Испанский государственный совет, получив предложение герцога Альбы, стал обсуждать различные планы убийства Елизаветы. Ридольфи был принят с почетом в Риме и Мадриде. Со своей стороны, Берли продолжал настойчиво стремиться к обнаружению всех нитей заговора. Для этой цели был неожиданно использован Джон Хокинс - один из "королевских пиратов", которые с фактического соизволения Елизаветы вели на море необъявленную войну против Испании, захватывая нагруженные золотом и серебром испанские корабли на пути из колоний на родину. Чтобы освободить своих матросов, попавших в плен к испанцам и томившихся в тюрьмах инквизиции, Джон Хокинс сделал вид, что решил вернуться в лоно католической церкви. Получив аудиенцию у Марии Стюарт, он послал в Мадрид своего агента Джорджа Фитцуильяма, который привез с собой рекомендательное письмо от шотландской королевы. Обманутый Филипп II отдал распоряжение освободить английских моряков и выдать каждому из них по 10 дукатов. Испанский король приказал также передать Хокинсу патент на титул испанского гранда и, что важнее, большую сумму денег - целых 40 тыс. ф. ст. В свою очередь, Хокинс обещал перейти со своим флотом на сторону Испании. В сентябре или октябре 1571 г. английские корабли должны были уйти во фландрские порты и предоставить себя в распоряжение герцога Альбы. 4 сентября Хокинс с удовлетворением писал Берли о своих испанских партнерах по переговорам: "Я надеюсь, Господь Бог разрушит их планы и они сломают себе шею из-за собственных умыслов".

Оставалось лишь не до конца ясно, кто должен был, по мнению Хокинса, ломать шею. Вернее, бравый моряк считал, что это будет зависеть от обстоятельств. Берли знал, что Хокинс завел переговоры с испанцами по собственному почину, и, лишь когда о них стало известно Тайному совету, начал действовать по уполномочию правительства Елизаветы. Но Берли не было ведомо, что Хокинс сообщил далеко не все ему известное о планах испанского вторжения. Капитан пиратов оставлял себе возможность в случае успеха Альбы выполнить договор с испанцами, который пока что Хокинс заключил с целью обмануть их по поручению Берли. Однако дела пошли так, что патриотизму Хокинса не пришлось выдерживать серьезное испытание.

Но вернемся, однако, к "заговору Ридольфи". Берли был осведомлен об испанских планах и до получения письма Хокинса - министру писали об этом из-за рубежа английские дипломаты и тайные агенты. В сообщениях называлось имя Норфолка. В это время Берли снова пришел на помощь счастливый случай. Мария Стюарт просила французский двор о финансовой помощи для борьбы против своих шотландских врагов. Французский посол передал доставленную ему из Парижа крупную денежную сумму Норфолку, а тот приказал своему секретарю Хидкорду отослать полученные деньги в Шропшир, откуда их должны были переправить в Шотландию. Хидкорд попросил направлявшегося в Шропшир купца доставить туда небольшой мешок с серебряной монетой для передачи управляющему одного из имений герцога. Тот охотно согласился выполнить такую вполне обычную просьбу. Однако по дороге у него возникли подозрения - мешок оказался тяжелым. Купец сломал печать на мешке. В нем лежало много золота и шифрованное письмо. Путник повернул обратно и передал неожиданную добычу Берли. Хидкорд был немедленно арестован, но утверждал, что не знает ключа к шифру. Однако испуганный слуга Норфолка тут же сообщил о существовании тайника в спальне герцога. Посланные Берли полицейские чины обнаружили в тайнике шифрованное письмо Марии Стюарт относительно планов Ридольфи. После этого Хидкорд сдался и выдал ключ к шифру письма, обнаруженного в мешке с золотом.

Той же ночью Норфолк был арестован и отправлен в Тауэр. Вначале он занял позицию полного отрицания, но потом, объятый страхом за свою жизнь, обещал рассказать обо всем. Берли послал Норфолку длинный вопросник. Вскоре вместо ответа комендант Тауэра принес перехваченное письмо герцога, которое он пытался послать со своим слугой. В этом письме герцог давал указание сжечь его шифрованную переписку. После этого Берли уже мог действовать более уверенно. Один из секретарей Норфолка сразу же сознался и указал, где хранятся письма Марии Стюарт, другой пытался запираться, но его вынудили под пыткой к признанию. Арестованных слуг герцога разместили в тюрьме Маршальси, где их заботливым другом (и внимательным слушателем) оказался наш знакомец Томас Герли. Он работал, превратив мученичество в золотую жилу.

Теперь очередь дошла и до Джона Лесли. Он попытался отделаться россказнями, пока ему не дали понять, что речь идет о сохранении его собственной жизни. Это было больное место епископа. Лесли если и устраивал путь на Голгофу, то только в духе Томаса Герли. Почтенный прелат не был особо рьяным врагом чревоугодия (сохранились инструкции, которые он, уже находясь в тюрьме, давал своим слугам относительно приготовления для него обильных трапез). Не был Джон Лесли и аскетом - злые языки даже приписывали ему трех незаконных детей. Словом, Лесли не надо было дважды повторять и так весьма недвусмысленно сделанный намек. "Глупо скрывать правду, увидев, что дело раскрыто", - нравоучительно заметил при этом епископ Росский.

Он сообщил все, что знал: об участии Марии Стюарт и Норфолка в подготовке недавно подавленного католического восстания на севере, о планах нового восстания - на этот раз в Восточной Англии - и намерении захватить Елизавету. Но Лесли не ограничился этим. По своей собственной инициативе он, пытаясь сделать приятное Елизавете, объявил, что, как ему доподлинно известно, Мария Стюарт знала об убийстве своего мужа Дарнлея (в чем ее обвиняли в Англии и что она упорно отрицала). Более того, с элегантностью опытного придворного Лесли в качестве епископа католической церкви тут же настрочил послание Марии Стюарт, отечески увещевая ее и призывая отказаться от заговоров, уповая на милость божью и королевы Елизаветы. "Этот поп живодер, страшный поп!" - воскликнула в ярости шотландская королева, получив епископские излияния. Лесли написал также льстивую и сервильную проповедь в честь Елизаветы. После этого епископ Росский мог уже не бояться карающей длани английского правосудия. Правда, ему приходилось опасаться другого: как бы Елизавета не выдала его правительству Шотландии в обмен на арестованных там участников английского католического восстания. Но в конце концов главного из этих пленников шотландцы продали английским властям за 2 тыс. ф. ст.

Теперь уже епископ Росский мог с философским спокойствием наблюдать за дальнейшим развитием событий. 2 июля 1572 г. из своего окна в Тауэре он имел возможность взирать на казнь герцога Норфолка. Это зрелище навело его лишь на элегические размышления о том, что Норфолку вряд ли было бы лучше, если бы ему удалось стать мужем Марии Стюарт. В беседе с доктором теологии Томасом Вильсоном он разъяснил, что шотландская королева отравила первого мужа, убила с помощью любовника второго и пыталась таким же способом отделаться от соучастника ее преступления.

Дон Герау после неудачной попытки убрать с дороги лорда Берли покинул Англию. (Некоторые историки - преимущественно из числа иезуитов - склонны считать, что Ридольфи был агентом-двойником, провокатором, выполнявшим приказы Уильяма Сесила.)

Так окончился знаменитый "заговор Ридольфи". Но, может быть, читатель захочет узнать о дальнейшей судьбе епископа Лесли после его освобождения из Тауэра и отъезда во Францию? О, эта жизнь была потом заполнена трудами на благо многих - и королевы Елизаветы, и Филиппа II, и французского короля Генриха III, и римского папы... Словом, на пользу всякого, кто, как надеялся почтенный епископ, мог бы обеспечить его достойной пенсией и добиться возвращения земель, конфискованных у него в Шотландии. А так как цели всех этих лиц были, как правило, прямо противоположными, то Лесли неоднократно уличали в двуличии, в занятии шпионажем, в воровстве и подделке государственных бумаг и во многом, многом другом. Но, как и следовало ожидать, достойный прелат оказался выше того, чтобы обращать внимание на эти нападки, раз они не грозили более ощутимыми неудобствами.