Роковые обстоятельства - Олег Валентинович Суворов

— Наоборот, я с удовольствием вас послушаю, Анатолий Федорович.

— Итак, если мы начнем с жизнерадостной античности, то увидим, что эллины считали добровольный уход из жизни чем-то постыдным и нелепым, поскольку даже великий герой Ахилл, встреченный Одиссем в царстве Плутона, с горечью изрекает знаменитую сентенцию: «Ах, лучше бы мне овец на земле пасти, чем быть здесь царем над тенями». У Моисея вообще нет прямых указаний на загробное существование души, поскольку Енох и Илия были взяты на небо живыми, а потому среди евреев долголетие считается особой милостью божьей. Однако уже в Римской империи эпохи цезарей самоубийство становится достаточно обыденным видом протеста против насилия, произвола и бесчестия. Те же эпикурейцы говорили так: «Вход в жизнь только один, но выходов из нее несколько» и даже основали в Александрии первый в истории «клуб самоубийц». При этом они исходили из того, что жизнь — это не повинность, а право, от которого каждый волен отказаться.

Совершенно иного взгляда придерживалось пришедшее им на смену христианство, согласно которому жизнь — это не радость, а испытание, и потому каждый смертный обязан пройти ее до конца, чтобы за гробом обрести либо вечное блаженство, либо вечные муки. Единственный самоубийца Нового завета — печально знаменитый Иуда.

Основываясь на учении блаженного Августина, Тридентский церковный собор в шестнадцатом веке распространил знаменитую шестую заповедь «не убий» и на самое себя, то есть понял ее как безусловно запрещающую самоубийство. Поэтому церковь продолжала карать самоубийц как преступников, лишая их достойного погребения, не отставала от нее и светская власть. Так, во Франции семнадцатого столетия законы предписывали вешать самоубийцу за ноги, а его имущество отдавать королю, который волен был распорядиться им как угодно — хоть подарить понравившейся танцовщице. Наш Петр Великий действовал в том же духе: «Ежели кто себя убьет, то мертвое его тело, привязав к лошади, волоча по улице, за ноги повесить, дабы, смотря на то, другие такого беззакония над собою чинить не отважились».

— Что ж, это вполне объяснимо, — нетерпеливо перебил Гурский. — И царя Петра, и Людовика XIV, по-видимому, возмущала одна только мысль о том, что какой-то человек посмеет отказаться от чести быть их подданным, предпочтя добровольно перейти к Царю Небесному. Как можно позволить лишить себя жизни по собственной прихоти, а не ради одного из затеваемых ими предприятий!

— Весьма возможно, что вы правы, — согласился профессор Слоним, — однако я несколько увлекся историческими отступлениями, а вас как следователя, по всей видимости, вопрос о самоубийстве интересует не столько в теоретической, сколько в практической плоскости?

— Совершенно верно, — подтвердил Макар Александрович, — тем более, что у меня в производстве находятся сразу два дела о юных самоубийцах.

— В таком случае нам есть смысл разобрать этот вопрос более детально — к примеру, поговорить о наиболее распространенных причинах этих деяний и способах их совершения?

— Я весь внимание, Анатолий Федорович!

— К первой причине, Макар Александрович, безусловно, относятся серьезные внутрисемейные проблемы или распад семьи в результате измены или смерти одного из супругов. При этом стоит отметить, что последнее значительно чаще провоцирует на подобные поступки, а потому среди вдовцов, разведенных и холостяков количество самоубийц заметно больше.

— Худой семейный мир лучше доброго развода?

— Можно сказать и так. Вторая причина заключается в состоянии общества. Давно замечено, что во времена войн, реформ или иных общественных потрясений количество самоубийств резко снижается, зато во времена реакции и застоя оно начинает заметно расти.

— Когда собственная жизнь находится под постоянной угрозой, нет смысла самому от нее избавляться?

— Пожалуй. Третья причина самая тривиальная — это необходимость вести постоянную борьбу за существование. Кстати, из-за более неблагоприятных по сравнению с природными условий жизни количество самоубийств в городах в три раза превышает их количество в деревнях. Да вот вам небольшой пример — в семидесятых годах в Петербурге была проложена узкая улочка, названная Новой и застроенная пятиэтажными домами, в окна которых почти не проникало солнце. Обыватели устремились туда, прельщенные дешевизной помещений, а уже через несколько лет ваш коллега — судебный следователь, в ведении которого находилась эта улица, — попросил себе помощников, поскольку ему почти непрерывно приходилось присутствовать при вскрытии тел самоубийц и некогда было заниматься другими делами!

— Я слышал эту историю, — подтвердил Гурский, все это время мысленно прикидывавший: какая из перечисляемых профессором причин может стать ключом к трагедии брата и сестры Симоновых. — Однако почему вы не затронули причин психологического, так сказать, свойства?

— Лишь потому, что просто не успел до них дойти, — едва заметно улыбнулся Слоним. — Действительно, психологические причины, к которым можно отнести душевную неуравновешенность, распространение в обществе настроений пессимизма и уныния, вносят весьма заметный вклад в увеличение числа самоубийств. Тут есть в чем упрекнуть и многих наших литераторов. Если старинные романы, как правило, заканчивались женитьбой, то в современных герои только и делают, что вешаются, топятся, стреляются или травятся! Просто мор какой-то! А ведь знаменитый пример с романом Гете «Страдания молодого Вертера», после выхода которого некоторые молодые люди последовали примеру главного героя и застрелились, многому бы мог научить господ литераторов!

— Следовательно, мода на самоубийства не менее заразна, чем всякая другая?

— Разумеется! Как, кстати, и мода на способы их совершения. Любопытно отметить, что в них имеется весьма четкое разделение на мужские и женские. Если мужчины традиционно выбирают классическое триединство — яд, веревка, кинжал, в последние годы все чаще заменяемый пистолетом, то женщины предпочитают куда-то или подо что-то бросаться — чему мы сегодня были печальными свидетелями… Но есть и еще один очень интересный психологический феномен — различия в, так сказать, мизансценах, которые диктуются принадлежностью к той или иной нации.

— Вы хотите сказать, что представители различных наций кончают с собой по-разному? — не на шутку заинтересовался Гурский.

— Да-с, Макар Александрович, именно так! И если бы данный предмет не являлся бы столь трагичным, то подобные различия можно было бы подавать в качестве анекдотов. Да вот вам три характерных примера, недавно описанных в специальной литературе. Как покончил с собой проживающий в России молодой француз, чье брачное предложение было отвергнуто семейством молодой девушки? Он явился к ним на дачу, подошел к веранде, где все семейство сидело за чаем, и вежливо раскланялся. Затем отошел к стогу сена — недалеко, чтобы выстрел сразу услышали! — достал пистолет, приложил к груди фотографию девушки и выстрелил, пробив одной пулей и фотографию, и сердце.

— На редкость картинная сцена!

— Полностью с вами согласен. А вот как заканчивает свою жизнь молодой немец, приказчик одной из петербургских торговых фирм, несправедливо заподозренный