Чужие уроки — 2003 - Сергей Голубицкий

Салли не оценила врачебных перспектив супруга и в 1913 году подала на развод. Опечаленный Бринкли уехал в Чикаго, где судьба послала ему уголовника по имени Джеймс Крофорд, окончившего карьеру в федеральной тюрьме Ливенворт за вооруженное ограбление. Бринкли рассказал новому компаньону об удивительных пузырьках своего последнего работодателя, и молодые эскулапы подались на юга, дабы самостоятельно протянуть руку помощи страждущим. Надо сказать, что к этому моменту Джон четко определился со своей будущей медицинской специализацией: мужская потенция. Вернее, отсутствие таковой. По его убеждению, за «кризисом сорокалетних» кроется вовсе не смятение души, а стоят исключительно сексуальные проблемы. Джон дал себе клятву Гиппократа посвятить жизнь борьбе с этим тяжким недугом.

Ради этой благородной цели Бринкли и Крофорд открыли в городке Гринвиль (Южная Каролина) лавку, от вывески которой голова идет кругом: «Электромедицинские доктора Гринвиля»! На следующее утро обывателей, листавших за чашечкой кофе местную газету, ожидало потрясение в виде гигантской рекламной полосы, которая сурово вопрошала: «Вы уверены, что сохранили свою мужскую стать?!»

Что тут началось! От рассвета до заката Джон и Джеймс врачевали потоки гринвильчан, усомнившихся в собственной мужественности. Спросите как? Очень нетривиально: делали инъекции загадочной жидкости, которая впоследствии была идентифицирована полицией как подкрашенная дистиллированная вода. За чудо-укол брали по-царски: 25 долларов за штуку (литровая бутылка виски в те годы стоила 15 центов)! Доктора трудились не покладая рук целых два месяца, а затем тайком покинули город, не оплатив ни одного счета. Полицейская проверка подтвердила, что все — от аренды помещения до харчей в ближайшей бакалейной лавке — бралось в кредит.

Джон Бринкли торжествовал: его предположение о первичности сексуальных забот полностью подтвердилось. К сожалению, молодой электродоктор никогда не учился и потому не знал, что пальма первенства давно перехвачена его коллегой Зигмундом Фрейдом.

Джон отметил свой первый большой успех на медицинской стезе женитьбой на Минни Джоунс, дочери врача. Только не подумайте чего плохого: не какого-то очередного электродоктора, а самого настоящего — с дипломом и лицензией. Безоблачность медового месяца несколько омрачили наручники, которые надели на Бринкли сразу по возвращении: гринвильская полиция выследила-таки его вместе с Крофордом! Слава богу, тюремное заточение продлилось недолго: тесть заплатил по счетам перспективного зятя и благополучно утряс дело.

Но, как говорится, береженого бог бережет, поэтому Бринкли сразу же покинул Мемфис и вместе с молодой женой занялся привычным делом: ремеслом странствующего терапевта. Народные университеты длились еще два года и увенчались знаменательным событием: вручением настоящего медицинского диплома! «Быть того не может!» — воскликнет читатель и будет, в общем-то, прав. Конечно, в историях Дикого Запада случается много чудес, но только не такие. Джон Бринкли в самом деле получил медицинский диплом, однако на лекциях не отмечался и экзамены не сдавал: корочки ему продали в Медицинском Университете Канзас-Сити (Миссури) за 500 долларов наличными.

Дело в том, что этот вполне официальный и респектабельный университет не менее официально и респектабельно занимался торговлей сертификатами об окончании высшего учебного заведения. Судя по тому, что в американском языке существует специальное выражение для подобной практики — мельница дипломов, diploma mill, — можно предположить, что торговля образованием была поставлена в стране на широкую ногу. Университет Канзас-Сити специализировался на медицине. И самое невероятное — его диплом служил достаточным основанием для получения медицинской лицензии на ведение частной практики в соседнем штате — Канзасе.

В революционном 1917 году Джон Бринкли перебрался на постоянное жительство в Канзас-Сити — общепризнанную американскую столицу лже-докторов. Заниматься собственным бизнесом в условиях страшной конкуренции было невозможно — в городе только официально было зарегистрировано 300 народных целителей и «квэков»1. Поэтому Бринкли пошел в наем — устроился штатным доктором в мясоперерабатывающую контору «Свифт и Ко». Именно на этой бойне Бринкли вновь повстречал любимца своего детства — козла Тоггенберга. Поразительно, но даже перед лицом неминуемого заклания гордый сатир не впадал в уныние и обслуживал на потоке прекрасную половину козлиного мира! Бринкли осенило: а что если попытаться локализовать мужскую стать козла и затем внедрить ее каким-нибудь образом в человека? Это же будет новый Клондайк какой-то!

Читателю может показаться, что над ним издеваются. Отнюдь! Если не верите на слово мне, то поверьте хотя бы доктору Джону Ромулусу Бринкли, который на этих самых козлиных имплантатах сделал состояние в 12 миллионов долларов! И это в эпоху, когда средняя годовая зарплата врача не превышала 1000 долларов.

На самом деле мысль вживить человеку что-нибудь из животного мира уже давно не давала покоя не только электродокторам, но и самым настоящим эскулапам. Так, Шарль-Эдуард Браун-Секар, именитый французский физиолог, отважно вколол себе перемолотые в пюре яички молодого кобеля и морской свинки (вернее, свина). Медицинская общественность пришла в замешательство, а Шарль-Эдуард — в экстаз: к нему полностью вернулись юношеский задор и интеллектуальная свежесть.

Может быть, Джон Бринкли и не слышал о «секардиевой методе», La Methode Sequardienne (которую, кстати, применили на себе десятки добровольцев), но о работе русского врача Сергея Воронова прознал наверняка. Воронов служил при дворе короля Египта, где имел удовольствие ставить смелые эксперименты на евнухах. Ученый муж предположил, что секрет здоровья заключается в активности половых желез, и ради подтверждения догадки пересадил старому барану яички ягненка. Шерсть барана заиграла в лучах солнца, а половая потенция выросла в разы. Окрыленный Воронов тут же принялся пересаживать кусочки обезьяньих яичек стареющим джентльменам. Успех был феноменальным.

Джон Бринкли справедливо рассудил, что раз все это случилось в богом забытом Египте, ничто не мешает возродить процесс в родной Америке.

От эпохального прорыва в области трансплантологии Бринкли отвлекла Первая мировая война — его призвали на службу, где он исполнял патриотический долг в течение долгих пяти месяцев. Глубокие познания в медицине пришлись как нельзя кстати и позволили молодому врачу большую часть службы провести в лазарете, где он успешно симулировал различные хворобы до тех пор, пока его не комиссовали по состоянию здоровья.

Герой войны уединился в маленькой деревушке Милфорд, где устроился сельским доктором. В Милфорде проживало 200 очень здоровых жителей, поэтому лечить было практически некого. Дела шли ни шатко ни валко до тех пор, пока в кабинет доктора не постучался пожилой фермер по имени Ститтсворт, который прямо с порога пожаловался на отсутствие пороха в пороховницах. Бринкли вспомнил о Тоггенберге, о Воронове, о шальной мечте своего детства, печально вздохнул и в шутку предложил Ститтсворту сделать трансплантацию козлиных яиц. Знаете, что ответил страдающий фермер? «Отлично, док! Когда операция?»

Не думаю, что Бринкли отдавал себе отчет в том, в какое светлое будущее он прорубает окно, вживляя в мошонку старика-фермера половые железы козла. Между тем операция завершилась, фермер, кряхтя и постанывая, уковылял восвояси… а ровно через две недели вернулся, ведя под руку сияющую благоверную. Козел сработал! Либидо Ститтсворта зашкаливало, и старики не знали, как отблагодарить чудо-доктора. Через девять месяцев в семействе фермера родился наследник, которого, ясное дело, окрестили Билли2. Ститтсворт разнес по всей округе информацию о великом докторе Бринкли, и народ повалил.

Ошалев от неожиданного успеха, Бринкли стал просить по 750 долларов за операцию — непомерные по тем временам деньги.

Справедливости ради должен сказать, что Джон Бринкли был не только бесчувственным стяжателем, но и отважным научным экспериментатором. Так, в какой-то момент он решил заменить Тоггенберга козлом другой породы — ангорцем, но уже после первого десятка операций от идеи пришлось отказаться: пациенты вернулись в клинику теперь уже с жалобами не на потенцию, а на запах: от них за версту несло унавоженным стойлом! Джон решил не искушать судьбу и вернулся к проверенному Тоггенбергу.

Поток желающих увеличивался с каждым днем. Не в последнюю очередь это происходило благодаря гениальному маркетинговому ходу, предпринятому Бринкли: он публично выступил с заявлением о том, что пересаживать себе козлиные яйца должны не только больные, но и вообще все уважающие себя мужчины. При этом эффективность результата напрямую зависит от уровня интеллекта пациента: чем он выше, тем действенней приживаются козлиные яйца. Этим блестящим маневром Бринкли на корню уничтожил всякую возможность провала: редкий клиент пожелает признаться в том, что операция не помогла: выходило, что он был не только импотентом, но и идиотом!